- В порядке. Спасибо, Гена, у меня все хорошо. Ты мне завтра можешь спеца выписать? Хочу, чтобы прошелся у меня тут с пристрастием. Отпечатки пальцев, волосы, шерсть, ДНК… Подожди, не перебивай! Мне так надо. Если ничего не найдет…
Степан закрыл глаза и сделал длинную паузу.
- …мне будет легче забыть.
- Хорошо, Степан. Без проблем, Степан. Так и сделаем. Ты звони, если что… Ты ведь знаешь у меня сегодня дел нет никаких совсем.
- Хорошо. Позвоню, если что. Спасибо тебе, Гена. Спокойной ночи.
Степан еще раз обошел квартиру, спотыкаясь о разбросанные вещи. Заглянул в холодильник. Оказалось, что запасы алкоголя на нуле. Очень некстати. Очень.
Сел в кресло перед телевизором. Нашарил дистанционку. Она чудом оказалась на своем обычном месте. С полчаса механически менял программы, пока вдруг не задержался на передаче о животных. Несколько минут смотрел, как неуклюже бегемот забирается на бегемотиху, решительно встал, как будто внутри отпустили пружину.
Лестничная площадка. Лифт. Опаленные зажигалкой кнопки этажей. Одиннадцатый.
Вилена открыла не сразу. Ненакрашенная, в домашнем халате, соседка вдруг стала приятнее на вид естественнее. Степан рассеянно заметил, что кожа у нее чистая, шелковая, груди, распирающие халат, дышат здоровьем организма, не знающего сигарет и других способов разрушения. И вся она, наверно, шелковая, горячая, вкусно пахнущая, с множеством потайных складок и закутков.
- Ой, - ойкнула Вилена. - А я думала, сестрица моя заявилась… Опять утюг, Степан Афанасьевич?
- Нет, не утюг, Вилена Андреевна. У вас водка есть?
- Водка? - Вилена от радости задохнулась. - Конечно, есть! Проходите, пожалуйста… А вы голодный?
Быстро сбрасывая оцепенение, соседка счастливо засуетилась.
- Голодный, - неожиданно для себя сказал Степан.
- Вот и отлично! - донесся уже из кухни возбужденный голос. - У меня как раз тут… Включайте телевизор, вы же любитель. Как ваша жена?
- Нормально, поехала к своей маме в Межинск.
- И Велимира с собой забрала? - Голос соседки звенел все счастливее. - А на вас, значит, собачку остави… ли…
Вилена осеклась.
В кухонном проеме как по волшебству вырос гость.
Глаза соседа были широко открыты, в глубине их Вилене почудилось безумство.
- Ой, Степан Афанасьевич, вы чего?
- Вилена, повторите, что вы сейчас такое сказали?
- Ничего особенного я не говорила… Вы лук едите?
- Ем. Насчет сына и собаки.
- Так вы же мне сами сказали, что ваша супруга уехала. Вот я вас и спросила, она сыночка вашего с собой увезла или он здесь остался. А что?
- А про собаку?
- Про собачку тоже спросила. Она тоже уехала или с вами осталась. А что такое?
- Сядьте, Вилена.
Вилена покорно опустилась на табуретку. Ее зад свесился с двух сторон наподобие шариков мороженого.
- Где ваша водка?
- В холодильнике…
- Сидите, Вилена, не вставайте. Это очень важно.
Степан открыл холодильник, достал початую бутылку, Вилена молча показала, где рюмки.
- И огурцы там же возьмите, Степан Афанасьевич… - прошептала.
Степан разлил водку, сел напротив соседки, ласково заглянул ей в глаза.
- Вздрогнем?
- Ага!
Они синхронно опустошили рюмки, Степан сразу же налил по второй.
Дождавшись, когда собутыльница дожует огурец, спросил:
- Вилена, а вы можете описать, как выглядят мой сын и моя собака?
- Описать?
Вилена задумалась и даже закатила глаза, чтобы доказать, что старается вовсю.
- Описать. Рост, цвет глаз, породу. Вы, Вилена, не торопитесь только.
Степан зажмурился, чтобы не сбивать.
Пауза растянулась для Степана на очень долго.
- Нет, не могу, - наконец сказала Вилена.
Степан открыл глаза.
- Ну, вы же знаете, как моего сына зовут?
- Так вы же мне и сами говорили! Имя такое редкое, я почему-то сразу запомнила. Be-ли-мир.
- Ну а выглядит он как?
- Мальчик как мальчик, наверное. А в деталях не знаю… Я же его не видела никогда.
- А Джойс?
- Это собачка? И собачку вашу не видела. Со слов ваших знаю.
- Ни разу не видели? Мы же с вами часто встречаемся… Может быть, хоть разок?
- Может быть. Здесь в подъезде и мальчиков много, и собачек тоже. Только откуда же мне знать, которые ваши? Дом-то вон какой большой. У меня на площадке у Трифоновых сразу два ротвейлера. Правда, с девочкой. Вас я, Степан Афанасьевич, всегда одного встречала.
Не дожидаясь тоста, Степан осушил свою рюмку и встал.
- Пойду я к себе, Вилена. Извини.
- А пельмешки…
Вилена схватила его за руку.
- Останьтесь, Степан Афанасьевич. Я же вижу, что-то у вас случилось. Одному хуже будет. Я… я приставать не буду. Честное слово!
Степану приснилось, что он проснулся, увидев светлую точку в кромешной тьме. А еще, что проснувшись, он обнаружил, что во рту у него детская соска-пустышка. Соска произведена в Китае, очень неудобная. Он попытался отплюнуться от заразы и раскрыл глаза.
- Ой, извините, Степан Афанасьевич!
Оказалось - Вилена. Воспользовалась, чмокнула в губки. Подперев щеки руками, соседка любовалась на свою неразделенную страсть за мгновение до пробуждения. Ну и не удержалась - поцеловала в губки.
Степан вежливо отказался и от завтрака, и от дружеского минета - "пока тепленький, заодно и напряжение снимете, Степан Афанасьевич", - поблагодарил соседку за кров и отправился к себе на восьмой.
Лифт долго не приходил, кто-то там что-то загружал-разгружал.
Выйдя наконец из лифта на своей площадке, Степан получил удар в нос. Знакомый запах кофе распространялся в приоткрытую дверь квартиры номер 86. Из его квартиры. Из квартиры семьи Свердловых.
У Степана кровь от головы отхлынула и потемнело в глазах. Он поморгал глазами, зачем-то пошел к мусоропроводу и захлопнул крышку в зловонную преисподнюю - как всегда, кто-то нехороший забыл закрыть.
Не дыша, проскользнул к себе. На кухне звякали чашки, из детской доносилась возня.
Сдерживая улыбку, Степан шагнул на кухню. Одновременно с этим в голове у него грянул оркестр.
И тут же смолк на фальшивой ноте.
На кухне хозяйничал всего-то Полежаев.
От неожиданности Усач вздрогнул и едва не разбил чашку.
- Ты меня напугал, Степа. Я уже начал думать, что и ты…
Степан без интереса потряс крепкую жилистую руку приятеля.
- А там кто?
- Денисов с минус первого. Заканчивает. Ты уж извини, что я без разрешения…
- Да ладно, о чем ты. Я же сам тебе ключ дал… А я у соседки ночевал. Плесни-ка и мне кофейку. Соседка сверху, Вилена, я тебе рассказывал. Только не подумай чего. Чисто платонически.
- А мне-то что? Ты у нас человек свободный. Это не толстенькая такая? Лично я бы ее совсем не платонически оформил бы. Мне толстые нравятся.
- Хочешь, познакомлю? Оформишь. А насчет того, что я - свободный, это ты зря. Я Тамаре прямо сейчас позвоню и извинюсь.
На кухонном столе лежала та самая фотография, которую он послал вчера Усачу на экспертизу.
- Кому позвонишь?
Полежаев распечатал фотографию на цветном принтере в увеличенном масштабе. Не пожалел чернил.
Не дождавшись ответа, майор продолжил:
- А ты уже успел с какой-то Тамарой познакомиться и ее обидеть? Узнаю Свердлова. Молодец, Степка, значит, бред из головы выкинул! А ну рассказывай!
С фотографии на Степана смотрел, счастливо и в то же самое время как-то неискренне, со скрытым намеком, улыбаясь, Степан Афанасьевич Свердлов. Этакий вольный дачник. На заднем плане по-прежнему дымился мангал. На траве по-прежнему лежала кривая тень фотографа. На голове Степана по-прежнему был по-пиратски повязанный красный платок (старый пионерский галстук), в правой руке лопата, а на заднем плане только что вспаханная под картошку грядка. Вот только никого больше на фотографии не было. Один-одинешенек, а вокруг - пустота.
Полежаев перехватил его взгляд.
- Никакого монтажа, Степа. Все чисто. Проверили в лучшем виде.
- Никакого монтажа… - повторил Степан, как эхо.
Как задумчивый робот, он взял телефонную трубку и нажал на цифру три - быстрый набор номера тещи.
- Здравствуйте, Альбина Михайловна, это Степан. Тамару будьте добры.
- Какой еще Степан? Какую еще Тамару?
- Ваш зять. А Тамара - дочь ваша. У вас дочь есть?
- Вы не туда попали.
- Туда я попал, Альбина Михайловна, не туда я попасть не мог, номер ваш в памяти телефона.
- Молодой человек, я шуток не понимаю, еще раз позвоните, сообщу в милицию. Тем более номер ваш у меня высветился. Продиктовать, если не верите?
- Спасибо, не надо. А шуток вы никогда не понимали.
Степан повесил трубку и упал на табурет.
Из детской приковылял Денисов с минус первого. Хромоногий и всегда чем-то недовольный, он слыл непревзойденным мастером своего дела.
- Привет, Степка, - хмуро бросил он в пол, не глядя на Степана.
Он прошел к умывальнику, пустил воду и подставил под струю руки.
- Где здесь руки можно помыть?
Закончив процедуру, он все так же, ни на кого не глядя, бросил в пустоту:
- Ну, я пошел, кофе не буду.
- Кофе будешь? - выпалил Полежаев.
Денисов повернулся к Полежаеву и посмотрел ему в глаза снизу и как-то наискосок.