В поселке неподалеку от "Лугозера" он нашел цветочный киоск и купил огромный букет. Прежде он никогда не дарил Фионе цветы. Да и никому не дарил.
В двери корпуса вошел, чувствуя себя несчастным влюбленным или виноватым мужем из какого-нибудь комикса.
- Вау! Нарциссы! Им, вроде бы, рановато еще? - удивилась Кристи. - Вы, должно быть, потратили целое состояние.
Пройдя по коридору чуть вперед, она включила свет то ли в каком-то большом встроенном шкафу, то ли в маленькой кухоньке, где, пошарив, отыскала вазу. Кристи оказалась молодой, но располневшей женщиной, выглядевшей так, словно она сдалась по всем фронтам, кроме волос. Волосы у нее были золотистые и чуть не светились. Но прическа - пышная, как у буфетчицы или стриптизерши, - совсем не шла ее простецкому лицу и телу.
- Вон там, туда, - сказала она и кивком обозначила направление по коридору. - Фамилия указана на двери.
А вот и фамилия, на табличке, украшенной изображениями синичек. Подумал: постучать? или не надо? - постучал, толкнул дверь и позвал по имени.
А ее там и нет. Дверца встроенного шкафа закрыта, кровать заправлена. На тумбочке ничего, лишь коробка с салфетками и стакан воды. Нигде ни одной фотографии, ни вообще никакой картинки; книг и журналов тоже не видно. Наверное, требуют, чтобы все убиралось в шкаф.
Он двинулся обратно к сестринскому посту, где была стойка как в регистратуре.
- Нет? - сказала Кристи с удивлением, которое показалось ему наигранным.
Он поколебался, приподнял цветы.
- О’кей, о’кей, давайте вот сюда букет поставим. - Вздохнув, будто ей приходится иметь дело с неуклюжим ребенком (первый раз в первый класс), она привела его по коридору в центральный зал, освещенный через широкие прозрачные панели в потолке, напоминающем своды храма. Вдоль стен сидят люди в креслах, другие за столами посередине, полы в коврах. Таких, чтобы совсем уж плохо выглядели, нет. Старые, конечно (некоторые немощны настолько, что нуждаются в креслах-каталках), но вид у всех приличный. А какие бывали тягостные картины, когда они с Фионой приезжали навестить мистера Фаркара! Неопрятная поросль на подбородках у старух, у кого-то глаз выпучен, торчит как гнилая слива. Трясущиеся руки, свернутые на сторону головы, что-то бессмысленно себе под нос бормочут… А теперь такое впечатление, будто у них тут произвели прополку и худших куда-то извели. Или, может быть, появились новые лекарства, хирургические возможности; может, теперь все эти изъяны и уродства лечат, как и разного рода недержание вплоть до речевого; как быстро движется наука: всего несколько лет назад этих возможностей не было.
Тут, правда, тоже одна бабулька явно не в себе, сидит у рояля и тоскует. Время от времени тычет пальцем в клавиши, но никакой мелодии не выходит. Еще одна женщина, которую почти заслоняет собой кофейный автомат с пирамидкой пластиковых стаканчиков, смотрит так, будто от здешней скуки обратилась в камень. Хотя нет! - это же явно сотрудница заведения: на ней та же форма со светло-зелеными брюками, что и на Кристи.
- Видите? - понизив голос, сказала Кристи. - Просто подойдите, поздоровайтесь и постарайтесь не испугать. Имейте в виду, что она может вас и… Ладно. Давайте.
Тут и он увидел Фиону, которая сидела к нему в профиль рядом с одним из карточных столиков, но не играла. Ее лицо выглядело слегка одутловатым, складка на щеке даже заслоняла уголок рта, чего раньше не наблюдалось. Она смотрела за игрой мужчины, к которому сидела ближе всех. Тот держал карты чуть повернутыми, чтобы их могла видеть и она. Когда Грант подошел к столу ближе, Фиона подняла взгляд. Они все подняли взгляды - все игроки, сидевшие за столом, - и с неудовольствием на него посмотрели. И тут же опять уставились в свои карты, как бы отметая всякую мысль о возможном вторжении.
Но Фиона улыбнулась своей кривенькой, смущенной, лукавой и очаровательной улыбкой, отпихнула стул и подошла к нему, приложив палец к губам.
- Бридж, - прошептала она. - Ужасно серьезная игра. Они на ней просто двинулись. - И, увлекая его к кофейному столику, продолжала болтать. - Помню, в колледже я сама вроде них была. Бывало, лекции побоку, завалимся с подружками в комнату отдыха, закурим и давай резаться в карты, как шпана последняя. Одну звали Феба, а вот других не помню.
- Феба Харт! - вспомнил Грант. В памяти нарисовалась маленькая черноглазая девчонка с впалой грудью, - а ведь теперь она, поди, умерла уже. Вот они сидят - и Фиона, и Феба, и те другие, - окутанные облаками дыма и азартные, как ведьмы.
- А ты что, тоже ее знал? - удивилась Фиона, адресуя свою улыбку теперь как бы той женщине, что обратилась в камень. - Ты чего-нибудь хочешь? Чашечку чаю? Боюсь, кофе здесь не очень-то…
В обозримом прошлом Грант никогда не пил чай.
Он так и не смог обнять ее. Каким-то образом и голосом, и улыбкой - такой, казалось бы, знакомой, - да хотя бы и тем, что и картежников, и даже кофейную женщину она словно заслоняла от него (а одновременно и его от их неудовольствия), Фиона делала это невозможным.
- А я тебе цветы принес, - сказал он. - Подумал, пригодятся - надо бы оживить твою комнату. Я заходил туда, но тебя там не было.
- Конечно, не было, - сказала она. - Я ведь здесь.
Грант помолчал.
- А у тебя, я вижу, новый приятель. - Он кивнул в сторону мужчины, с которым она сидела рядом. В тот самый момент мужчина бросил взгляд на Фиону, и она обернулась - то ли слова Гранта заставили ее это сделать, то ли она спиной почувствовала взгляд.
- А, это просто Обри, - сказала она. - Самое смешное, что я знала его когда-то много-много лет назад. Он работал в магазине инструментов, куда наведывался мой дед. Мы непрестанно задирали друг друга, дразнились, а назначить мне свидание у него не хватало духу. Пока он в самый последний уикенд не пригласил меня на бейсбол. Но когда игра закончилась, за мной приехал дед, посадил в машину и увез. Я тогда к ним приезжала на лето. Ну то есть к деду с бабкой: они жили на ферме.
- Фиона! Я знаю, где жили твои дед с бабкой. Как раз в том доме, где теперь живем мы. Жили.
- Правда? - сказала она, все это пропустив мимо ушей, потому что тот игрок вновь устремил на нее взгляд, в котором была не просьба - приказ. Мужчина был примерно того же возраста, что и Грант, может, чуть старше. На лоб у него падали густые жесткие седые волосы, а кожа была морщинистой, но бледной, желтовато-белой, как старая помятая лайковая перчатка. Его длинное лицо было исполнено достоинства и печали, и во всем облике прогладывало что-то от красоты сильного, но сломленного престарелого коня. Но к Фионе его отношение вовсе не было сломленным.
- Я лучше вернусь туда, - сказала Фиона, и ее недавно раздобревшее лицо пошло красными пятнами. - Он вбил себе в голову, что не может играть, когда меня нет рядом. Глупости, я ведь и правила игры помню смутно. Боюсь, что я должна… Прости, пожалуйста.
- А скоро ты освободишься?
- Да, наверное. Но это - как пойдет. Если подойти к той мрачной даме и вежливо попросить, она нальет тебе чаю.
- Нет-нет, спасибо, - сказал Грант.
- Ладно, я пошла тогда, ты ведь найдешь, чем заняться? Тебе, должно быть, все это кажется странным, но ты привыкнешь: к этому так быстро привыкаешь! Скоро всех будешь знать. Некоторые тут, правда, с большим-большим приветом - ну, ты ж понимаешь, - так что ожидать, что все будут знать тебя, это вряд ли.
Она вновь угнездилась в своем кресле и что-то сказала Обри на ухо. Легонько похлопала пальцами по тыльной стороне его ладони.
Грант отправился на поиски Кристи и встретил ее в коридоре. Та толкала тележку, на которой стояли кувшины с яблочным и виноградным соком.
- Одну секундочку, - бросила она ему и сунула голову в какую-то дверь. - Яблочного сока не хотите? Виноградного? Печенья?
Он подождал, а она наполнила два пластиковых стакана и внесла в комнату. Быстро вернулась, положила на две тарелочки марантовые кексы.
- Ну как? - спросила она. - Неужто вы не рады видеть, как она активна, во всем участвует и так далее.
Грант помолчал.
- А она, вообще, знает, кто я такой?
Он все не мог взять в толк. Не исключено, что она его разыгрывает. Это было бы вполне в ее духе. Она ведь даже выдала себя немножко - слегка в конце тирады пережала, говоря с ним так, будто принимает его за новенького.
Если это был только пережим. И если это был розыгрыш.
Но коли так, разве она не побежала бы за ним следом, не рассмеялась бы, радуясь, что ее шутка так здорово удалась? И уж конечно бы не могла просто вернуться к этим их картам, притворившись, что о нем даже не помнит. Это было бы слишком жестоко.
- Вы просто застали ее не в самый удачный момент. Она увлечена игрой, - сказала Кристи.
- Да она ведь даже не играла!
- Ну так ее приятель играл. Обри.
- А кто он, этот Обри?
- Да просто Обри. Ее приятель. Хотите соку?
Грант покачал головой.
- Да ладно вам, - сказала Кристи. - Эти их привязанности… Какое-то время - да, бывает. Друзья-подружки прямо не разлей вода. Это фаза такая.
- Вы хотите сказать, что она может действительно забыть, кто я такой?
- Может. Но не сегодня. А что будет завтра, как знать, верно же? У них это как качели - все время то туда то сюда, и ничего с этим не поделаешь. Вы сами увидите и поймете, если будете приезжать постоянно. Научитесь не принимать близко к сердцу. Поймете, что жить с этим надо одним днем.