Поднялся по лестнице, позвонил в дверь; жена отворила мне и, не говоря ни слова, поспешила в комнату смотреть телевизор. Шлепанцы у меня, если смотреть сторонним глазом спереди, с большой буквой W, не известно что означающей по замыслу производителей -: Деду Морозу, видите ли, показалось забавным и поучительным, что я в этих шлепанцах буду видеть не то, что другие -: родную букву М, вернее, две буквы. Раскрыв мокрый зонт, я положил его сохнуть на пол в прихожей. Было бы смешно, если бы я ревновал жену к телеящику, но все же минимальных знаков внимания муж, пришедший с работы, на мой взгляд, бывает достоин. У нас довольно большая, светлая кухня, растет столетник в горшке, правда, должен признаться, потолок обезображен следами протечки. На газовой плите в каст рюле мною была замечена сосиска, надо ли уточнять, холодная. Ужином в строгом понимании этого слова она не являлась, но я ее, тем не менее, не отходя от плиты, съел за три стремительных куса -: не столько ради утоления аппетита, сколько в укор нерасторопной жене, предпочитающей телевизионный ящик общению с супругом. Мой жест, однако, не был замечен; нет, был, но был проинтерпретирован не по-моему. Услышав, что я звякнул крышкой кастрюли, жена прокричала -:
"Может быть, ты что-нибудь купил, возвращаясь домой? Может быть, ты принес хотя бы пельмени?"
Это были сарказмы жены. Она прекрасно знала -: я ничего не принес, потому что не мог принести.
Когда я говорю о жене, я подразумеваю жену, естественно, Мухина; полагаю, в дальнейшем это оговаривать не обязательно.
Я промолчал; последовал в комнату; в ящике был сериал. Что-то мне показалось подозрительным в ящике. Немного подумав, я, удивившись, воскликнул -:
"Его же убили!"
"Никто его не убивал" (ответила моя жена).
"Что я, слепой? Несколько серий назад убили!"
"Ты не смотришь сериал, не говори глупости" (сказала жена).
Я почувствовал беспокойство -: что-то не так.
"Ожил, что ли?"
"Это другой".
"Ничего себе другой, я же помню, этот!"
"Это другой, его тот же актер играет!"
И верно -: это действительно был не тот, который мне попал на глаза на прошлой неделе, тот был убит, причем у меня на глазах, а этот -: другой, хотя и играемый тем же актером. Тот же актер, как ни в чем не бывало, изображал другого теперь, словно так быть и должно; я был потрясен.
"Им не хватает актеров?"
Я бы мог повторить, но из уважения к жене молчаливо согласился с ее молчанием -: будем считать мой вопрос риторическим, не предполагающим ответа.
Тогда как жена собиралась и дальше играть в молчанку, неожиданно для меня произнеслось мною -:
"Ящик поистине для идиотов!"
"Ящик для идиотов? (мгновенно вскипятилась жена). Браво, Костя, отлично! Однорукий бандит, это ящик не для идиотов! Это ящик для интеллектуалов!"
Нашла-таки чем укорить -: одноруким бандитом; не далее чем вчера я проигрался.
Пришлось отступить -:
"Извини. Я имел в виду -: идиоты в ящике, а не снаружи. Я не хотел обидеть тебя. Умная, красивая женщина уставилась на идиотов".
И вышел из комнаты съесть, что найду -: теперь уже по крупному счету.
"На себя посмотри!" (послышалось за спиной).
Я открыл холодильник. И вспомнил про муху. Вот она. Муха -: на внутренней стороне дверцы, над полочкой для яиц. В нашем холодильнике живет муха. Не так давно; возможно, со вчерашнего дня. Вчера вечером я увидел ее впервые. Вчера вечером я открыл холодильник и увидел, как в нем сонно муха летает. Она не вылетела вон, хотя я холодильник держал довольно долго открытым, и я не выгнал ее. Сегодня она уже была в состоянии анабиоза. Снился ли ей сон? Снятся ли мухам сны? Снятся ли сны мухам, когда их запирают на два дня в холодильнике? Я не сомневался, что муха жива. Если бы муха мертвой была, она бы не сидела на стенке дверцы, а упала бы вниз. Что она здесь вообще делает? Наш холодильник пуст. Как ее сюда занесло? Как она сюда сумела проникнуть?
И тут я дверцу закрыл, забыв о мухе и желании что-нибудь съесть, потому что меня как вспышкой молнии озарило -: вдруг подумалось мне -: а я? - : а кто я такой? - : Мухин ли я?
Я понял вдруг со всей очевидностью, что никакой я не Мухин; что Мухин сам по себе, а я сам по себе; и что Мухину я не брат и не кум; и что Мухин я -: только временно Мухин, и что не Мухин совсем -: лишь Мухин по форме, формально.
Ошарашенный открытием, я разинул рот -: именно таким я себя сейчас представляю.
Все мухинское было со мной -: и в первую очередь память, я чувствовал, что ничего мухинского не забыл, не забуду, равно как не присвою себе ничего помимо специфически мухинского. Мне было достаточно мухинского, более чем достаточно, но это было все не мое.
Кто я такой? (спрашивал я себя). Кто я такой? Но я не знал, кто я такой.
Кем бы я ни был, я Мухиным стал, будучи совсем не Мухиным.
Я был Мухиным, но не Мухиным, а Мухина не было.
Но самое главное, я отчетливо теперь понимал, что Мухин пропал не сейчас, и что я не сейчас преобразился в Мухина.
Это случилось раньше, много раньше, чем я открыл холодильник.
Когда? Вчера? На прошлой неделе? Годы назад?
Что со мной? Почему я слышу и побуквенно вижу: Проект, Управляющая Сила, Система Сканирования?
Почему я понимаю, что должен себя подчинить леденящим душу таинственным предписаниям, посредством слов не отображенных, но в целом понятных?
Я понял, чего хотят от меня -: таись и скрывай, что ты на самом деле не Мухин.
Мне стало страшно; и холодно -: я почувствовал мухой себя, запертой там.
Надо выпустить; я открыл холодильник. Мухи не было на дверце. Неужели упала? Неужели она умерла и упала? Могла ли сдохнуть муха за минуту моего прозрения?
Я обследовал все полочки на дверце -: мухи нигде не было, я осмотрел весь холодильник, выдвинул секцию для хранения овощей -: стоя на коленях перед пустым холодильником, я ощупывал пальцами дно пластмассовой емкости, где овощам в лучшие дни надлежало беречься -: не было мухи.
"Совсем рехнулся? (послышалось надо мной). Крошку сыра хочешь найти?"
Я вобрал голову в плечи, не поднимаясь с колен. Что ей надо? Зачем жена Мухина сюда пришла?
"Пойду к соседке, возьму в долг пару яиц, сделаю яичницу хоть -:.. или вкрутую сварю -:.. До чего дожили, просто позор!"
Она ушла, а я, не вставая с колен, продолжал держать в холодильнике руки. Как мне быть с женой Мухина после всего, что случилось? Как мне жить с ней?
Предписания, усвоенные где-то на умственном уровне, бессловесно гласили -: мужайся, держись, не выдавай ничем ставшее тебе известным (что не
Мухин ты), никого и ни при каких обстоятельствах не посвящай в нашу тайну.
В нашу тайну -: в их и мою!
И теперь -: трепеща (руки мои задрожали, ей-ей!) -: я, нарушитель порядка, пока способен еще справляться с волненьем, внезапно мной овладевшим, призываю на помощь, как демонов, тройные фигурные скобки -: пора, пора, и так себе слишком много позволил! }}}
{{{ Вновь открытые фигурные скобки отделяют по сроку от прежде закрытых не более двух с половиной часов. Реакций извне не наблюдалось. Я спокоен; контролирую ситуацию; питаю надежду. Пишу.
Сердобольная соседка помимо яиц прислала с женой два голубца, а также горбушку хлеба. Ужин, считаю, получился на славу -: бывало и хуже. После голубца я пошел на балкон -: думать о необъяснимом. Было тепло; был месяц июль. Он и сейчас -: месяц июль -: есть еще время наслаждаться этим июлем. Мошки летали; смеркалось.
От пункта 2 перехожу к пункту 1 (см. мою пунктуацию в исходной "фигуре"). В данный момент меня интересует акт замещения.
Итак, на балконе я думал об этом -: когда же оно приключилось?..
Жизнь Мухина вспоминалась мне -: детство, отрочество, юность, его университеты, ранняя зрелость. Я пытался найти в его жизни тот критический узелок, когда мною заместило Мухина.
Вспомнилось мне - совсем маленький Костя в летний, тоже июльский вечер на берегу речки Каменки; ему шесть лет, он только что научился насаживать на крючок червяка; отец, сам вооруженный удилищем, зорко следит за Костиным поплавком. Клюнуло. Длинная бамбуковая удочка подчиняется Мухину. Он вытащил первого в жизни своей окушка.
Я увидел Мухина в день посвящения в общество юных друзей флоры и фауны. В ночь совершеннолетия, когда взрослеющий Мухин остановил по глупости поезд. В хмурое утро увидел его потерявшим невинность. Видел, как Мухин полз на скалу. Как лежит в больнице с гнойным аппендицитом.
Гнойный аппендицит не самое неприятное воспоминание. Моему мысленному взору представился Мухин, заходящий в двухэтажный барак; скрипучая лестница, день железнодорожника, пустой коридор, все на улице, он открыл дверь, на которой ножом вырезано бессмысленное слово "РЕПА". Быстрым шагом уходит назад. Через час он будет пить водку в вагоне-ресторане, стараясь забыться. Забыть себя. Отчасти это удастся ему.
Мухин был Мухиным.
Я не хочу вспоминать за Мухина то, что ему никогда вспоминать не хотелось.
Стряхивая пепел вниз, на газон, я стал вспоминать с другого конца, или просто -: с конца, не с начала. Что-то мне подсказывало, что случилось это недавно.
Поразительный вспомнился мне один эпизод, потому что вспомнился он мне поразительно: ярко, четко, контрастно, словно это происходило прямо сейчас -: не в моей голове, а на кухне у Мухина (тогда как я был сейчас на балконе). Был у нас -: у меня? у него? - : с женой разговор -: опять же -: с его ли? с моей ли женой? - : это как посмотреть.
Мухин смотрел в никуда.