– Вы, молодой человек, должны честно исполнять свой долг, ибо неизвестно вообще, кто накладывает на нас те или иные обязанности, и чем они являются: великой карой, или великим подарком? И если действительно права ваша мысль, что где-то точно так же мусульманский юноша бережно хранит небесное знамя Спасителя (как называете вы Иисуса Христа), упавшее ему с неба вместе с поверженным ангелом, то ваш грех полностью искупается его грехом, а ваш подвиг равнозначен его подвигу, и, следовательно, обе стороны находятся в одинаково выгодном положении. А я склоняюсь к мысли, что так оно действительно и есть, и вы, с вашим служением противоположной религии, как это ни странно, оказываете необыкновенную услугу вере своих отцов, являясь важной частью некоей надмирной мозаики, смысл которой до поры никому не ясен. Держитесь, молодой человек, своей истинной веры, никто вас не собирается ее лишать, и продолжайте хранить эту святыню, ибо такова, по-видимому, ваша судьба!
Также встретился Натаниэль однажды с одним путешествующим христианским проповедником, и они долго беседовали в кафе (проповедник приходил и в дом Натаниэля, чтобы взглянуть на зеленое покрывало, но долго здесь не задержался) о сути небесных знамений, которые многие принимают за обычные метеорологические явления.
– Вы знаете, – сказал ему проповедник, – все явления на земле действительно имеют свое отражение на небе, и все наши земные стычки и войны, коим нет числа, действительно продолжаются в небесах, где на рассветах и закатах разыгрываются настоящие битвы с блеском мечей, хрипами небесных коней, ломающимися копьями и потоками алой небесной крови, которая ручьями льется на землю. И точно так же на землю падают иногда поверженные небесные бойцы, а бывает, что и небесные знаменосцы, держащие в руках священные знамена своей стороны. Одного такого знаменосца враждебной нам небесной армии ислама вы и похоронили на морском берегу, а знамя его бережно храните сейчас, став чуть ли не самым важным человеком в мусульманском мире, хоть вы сами это, очевидно, и не осознаете. Все это для христианина великий грех, но, знаете, неисповедимы пути Господни, и спасет вашу душу, возможно, лишь тот факт, что действительно в один прекрасный день с неба упадет поверженный знаменосец великого Христового воинства, и бедный мусульманский юноша, скитающийся вдоль берега какого-нибудь арабского моря, похоронит его в мокром песке, придавив сверху для надежности камнями, а знамя бережно сохранит, став на неопределенное время его хранителем. Впрочем, все это лишь умственные изыскания, коим я, странствующий протодьякон, предаюсь с утра до вечера, и вы не обращайте на них большого внимания.
– Но что же мне делать? – Спросил у проповедника Натаниэль.
– Этого я не знаю, – ответил странствующий проповедник, – решайте сами, и да помилует Бог вашу душу во время Страшного Суда!
Было от чего сходить с ума Натаниэлю!
Дальше же началось что-то вообще непонятное. Натаниэль, как уже говорилось, был сочинителем, то есть марал иногда бумагу, сочиняя стихи, и вот однажды, совершенно неожиданно для себя самого, он сочинил стихотворение, которое со временем стало гимном исламских террористов, как называли их в христианском мире. Оно было положено на музыку, и с этим гимном шли в бой отряды моджахедов в разных частях земли, поклявшиеся распространить ислам на все страны планеты и уничтожить все остальные религии. Натаниэль вовсе не ожидал такого эффекта. Более того, он никому вообще не показывал свое страшное, как он считал, стихотворение, появившееся помимо его воли, и даже засунул его в дальний ящик стола. Но все было тщетно! Незримые духи, незримые силы, сделавшие его хранителем небесного знамени ислама, логично продвигали его жизнь и его судьбу вперед, сделав одним из самых влиятельных и знаменитых людей в исламском мире. Впрочем, ради правды надо сказать, что эта знаменитость была неявной, о нем знали немногие, да и само стихотворение считалось как бы народным, принадлежащим всем воинам ислама, но тем не менее христианская душа Натаниэля изнемогала от страшных предчувствий, и он боялся того часа, когда в конце своего пути предстанет перед Богом и даст ответ за все, что он совершил. Он по-прежнему беседовал с учеными мусульманскими проповедниками, которые тайно приходили к нему поклониться зеленому знамени ислама, и из этих бесед узнал, что противостояние мусульман и христиан на планете с каждым годом увеличивается, что ему ничто не способно помешать, и что вдали уже маячит последнее сражение этого мира у горы Армагеддон, после чего наступит конец света. Узнал он также, что у христиан тоже появился свой гимн, написанный на стихи неизвестного поэта, и что с этим гимном многие христиане надеялись участвовать в битве против войск исламского мира. И, что еще более невероятно, слова этого гимна принадлежали одному исламскому юноше, который, по слухам, был также хранителем небесного знамени христиан!
– Мы поражены этой симметрией, – говорили Натаниэлю исламские проповедники, – и не считаем ее случайной, однако не знаем, от кого она происходит: от дьявола, или Аллаха? Вот загадка загадок, разрешив которую, любой из нас тут же попадет в рай!
Прошло несколько лет с тех пор, как Натаниэль нашел на берегу моря зеленое покрывало. Все это время он жил в маленьком приморском городе в однокомнатной квартире, и соседи считали его вполне обычным человеком, давно привыкнув к нему, и разве что удивляясь большему наплыву гостей, иногда очень знатных, которые один за одним, и днем и ночью, приходили к скромному юноше. Натаниэль когда-то бросил столичный университет, и уже давно тяготился своей ролью хранителя зеленого знамени ислама. Христианская душа его изнемогала под непосильным бременем ответственности, которая легла на него. Он хотел вновь вернуться в столицу, и продолжить учебу в университете, из которого ушел по какой-то нелепой и роковой случайности. Он уже давно понял, что нет смысла спрашивать у кого-то совета, как ему поступать, потому что совет самому себе мог дать только он. В одно прекрасное утро он собрался, и, взглянув на зеленое покрывало, лежавшее у него на полу, на котором за ночь проступило еще несколько надписей, начертанных золотом на давно уже понятном ему языке, и, кроме того, появилась очередная пригоршня золотых монет и кувшин со слишком терпким и сладким на его северный вкус вином, – взглянув на зеленое покрывало, он вздохнул, и, аккуратно скатав его, положил в свою старую холщовую сумку. Он никогда не расставался с этой холщовой сумкой, она всегда лежала рядом с ним, и он всегда чувствовал, что настанет время, когда ему вновь придется взять ее в руки. Он взял ее и вышел за порог дома, зная, что не вернется сюда уже никогда. Дойдя до берега моря, он долго шел по мокрому песку и острой гальке, пока не дошел до того места, где когда-то, несколько лет назад, увидел раненного ангела, лежащего рядом с зеленым небесным знаменем. Он не удивился, когда вновь увидел того же самого ангела, живого, а вовсе не мертвого, сидящего на мокром камне рядом с берегом все того же пенного моря.
– Здравствуй, Натаниэль! – Сказал ему, улыбаясь, ангел. – Не удивляйся, что это снова я, ангел, подаривший тебе зеленое знамя ислама. Ведь ангелы не умирают, как обычные люди, и, даже будучи повержены вниз, вновь воскресают из праха и пепла. Ты выдержал испытание, которое мало кому было под силу, и, возможно, ради твоего подвига некие высшие небесные силы отложат до времени уничтожение погрязшего в грехах человечества. Ради тебя и того мусульманского юноши, который сохранил у себя упавшее с неба золотое знамя Христа. Вы оба подвигом своим искупили до времени погрязшее в бесконечных войнах человечество, и вам будет дано так много, как вы сможете унести. Возвращайся вновь к своим истокам, и никогда не забывай падшего небесного ангела, рядом с которым ты обнаружил обычное зеленое покрывало, так много изменившее в твоей судьбе!
И Натаниэль вновь отправился в путь по берегу вечного пенного моря, а на боку у него болталась все та же старая холщовая сумка, в которой по чистой случайности оказалась небольшая горсть полновесных золотых монет. Эти монеты, а, возможно, и что-то другое, позволили ему вновь обосноваться в столице, продолжив учебу в некогда оставленном им университете. Он всегда с удивлением вспоминал об упавшем с неба зеленом покрывале, так много изменившем в его судьбе, и то считал его странным сном, то реальным событием, никогда не склоняясь ни к тому, ни к другому, и всегда оставался самим собой, понимая, что все зависит не от него, а от высших сил, повлиять на которые он не может.
Вербное воскресенье (Оск.)
Старушка у перехода продает ветки распустившейся вербы.
"Не ставьте их в воду, они простоят у вас несколько лет, и будут выглядеть точно так же, как и сейчас, как будто их только что срезали!"
"Неужели они так долго простоят без воды?"
"Сила Божья, сынок, это и есть вода, которая питает все живое: и тебя, и меня, и эти первые весенние вербы!"
Он понял, что больше ничего говорить не надо, ибо сказано было все, что необходимо. А ветки распустившейся вербы действительно простояли на книжных полках несколько лет, и выглядели так, как будто их только что срезали в весеннем подмосковном лесу, пройдя туда по нерастаявшим островам снега и лужам талой воды.