-Вот мой секрет. Отдаю его вам даром. - Дэнис пробормотал благодарность и сделал соответствующую гримасу. - Я помогу вам найти вдохновение, потому что не хочу видеть, как столь приятный, серьезный молодой человек тратит свою энергию и лучшие годы жизни на каторжный интеллектуальный труд, который можно полностью устранить с помощью вдохновения. Я сам занимался таким трудом и знаю, что это такое. До того как мне исполнилось тридцать восемь, я писал так же, как вы, - без вдохновения. Все, что я сочинил, я выжимал из себя ценой тяжелого труда. Так вот, в те дни я не мог написать свыше шестисот слов в час, и более того, часто мне не удавалось продать то, что я писал.
Он вздохнул.
- Нас, художников, - заметил он между прочим, - нас, интеллигентов, не очень-то ценят в Англии.
Дэнис подумал: нельзя ли как-нибудь, не выходя, конечно, за рамки приличия, отмежеваться от этого "нас" мистера Барбёкью-Смита. Подходящего способа не находилось, и, кроме того, было уже слишком поздно, ибо мистер Барбекью-Смит вновь продолжал свои рассуждения.
-В тридцать восемь я был бедным, борющимся за существование, усталым, перегруженным работой, никому не известным журналистом. Сейчас, в пятьдесят... - Он скромно умолк на мгновенье, сделал легкий жест и развел пухлые руки, словно демонстрируя что-то. Он демонстрировал себя. Дэнис вспомнил о рекламе молока фирмы "Нестл" - две кошки на стене при свете луны, одна черная и худая, другая белая, гладкая и толстая. До вдохновения и после.
-Все изменилось благодаря вдохновению, - торжественно сказал мистер Барбекыо-Смит. - Оно снизошло внезапно, как легкая роса с неба. Это случилось однажды вечером. Я писал мою первую небольшую книгу об этике поведения - "Примеры повседневного героизма". Вы, может быть, читали ее. Она стала моральным подспорьем - по крайней мере я льщу себя этой мыслью - для тысяч людей. Я дошел до середины второй главы и основательно застрял на ней. Безмерно уставший, я написал за последний час всего лишь сотню слов и не мог выжать из себя больше ничего. Я сидел, кусая кончик ручки и глядя на электрическую лампу, которая висела над моим столом - как раз передо мной, но несколько выше.
Он с особой тщательностью показал, как висела лампа.
- Вы когда-нибудь подолгу смотрели пристально на яркий свет? - спросил он, поворачиваясь к Дэнису. Дэнис, пожалуй, не помнил ничего подобного. - Так себя можно загипнотизировать, - продолжал мистер Барбскью-Смит.
Звуки гонга из зала доносились с нарастающей силой. И по-прежнему никого. Дэнис был ужасно голоден.
- Именно это произошло со мной, - сказал мистер Барбекью-Смит. - Я оказался в состоянии гипноза. Потерял сознат ние - вот так, - он щелкнул пальцами. - Придя в себя, я увидел, что уже далеко за полночь и что я написал четыре тысячи слов. Четыре тысячи! - повторил он, широко открывая рот, когда произносил слова "тысячи". - На меня снизошло вдохновение.
-Какой удивительный случай, - сказал Дэнис.
-Я сначала испугался. Мне казалось это неестественным; Я подумал, что это как-то не совсем правильно, я бы сказал, не совсем честно - создавать литературное сочинение в бессознательном состоянии. Кроме того, я боялся, что, возможно, написал чепуху.
- И вы действительно написали чепуху? - спросил Дэнис.
- Разумеется, нет, - ответил мистер Барбекыо-Смит с легким раздражением. - Разумеется, нет. Это было превосходно. Всего лишь несколько ошибок в правописании и описок, таких, какие обычно бывают при механическом письме. Но стиль, идея - все самое главное - было превосходно. После этого случая вдохновение нисходило на меня постоянно. Таким образом я написал полностью "Примеры повседневного героизма". Они имели большой успех, как и все, что я писал с тех пор. - Он наклонился к Дэнису и ткнул его палыхем. - Это и есть мой секрет, - сказал он, - и именно так вы тоже можете писать, если попытаетесь, - без труда, быстро и хорошо.
- Но как именно? - спросил Дэнис, пытаясь скрыть, сколь глубоко оскорбило его это заключительное "хорошо".
-Развивая ваше вдохновение, вступая в контакт с подсознанием. Вы читали мою книжку "Трубопровод к Бесконечности"?
Дэнис вынужден был признаться, что как раз эту, одну из немногих, может быть, даже единственную из книг мистера Барбекыо-Смита он не читал.
-Не беда, не беда, - сказал мистер Барбекыо-Смит. - Это просто маленькая книжка о связи подсознания с Бесконечностью. Установите контакт с подсознанием - и вы в контакте с Вселенной. В сущности, это и есть вдохновение. Вы понимаете мою мысль!
- Вполне, вполне, - сказал Дэнис. - Но разве не бывает так, что Вселенная порой шлет вам сигналы, совершенно не подходящие к случаю?
- Я не допускаю этого, - ответил мистер Барбекью-Смит. - Я направляю их через определенные каналы, пропускаю по трубам, заставляя вращать турбины моего сознания.
-Как воды Ниагары, - сравнил Дэнис. Некоторые мысли мистера Барбекью-Смита звучали как цитаты - без сомнения, цитаты из его собственных произведений.
-Совершенно верно, как воды Ниагары. И вот как я делаю это.
Он наклонился вперед и указательным пальцем принялся как бы отбивать такт своим рассуждениям.
- Прежде чем впасть в транс, я сосредоточиваюсь на том, что желаю сделать предметом моего вдохновения. Допустим, я пишу о повседневном героизме. За десять минут до впадения в транс я не думаю ни о чем другом, кроме как о сиротах, помогающих своим маленьким братьям и сестрам, о будничной работе, которую выполняют добросовестно и терпеливо, а мысли сосредоточиваю на таких великих философских истинах, как очищение и возвышение души страданием и алхимическое превращение свинцового зла в золотое добро (Дэнис, снова отмечая цитаты, мысленно развесил гирлянды кавычек). Затем я отключаюсь. Через два-три часа просыпаюсь и вижу, что вдохновение сделало свое дело. Тысячи слов - утешающих, возвышенных слов - лежат передо мной. Я аккуратно перепечатываю их на машинке, и они готовы к публикации.
-Все это выглядит удивительно просто, - сказал Дэнис.
-Это и есть просто. Все великое, прекрасное и возвышенное в жизни удивительно просто. (Снова кавычки.) Когда мне надо создать несколько афоризмов, я проверяю состояние транса тем, что перелистываю "Словарь цитат" или "Шекспировский календарь", - что окажется под рукой. Это, так сказать, дает ключ, это гарантирует, что Вселенная вольется в мое подсознание не сплошной рекой, а афористичными прерывающимися потоками. Вы понимаете мою мысль?
Дэнис кивнул. Мистер Барбекью-Смит сунул руку в карман и вытащил записную книжку.
-Я написал несколько афоризмов сегодня в поезде, - сказал он, листая страницы. - Погрузился в транс в углу вагона. Я считаю, что поезд - весьма подходящая среда для хорошей работы. Вот они, эти афоризмы.
Он откашлялся и прочел:
-"Путь к вершине может быть крут, но воздух там, наверху, чист, и только с вершины видно далеко". "То, что действительно имеет значение, происходит в сердце".
Любопытно, подумал Дэнис, каким образом иногда повторяется Бесконечность.
-"Видеть - значит верить. Да, но верить - значит тоже видеть. Если я верю в Бога, я вижу Бога даже в том, что кажется злом".
Мистер Барбекью-Смит поднял глаза от записной книжки.
- Этот последний афоризм, - сказал он, - особенно тонкий и красивый, не так ли? Без вдохновения я никогда бы не нашел этой мысли. - Он вновь прочитал апофегму, на этот раз медленнее и торжествен нее. - Прямо из Бесконечности, - многозначительно пояснил он, затем обратился к следующему афоризму.
-"Пламя свечи дает свет, но и обжигает". Мистер Барбекью-Смит недоуменно наморщил лоб.
-Я не знаю в точности, что это означает, - сказал он. - Это очень афористично. Можно, конечно, отнести это к высшему образованию - оно просвещает, но побуждает низшие классы на беспорядки и революции. Да, пожалуй, именно это и подразумевается. Но афористично, афористично.
Он задумчиво тер подбородок. Снова загремел гонг - громко, казалось, умоляюще: обед остывал. Звуки его вывели мистера Барбекью-Смита из созерцательного состояния. Он повернулся к Дэнису.
- Теперь вы понимаете, почему я советую вам развивать свое вдохновение. Пусть ваше подсознание работает на вас. Откройте путь для Ниагары Вселенной!
На лестнице раздались чьи-то шаги. Мистер Барбекью-Смит встал, тронул Дэниса за плечо и сказал:
- Больше об этом ни слова. Продолжим в другой раз. И помните: я полностью полагаюсь на вашу скромность. Есть вещи сокровенные, святые, о которых не хочется, чтобы знали все.
- Конечно, - сказал Дэнис. - Я это понимаю.
Глава седьмая
Все кровати в Кроме были старинной, доставшейся в наследство от предков мебелью. Огромные, как четырехмачтовые корабли, со сложенными парусами сияющего чистотой цветного белья, резные и покрытые инкрустацией, крашеные и позолоченные, ореховые, дубовые, из редких экзотических пород деревьев, кровати всех эпох и стилей, от времен сэра Фердинандо, который построил дом, до времен его тезки, жившего в конце восемнадцатого века, последнего из Лапитов, - но все грандиозные и величественные.