Незаметно подкрадывается так вожделенная ещё полчаса назад половина седьмого, но восторгов по этому поводу почему-то нет. Игорь встаёт с места и молча выходит из офиса, надо полагать, в сортир. Я тоже встаю, но, побродив немного по шоу-руму, снова сажусь за компьютер.
Надвигающийся вечер рождает массу проблем, особенно когда тебе ещё нет двадцати пяти: ты не можешь просто так поехать домой, потому что дома тебе, по большому счёту, делать нечего, надо чем-то обязательно заняться.
"Ну, куда? – думаю я. – К Татьяне нельзя – к ней я поеду только послезавтра; ходить-бродить по улицам – холодно, да и неохота; кого-нибудь вызвонить уже не получится, потому что поздно; остаётся сидеть здесь и писать, писать, писать…"
Возвращается Игорь. На голове у него – творческий беспорядок, а на лице – малопонятная улыбка.
– Ты ещё здесь? – похоже, искренне удивляется он. – Решил отработать за вчерашнее?
– Как вы могли меня в этом заподозрить! Просто мне сегодня некуда пойти.
– Понимаю, – Игорь по-отечески улыбается, – мой тебе совет: если не знаешь, куда деть вечер, потрать его на что-нибудь совсем бесполезное.
– На что, например?
Игорь медленно облачается в бежевую дублёнку с капюшоном, становясь похожим на гнома-переростка:
– Тут я тебе не советчик, придумай что-нибудь, ты же умный.
– Вы мне льстите, – говорю я, делая корявый книксен, – а можно ли уточнить, насколько бесполезным должно быть дело?
– Чем бесполезнее, тем лучше, – отвечает он, нахлобучивая на голову подозрительно пушистую светло-рыжую шапку, – бесполезные дела хорошо убивают время, но после них не бывает угрызений совести, как от телевизора. Ну всё, до завтра, не забудь закрыть дверь.
Пожав мне на прощанье руку, Игорь быстрым шагом исчезает из офиса. Хлопает дверь, и я снова остаюсь один в обществе очков, оправ и компьютера.
"Что может быть бесполезнее, чем вечер, проведённый в таком приятном обществе!" – думаю я и утыкаюсь в четырнадцатидюймовое пиксельное бездонье.
Родничок творческой мысли окончательно пересыхает в девять часов пятнадцать минут московского времени. Без удовольствия пролистываю свеженаписанные страницы и выключаю наш четыреста восемьдесят шестой компьютер, которому давно пора если не на свалку, то уж точно на покой. Ещё полчаса уходит на выпивание большой кружки чая и выкуривание двух подряд сигарет. Без четверти десять с немного затуманенной головой я выкатываюсь на улицу, на мороз.
Из неизвестных соображений решаю ехать на электричке. Без приключений доезжаю до "Комсомольской". Выхожу на переполненную людьми площадь перед Ярославским вокзалом, пытаясь сквозь летящий снег рассмотреть то, что высвечивается на табло. Взгляд мой с трудом выхватывает на чёрном фоне слово "Болшево", затем время – 22.35, а потом номер пути. Воздав хвалу родителям за то, что у меня длинные ноги, прыжками устремляюсь к платформе.
Судя по вокзальным часам (своих у меня нет), до отправления остаётся всего пять минут. Подавляя в себе желание запрыгнуть в последний вагон, бегу до самой "головы" электрички – только там есть надежда, хоть и призрачная, сесть, в других же вагонах совершенно точно придётся ехать стоя.
Добегаю до второго вагона и, чуть не свалив мирно курящего у дверей мужика, вламываюсь в тамбур. Извиняюсь и прохожу внутрь. Свободное место обнаруживается сразу, прямо у тамбура – между двух похожих на колокола тёток в шубах. С трудом протиснувшись меж мохнатых глыб и выслушав с обеих сторон недовольное ворчание, наконец-то усаживаюсь.
Не успеваю перевести дух после пробежки, как дверь с характерным грохотом распахивается, и передо мной вырастает высокий седой субъект с полуприкрытыми глазами и скрипучим голосом. Подняв вверх газету, которую собирается предложить общественности, субъект начинает кричать так, чтобы услышали люди в другом конце вагона:
– Уважаемые граждане пассажиры! Вашему вниманию предлагается газета "УФО"! Читайте в сегодняшнем номере! Смертельный укус таракана-мутанта! Школьница родила тройню прямо на уроке домоводства! Чтобы выйти замуж за Киркорова, Пугачёва развелась с инопланетянином! Тело Ленина голышом разгуливает по ГУМу! Это и многое другое в свежем номере газеты "УФО"!
Продолжая пороть ересь, мужчина быстро проходит по вагону, на ходу обменивая газеты на деньги. Правда, желающих ознакомиться с бредятиной находится немного – всего трое, но даже наличие в вагоне этих троих заставляет меня задуматься об умственной деградации нашего народа. Не успевает первый "коробейник" покинуть вагон, как его сменяет другой, немного на него похожий, только заметно ниже ростом. Этот предлагает купить "элемент западной культуры" – пластиковые мешки для мусора на десять, двадцать и пятьдесят литров. У этого торговля идёт бойчее – "элементы западной культуры" приобретают человек пять-шесть. Этих понять можно: мешки для мусора, в принципе, вещь полезная, я тоже их покупаю и тоже в электричках. И вот тут появляется третий – маленький взъерошенный мужичок с огромной сумкой через плечо.
– Вашему вниманию предлагается новый роман американской писательницы Марии Ремарк "Жизнь взаймы"! – хрипит он. – В этом романе есть всё: погони и перестрелки, тонкие интриги и восточная эротика! Роман читается на одном дыхании и не отпускает до последней страницы! Книга издана в прошитом коленкоровом переплёте и станет прекрасным подарком или украшением вашей домашней библиотеки! Цена – всего двадцать рублей! За эти деньги вы можете купить бутылку пива, а можете – эту замечательную книгу…
Давясь со смеху, останавливаю продавца. Действительно, Ремарк, "Жизнь взаймы".
– Извините, – спрашиваю я, – почему так дёшево?
– Мы работаем напрямую от издательства, – отвечает тот.
– А что за издательство?
– Да какая вам разница! Вы берёте или нет? – торопит продавец. – Электричка сейчас отходит!
– Беру, – я протягиваю ему как раз оказавшиеся в кармане две десятки.
– Спасибо за покупку, – бурчит он и быстрым шагом удаляется в сторону тамбура, буквально расталкивая попадающихся ему на пути пассажиров.
– Это продавцы самой высокой касты, – слышу я голос напротив.
Отрываю глаза от только что приобретённой книги и вижу перед собой средних лет мужчину, лицо которого кажется мне отдалённо знакомым.
– Не понял, что вы говорите?
– Я говорю, это продавцы самой высокой касты, – отвечает тот, чуть подавшись ко мне, – они никуда не ездят и ходят по электричкам до их отправления. Те, что работают на ходу – каста низшая. В смысле, чем дальше от Москвы, тем ниже.
– Откуда вы знаете?
Вместо ответа мой сосед набирает побольше воздуха в лёгкие и выдаёт:
– Граждане пассажиры, обратите внимание на вашу обувь. Не сегодня, так завтра ей понадобиться чистка. Вашему вниманию предлагаются кремы для обуви "Радуга плюс", разработанные специально для наших климатических условий…
– Теперь понятно, – прерываю его я, – покупал я ваши кремы – дерьмо редкостное, уж, простите за откровенность.
– Совершенно с вами согласна, – вставляет женщина в шубе, сидящая справа от меня, – один раз так перемазалась, что аж кошмар!
– Я вообще-то знаю, – как ни в чём не бывало, отвечает попутчик, – что поделать: "не обманешь, не продашь" – первый и единственный закон рынка.
– Я думал, что первый закон рынка звучит несколько по-другому, – говорю я без особой охоты вступать в дискуссию и тем более в спор.
– Неужели "спрос рождает предложение"? – смеётся он. – Нет, молодой человек, только не в нашей стране. У нас наоборот, ненавязчивое, но настойчивое предложение рождает спрос.
– И оно, по-вашему, и заставляет людей покупать заведомо дерьмовые вещи?
– Именно! И ещё лень человеческая! Вот вы, – делая ударение на слове "вы", говорит он, – зачем вы купили эту книгу?
– Скажем так, мне вдруг захотелось её прочитать… – вру я.
– Нет, просто вам её принесли в руки. Раньше люди сами бегали, как савраски, за любой ерундой, а теперь им эту ерунду на блюдечке приносят. В этом всё дело.
– Просто у людей нет времени ходить по магазинам за всякой ерундой! – ворчит женщина слева. – А вы бессовестно этим пользуетесь!
– Вот именно! – мужчина поднимает вверх чуть кривоватый указательный палец. – Прошу не обижаться, но на фене "коробейников", пассажиры – это бараны, а сам процесс торговли называется: "доить электричку".
– Несколько унизительно, вам не кажется? – спрашиваю я.
Глаза собеседника вырождаются в две узенькие щёлочки.
– Кажется. Но и вы тоже смотрите на них свысока, да? Вы же считаете, что находитесь на более высокой ступени социальной лестницы, чем те, кто предлагает вам купить у них крем для обуви?
– Ну, да… – неуверенно отвечаю я, понимая, к чему он клонит.
– Вот, они это прекрасно чувствуют и таким образом вам мстят…
– Или просто завидуют, понимая, что действительно находятся на более низкой ступени социальной лестницы, – вставляю я. – Думаю, каждому из них хочется оказаться на месте пассажиров – не бегать по электричкам с баулами, а спокойно ехать домой, от безделья покупая всякий хлам у туземцев.
В глазах бывшего продавца кремов для обуви на мгновение вспыхивает нехороший огонёк.
– Возможно, вы правы, молодой человек, – произносит он напряжённо, – всем нам свойственно завидовать. Как, например, пассажиры набитой электрички с завистью смотрят в окно на проезжающие мимо авто.
Непроизвольно бросаю взгляд в окно и понимаю, что мы уже едем.
– Ух ты, я и не заметил, что мы тронулись! Кстати, а что вас повергло расстаться с вашим прибыльным бизнесом?
Мой собеседник тяжело вздыхает: