- Тогда позволь сообщить тебе самое главное. - И Бадди понизил голос так, точно сообщал нечто совершенно секретное. - Спонсоры недовольны.
Пеппер округлила глаза.
- Ну да, конечно, - сказал Бадди. - Можешь пристрелить вестника, если тебе станет от этого легче. И все-таки "хаммер", "Будвайзер"… я не сказал бы, что они счастливы.
- Бадди. Бадди. Мы занимаем на телевидении седьмое по популярности место. Я просто не вижу никакой проблемы.
- Проблемы? Ну так я скажу тебе, в чем состоит проблема. Она состоит в том, что я волнуюсь.
- Хорошо, - сказала, забрасывая сумку на плечо, Пеппер. - Если это позволит мне наконец уйти отсюда, я обещаю - клянусь, - что следующая же женщина-обвиняемая, будь она трижды ни в чем не повинной, отправится, сука такая, прямиком в Гуантанамо и узнает почем фунт лиха.
Бадди разулыбался:
- Благодарю вас, ваша честь.
Пеппер Картрайт и Бадди Биксби, родившиеся, соответственно, в Плейно, штат Техас, и Нью-Рошелле, штат Нью-Йорк, принадлежали к совершенно разным мирам, однако за семь лет до описываемых здесь событий нашли друг дружку в зале суда - настоящего то есть, - а именно в шестом зале Лос-Анджелесского главного суда первой инстанции.
Бадди был в то время среднего (что означает - отнюдь не высокого) уровня продюсером местных теленовостей, быстро приближавшимся к пятидесятилетию. Жизнь и карьера его состояли из целого ряда "почти". Ему почти удалось заснять попытку "Пискли" Фромм застрелить президента Джеральда Форда; он почти уже взял в прямом эфире интервью у миллиардера-затворника Говарда Хьюза; почти купил "Майкрософт" по шесть долларов за акцию; почти получил видный пост в Нью-Йорке.
Как-то раз Бадди даже попросили произнести речь на двадцать пятой годовщине его университетского выпуска, и он страшно обрадовался этой возможности - и прорадовался несколько дней, пока староста его группы, которого Бадди от души ненавидел целых двадцать девять лет, не позвонил ему и не сказал полным ликования голосом: забудь, со мной только что связался первый из тех, к кому я обращался с этой же просьбой. Далее мы цитируем: "Ты не обижайся, но он по сравнению с тобой важная шишка, ха-ха, так что ладно, увидимся на встрече, начальничек".
Жопа.
Той ночью, лежа с гигантским пакетом чипсов в постели и с экзистенциальной мрачностью озирая потолок, Бадди отчетливо представил себе свою могильную плиту, на которой значилось: "Здесь покоится Бадди Биксби. Почти".
Как-то раз на работе, как раз в то время, когда Бадди тужился, пытаясь придумать, чем бы заполнить прореху в еженедельном итоговом выпуске новостей, один из репортеров упомянул о женщине-судье, увиденной им в суде первой инстанции: "Роскошная баба. Рос-кош-ная. Меня так и подмывало выскочить на улицу и совершить какое-нибудь преступление".
И Бадди отправился в суд - посмотреть, что это за птица такая. Табличка на двери шестого зала суда извещала: "ПРЕДСЕДАТЕЛЬСТВУЮЩАЯ СУДЬЯ ПЕППЕР КАРТРАЙТ". Пеппер Картрайт, подумал он, ничего себе имечко. А войдя в зал, увидел женщину тридцати с небольшим лет, высокую, с пышными темно-каштановыми волосами, холодными синими глазами, высокими скулами и глубокими ямочками на щеках. Женщина улыбалась, однако по лицу ее было видно - с ней лучше не связываться. Она носила очки и то снимала их, то снова надевала, а когда снимала, задумчиво покусывала дужку. По выговору Бадди сначала принял ее за южанку, но вскоре сообразил: Техас. Напористая, дерзкая, сексуальная. Ей не хватало лишь одного - ковбойской шляпы.
Слушалось дело о вооруженном нападении. Нападении с применением опасного для жизни насилия. Для грабителя обвиняемый был слишком хорошо одет. И защищали его сразу три адвоката.
Когда Бадди вошел в зал, жертва нападения как раз сидела на свидетельском месте, подвергаясь перекрестному допросу защиты.
- Мистер Эн-ри-кец, - выговорил по складам адвокат, стараясь придать самой фамилии жертвы криминальный оттенок, - вы показали, что мой клиент, мистер Барсон, цитирую, "угрожал" вам. Не могли бы вы определить для суда значение глагола "угрожать"?
- Возражение, - устало произнес обвинитель.
- Поддерживается, - объявила судья Картрайт. - Снимите этот вопрос, адвокат.
- Ваша честь, я всего лишь пытаюсь…
- Если вы не уверены в значении слова "угрожать", я попрошу секретаря суда снабдить вас экземпляром словаря Уэбстера. В нем вы сможете найти этот глагол - в непосредственной близости от другого: "угробить" - в скобках "время".
- Мне известно, что означает "угрожать", ваша честь. Я всего лишь пытаюсь установить, известно ли мистеру Энрикецу…
- Продолжайте допрос, адвокат. И поторопитесь. А то мне случалось видеть ледники, которые продвигались вперед быстрее, чем вы.
На скамье присяжных раздались смешки. Один из оставшихся сидеть рядом с обвиняемым адвокатов улыбнулся, но, обнаружив, что на него смотрит клиент, снова впал в суровое оцепенение, за которое ему, собственно, и платили.
Мистер Энрикец, как вскоре понял Бадди, судил школьный футбольный матч. Ответчик же был, судя по всему, отцом восьмилетней футболистки. Ему, похоже, не понравились какие-то неблагоприятные для команды его дочери решения мистера Энрикеца, и после матча он попытался - предположительно - переехать мистера Энрикеца на парковке своим "мерседесом".
Вскоре последовал спор относительно того, следует ли суду учитывать цену принадлежащего ответчику "мерседеса". Обвинитель раз за разом повторял фразу "оружие стоимостью в сто тысяч долларов", а защита раз за разом возражала против нее.
- Мистер Сетракян, - сказала, обращаясь к обвинителю, судья Картрайт, - вы пытаетесь вынести на рассмотрение суда некие моменты социо-экономического характера? Если позволите мне провести аналогию, то дешевый ствол, продающийся на субботних распродажах за десять долларов, - оружие не менее смертоносное, чем изготовленный в Лондоне и стоящий сто тысяч долларов дробовик с богатой гравировкой. Или вы добиваетесь чего-то другого?
- Ваша честь, - сказал обвинитель, явно получавший от всего происходившего немалое удовольствие (впрочем, то же можно было сказать и о каждом, кто присутствовал в зале суда, включая и присяжных). - Я просто пытаюсь установить тот факт, что оружие, в данном случае "мерседес" класса Е, ценой в сто тысяч долларов…
- Возражение, - одновременно произнесли два адвоката.
- По одному возражению на клиента, если вы не против, - сказала судья. - Так вот, мистер Сетракян, - снова обратилась она к обвинителю, - вы с великой помпезностью установили тот факт, что автомобиль ответчика стоит кучу денег. Сильно сомневаюсь, что это обстоятельство, доносимое вами до нашего сведения с тонким изяществом отбойного молотка, ускользнуло от внимания тех из присяжных, которым пока еще удалось не заснуть.
- Ваша честь, - улыбаясь, произнес обвинитель, - вы сегодня очень суровы со мной.
- Прошу меня простить, мистер Сетракян, - отозвалась судья Картрайт, снова надевая очки и слегка втягивая щеки. - "Из жалости я должен быть суровым. Несчастья начались, готовьтесь к новым". Продолжайте, прошу вас. Продолжайте. Давайте попробуем закончить слушание еще до начала следующего ледникового периода.
После объявления перерыва Бадди отыскал кабинет судьи Картрайт, предъявил охраннику свое журналистское удостоверение и был пропущен внутрь. Судья Пеппер Картрайт стояла за письменным столом. Бадди, замерев на месте, таращился на нее.
- У вас какое-то дело или вы просто поглазеть пришли? - осведомилась она.
- Нет. Извините, - сказал, продолжая таращиться, Бадди.
- Так чем могу быть полезна, сэр?
- Вот эти слова, которые вы сказали обвинителю. "Из жалости суровым должен быть…" Что они означали?
Во взгляде судьи Картрайт обозначилось недоумение.
- Это, видите ли, цитата из Шекспира.
- Шекспира? - повторил Бадди. - Не врете?
- Разумеется, вру. - И судья Картрайт вздернула подбородок. - Вы хорошо себя чувствуете, сэр?
- О да, - ответил Бадди. - Роскошно.
Глава 3
В субботу утром, когда весь прочий мир еще спал, играл в теннис или перелистывал за чашкой кофе утренние газеты, глава персонала Белого дома Хейден Корк сидел, как обычно, в своем рабочем кабинете, внося последние пометки в предназначенные для президента Вандердампа документы, посвященные третьей его (вздох) попытке заполнить (проклятое) место Бриннина.
Поражения, которые они потерпели с кандидатурами Куни и Берроуза, измотали и обессилили Хейдена Корка, однако в жилах его еще пульсировал адреналин. Как правило, он оставался человеком холодно спокойным, но ведь ничто так не возбуждает, как охота за головами, имеющая целью подобрать кандидата на место в Верховном суде Соединенных Штатов. А для президента страны ничто, кроме, быть может, войны, не имеет такого значения, как успех в назначении члена Верховного суда, - факт, на который раз в четыре года неизменно указывает тот, кто завершает предвыборную гонку вторым.
Вчера, перед его отлетом в Кемп-Дэвид, Вандердамп сказал Хейдену, что имя нового кандидата необходимо определить к понедельнику.
- Проверьте, может быть, мать Тереза свободна, - кисло посоветовал он.
- Насколько мне известно, сэр, она умерла.
- Тогда попробуйте папу римского.
- У меня есть одна идея, - осторожно произнес Хейден. - Но боюсь, она вам не понравится.
- Продолжайте.
- Декстер Митчелл.
Обычно безмятежное лицо президента, лицо уроженца штата Огайо, пошло морщинами.