– Да это без вопросов, только повод-то какой?
– А тебе обязательно повод нужен? Вспомни, как вы лейтенантами собирались. Никаких поводов не требовалось.
Мама повернулась к сыну и, не моргая, уставилась на него.
– Ну, что молчишь? Рассказывай.
– Про что рассказывать, – не понял Дима.
– Не про что, а про кого, – уточнил отец. – Про Катерину, конечно.
– А что рассказывать? Поехали с группой за город. Я её проводил до дома, вот и всё.
– Да на чёрта нам твоя группа сдалась! Ты про Катю расскажи, – настаивала мама.
Дима рассказал всё, что мог: и про разговор с Рабом, и про венки, про то, как они с Катей упали в воду, и про то, как голышом бегали.
– И что, вот так голые все и бегали? – переспросила мать.
– Ну, не совсем, конечно, но бегали.
Диме очень интересна была реакция родителей относительно этого бега. Честно говоря, ему было немного обидно, когда он узнал от Кати, что она могла говорить с отцом на любые темы. Его интересовало, поймут ли его родители их поступок.
– Ну, молодец девка! – улыбался отец. – Эх, скинуть бы мне лет этак двадцать, я бы тоже голышом побегал.
– Ты что, с ума сошёл, старый? – ахнула мать. – Молодым за девками не бегал, а теперь? Телевизора, что ли, насмотрелся?
Мама молча, никого не спрашивая, достала рюмки и вино. Так же молча она налила себе и отцу. Вероятно, долгая совместная жизнь уже научила этих людей понимать друг друга без слов. Они молча печально посмотрели друг на друга и выпили.
– А ведь ты прав, старый, – сказала мать отцу. – Вот скинуть бы лет двадцать, да побегать вдоль речки голышом.
Говоря это, мать посмотрела на свой живот и похлопала по толстым плюшкам, свисающим по бокам.
– А сейчас, разве побегаешь? – она печально вздохнула. – Ушло наше время, отец.
Отец достал третью рюмку, поставил её перед Димой и налил вина.
– Ничего, мать, теперь сын за нас побегает.
Все трое выпили вино.
– А вы, когда молодые были, разве никогда так не бегали, – спросил родителей Дима.
– Да что ты? – махнула рукой мать. – Не дай Бог юбку выше колена приподнять, сразу из комсомола вылетишь.
– А помнишь брюки? – стал вспоминать отец. – Раньше брюки узкие в моду входили – "дудочки", – объяснял он уже сыну. – Вот ты представь, одел бы ты эти брюки, а тебя за это из института взяли и попёрли.
– За что? – не понял Дима.
– За брюки. Не понимаешь?
– И правильно, что не понимает, – сказала мать. – А вот мы понимали. И не только понимали, но и возмущались на таких. Помнишь, отец, мы их тогда стилягами называли. А сейчас вспомнишь, даже смешно. Ну какая, собственно, разница, узкие у тебя брюки или широкие?
– Неужели так было? – спросил Дима.
– Было, ещё и не такое было.
– Да как же вы тогда жили? – удивился Дима.
– Да вот так и жили, – сказала мать. – И не просто жили, а ещё и считали, что лучше всех живём.
– Понимаешь, сынок, каждый человек живёт в свою эпоху. – Отец встал и обнял сына за плечи. – Тогда было так. Мы думали, что свободны, а в действительности были обыкновенными заложниками системы, её рабами. А ты у нас свободен.
– Папа, а сейчас рабы есть?
– Да сколько угодно! Вот мы с матерью, например. Думаешь, нам нравятся все эти нововведения? Да нам плеваться хочется, глядя на них. А почему? Не всё же, что делается, плохо? Нет, просто нам уже не перестроиться. Мы были рабами, ими и умрём. Мать, налей-ка ещё по одной! Давай выпьем за Димку с Катькой, за свободных людей.
Мама стала наливать вино.
– Ты зубы-то не заговаривай, – ворчала она на отца. – Когда Андреевых позовёшь?
– Ну что ты пристала? Сейчас что ли звать? Ночь на дворе. Они, поди, уж десятый сон видят.
– Какой сон? У них дочь только что с гулянки пришла. Сидят, небось, на кухне и так же, как и мы, молодость вспоминают.
– Ну всё, не отлипнет теперь. – Отец встал и пошёл к телефону.
* * *
Дима чуть было не опоздал на лекции. Когда он вбежал в аудиторию, все студенты сидели уже за столами. Он остановился в дверях и стал искать кого-то глазами. Наконец взгляд его остановился. Он смотрел на Катю. Она сидела за столом, а место рядом с ней было занято. Там сидел Раб. Катя что-то искала в своей сумке, а Раб, наклонившись к её уху, что-то говорил ей. Дима стоял и не знал, что ему делать. Раб как будто увидел Диму затылком. Он неожиданно повернулся и, улыбаясь, посмотрел на Диму.
– Что же ты стоишь в дверях? Проходи, свободных мест много.
В спину Диму кто-то толкнул. Он обернулся и увидел преподавателя.
– Молодой человек, может быть вы будете решать, посещать вам лекции или нет в коридоре, а не в дверях? – Дима посторонился, пропуская преподавателя.
– Значит, вы решили всё-таки не ходить на занятия? – спросил его преподаватель.
– Почему? – удивился Дима.
– Потому что после себя я в аудиторию уже никого не впущу.
Дима опять встал перед преподавателем, преграждая ему дорогу. Преподаватель выразительно посмотрел на Диму. Тот густо покраснел, но оставался на своём месте. Студенты, глядя на эту картину, взорвались хохотом. Только Катя даже не улыбнулась. Она посмотрела на Диму, поймала его взгляд и виновато опустила голову, как будто в том, что произошло, была её вина.
– Я вижу, вам без посторонней помощи не разобраться, – тоже смеясь, сказал преподаватель. – Позвольте, я помогу вам.
Он взял Диму за руку и проводил к свободному столу. Студенты расхохотались ещё больше. Дима готов был провалиться сквозь землю. Преподаватель стоял перед студентами, а те заливались смехом, не в силах остановиться.
– Довольно, довольно, – успокаивал их преподаватель. – Пошутили немного, и хватит. Давайте начнём работать.
Смех в аудитории стал стихать, и лекция стала протекать по своим, отточенным десятилетиями, законам. Единственный человек в группе так и не смог подчиниться этим законам. Это был Дима. За две пары лекций он даже не открыл своего конспекта. Дима смотрел на Катю, а если точнее, то на её спину. Ему было прекрасно видно, как Раб увивается перед ней. То он что-то доставал из своего портфеля и предлагал ей, но та отрицательно мотала головой, то что-то очень долго нашёптывал Кате на ухо, но она отмахивалась от него, как от назойливой мухи. Левая рука Раба всё время не знала, куда деться. Она постоянно вертелась за Катиной спиной и неизменно успокаивалась на спинке Катиного стула, при этом всякий раз старалась коснуться её спины. Как только это происходило, Катя дёргалась, и рука моментально исчезала. Однако не проходило и пяти минут, как рука снова маячила за спиной Кати. Это сильно раздражало Диму, и к концу лекций он уже не знал, на кого он больше злился, – на Раба или на Катю.
Лекции закончились. Дима сидел на своём месте, так и не решив, подходить к Кате или нет.
Катя нарочно медленно убирала всё со стола в свою сумку. Она ждала Диму. Но всякий раз, оглядываясь на него, видела его злые глаза.
Наконец Дима решился подойти к ней. Но он опять опоздал. Около Кати вертелся Раб.
– Может быть, пойдём сегодня куда-нибудь? – говорил он ей.
– Как-нибудь в другой раз, – отвечала она. – Сегодня я занята.
– Если не секрет, чем?
– Почему секрет? – нарочно громко сказала Катя. – Мы с Димой сегодня на вокзал идём за сумкой.
– Какой сумкой? – не понял Раб.
Дима, как только услышал своё имя из уст Кати, тут же пришёл в себя. Он впился глазами в Раба и подтвердил:
– Да, да, нам в камеру хранения надо.
Катя схватила Диму под руку и потащила его из аудитории. Раб остался стоять на месте. Он, с искажённой от злости физиономией, смотрел им в след, и шипел себе под нос:
– Крепкий орешек. Ну что ж, придётся постараться.
Катя с Димой, держась за руки, выбежали на улицу, и пошли к вокзалу.
– Что ж ты опаздываешь всё время? – ворчала на него Катя.
– Проспал, – виновато оправдывался Дима.
– Место было свободно, вот он и сел. Не могла же я его выгнать?
– Видел я, как он к тебе приставал.
– Кто это ко мне приставал? – не поняла его Катя.
– Раб, кто же ещё?
– Ну, ты даёшь! Никто ко мне не приставал. Напротив, он очень был тактичен.
– Что же он сзади тебя рукой водил, всё на спину пристроить её пытался?
– Ты знаешь, у меня на спине глаз нет.
– Так, что? Тебе понравилось с ним сидеть?
– Слушай, не рановато ли ревновать? Нечего было спать. Пришёл бы раньше и пристраивал бы свои руки куда хотел.
– И ты бы её не столкнула?
– Твою нет.
Катя вдруг резко остановилась и посмотрела на часы.
– А куда это мы с тобой идём?
– Как, куда? На вокзал, за сумкой.
– За какой сумкой? Мне же домой надо!
– Да ты же сама сказала, что мы за сумкой идём.
– Это я так, чтобы он отстал от меня. Я не могу сегодня. Я отцу обещала.
– Чего обещала?
– Понимаешь, папу сегодня в гости пригласили. Со всей семьёй. А я, вместо того, чтобы домой бежать, на вокзал с тобой собралась.
– К кому пригласили?
– Да я и сама их не знаю. Сослуживиц его. Они раньше служили вместе. Я тогда ещё маленькая была.
Дима хитро улыбнулся.
– Так что же ты стоишь? Бежим скорее.
Они взялись за руки и побежали домой. У парадной Катя остановилась.
– Ну вот, пора прощаться, Димуля. Увидимся теперь только завтра.
– Почему завтра?
– Потому, что вряд ли из гостей мы рано освободимся.
– Человек предполагает, а Бог располагает, – хитро ответил Дима.
– Не поняла?
– Скоро всё поймёшь. Я не прощаюсь.