– А земли вокруг виллы сохранилось так много потому, что в ней городской совет решил устроить детский сад для больных детей, для тех, у кого были проблемы с дыхательной системой. Лесной участок сохранили, чтобы они могли там гулять и укреплять свое здоровье. Бабушка говорила мне, что машины туда не заезжали, чтобы не портить своими выхлопами воздух. Продукты и даже уголь для отопления возили к дому на тележках вот по этой дорожке. А веранду в два этажа пристроили специально, чтобы дети могли в плохую погоду там гулять. В здании старой фабрики теперь огромный строительный супермаркет и к нам туда едут даже из самого Трутнова, потому что здесь цены лучше. А наш домик тоже когда-то относился к вилле, – Йитка жила в небольшом аккуратном коттедже под красной, сложно выстроенной крышей в ближайшем соседстве с Анной. – Он достался нам от дедушки, который служил у Вольфов садовником.
Пани Клаусова оживилась, снова догадавшись, о чем разговор.
– Да, мой отец, Христофор Клаус, был очень хорошим садовником, – сказала она с гордостью. – Его многие к себе заманивали, но когда старший Вольф построил в этих краях фабрику и свою виллу, то уговорил моего отца переехать сюда из Германии. В те времена сюда много немцев уехало, кто-то раньше, кто-то позже. Я родилась уже в этом доме, а сад, который папа устроил здесь в год моего рождения, получил первый приз на Европейском конкурсе садоводов.
Пани Клаусова порозовела от гордости и приятных воспоминаний.
– Если вы пожелаете, пани Морозова, я могла бы вам помочь восстановить сад, хотя, признаюсь, я далеко не так талантлива, как мой отец, – скромно сказала она.
***
Анна сама не заметила, как и когда стала доверять ему и во всем полагаться на его советы. Она уступила и веранду, и рододендроны, и радиаторы и много еще чего, о чем ни разу потом не пожалела.
Выбирая в магазине форму окон, входные двери или цвет стен она бросала короткий взгляд на Адама, и если он едва заметно отрицательно качал головой или скептически поднимал брови, она меняла выбор.
– И почему ты не дал мне заказать те окна, что я хотела? – недовольно спрашивала она потом. – Разве они не подходили по стилю?
– Подходили. Будет намного дороже, – лаконично отвечал он, и Анна не находила, что на это возразить.
Он экономил ее деньги. При этом тянул дорогущие медные трубы и провода, превращал огромный чердак в шикарную мансарду, которая Анне совершенно не была нужна. Ей и двух этажей вполне хватало.
– Ну, к чему все эти расходы? – кипятилась она. – Сам говоришь, об экономии, а между тем отделка мансарды стоит в двадцать раз дороже моих окон!
– Ани, нельзя, чтобы пропадало такое замечательное помещение. Вырастут твои дети, и ты сможешь их отделить, дать независимое пространство.
– У меня нет детей, – сухо сказала Анна.
– Ну и что? Нет, так будут, – невозмутимо пожал плечами Адам и умчался по своим делам.
Он был везде: на крыше, в подвале, в доме и во дворе. Он успевал всем дать работу и проверить ее выполнение. Если результат ему не нравился, он не принимал никаких возражений, даже не слушал, а заставлял немедленно переделывать.
И Анна отдала поводья ему. Она успокоилась, расслабилась, начала снова писать и отвлекалась на ремонтные работы только тогда, когда Адам сам на этом настаивал.
По воскресеньям, когда Адам не работал и никого из рабочих тоже не было, она немного тосковала от непривычной пустоты. Но наступал понедельник и снова стучали молотки, жужжала дрель, сновали взад и вперед рабочие в одинаковых комбинезонах. И снова тут был Адам.
По воскресеньям он ходил с родителями в костел на мессу.
– А ты не ходишь в церковь, Ани? – спросил он слегка удивленно.
– Нет, – холодно ответила она, – и никогда не ходила.
– Странно, – пожал плечами Адам, – это чехи называют себя безверцами, а все русские обычно очень верующие, это известный факт.
– Значит, не все, как видишь. Я русская и не верю в Бога. Мне это не нужно.
– Почему?
– А почему должна верить?
– Человек не может жить без веры! – округлил глаза Адам.
– Да неужели? Ну, чехи же живут, и весьма успешно, – сказала она, и спросила пренебрежительно. – Веры во что? И зачем? Если тебе так хочется, то, допустим, я верю в науку, в разум человеческий, в силу мысли, в Космос, ну и так далее. А Бог… Кто Его видел? С чего ты решил, что Он вообще есть? – насмешливо спросила Анна.
– Но Его не может не быть! Вот посмотри: вон там стоит моя машина, а вон там едет поезд, – он махнул рукой в сторону далеких красно-белых вагончиков, – а вот тут стоит твой дом. Когда ты их видишь, то понимаешь, что все это не возникло ниоткуда, само по себе, вдруг. Кто-то это создал. А окружающий нас мир гораздо более сложный и многообразный; и он тем более не может существовать сам по себе.
– И машину, и поезд, и дом создал человек, а окружающий мир… Это все, пожалуй, работа природы… Многие и многие миллиарды лет она выпестовывала то, что нас окружает и, надо сказать, что результат у нее получился впечатляющий.
Адам не скрывал своего недоумения и растерянности.
– Ани, ты на самом деле так думаешь или просто дразнишь меня? Кто такая природа? И откуда у нее взялись такие знания? Разве же ты не видишь, Ани, с какой премудростью все устроено? Как все на своем месте, все необходимо и правильно?.. Посмотри, какая гармония… А-а-а, я понял. Признайся, ты ведь шутишь, да?
– Что тут смешного? – теперь уже удивилась Анна. – Это вполне нормальная научная точка зрения. Ты что, не учился в школе или не знаком с теорией Дарвина? Ничего не слышал о Большом взрыве?
– Каком взрыве, Ани? Неужели ты всерьез можешь об этом говорить? Как в результате взрыва и хаоса может родиться нечто упорядоченное и правильное? Это же абсурд! Набросай здесь гору кирпичей и можешь ждать до скончания века, но из этой груды дом сам собой не выстроится. И даже если допустить, что в результате какого-то непонятного мифического взрыва возникла неживая природа, все планеты и звезды, земная твердь, горы и небо, моря и реки, то откуда взялась жизнь? Как мертвое может родить живое? Ведь и самая малая травинка не прорастет без семени, а откуда же ему взяться? Материализоваться из космической пыли? Ты хоть понимаешь, что говоришь или как попугай повторяешь то, что тебе в школе еще во времена социализма вдолбили в голову?
Анна насупилась и обиженно замолчала.
– Прости, конечно, если я тебя невольно обидел, – извинился он, – но я поверить не могу, что ты добровольно произносишь эту чушь.
Она лишь хмуро молчала в ответ.
– Нас тоже всему этому учили, – примирительно сказал он, – и мне известны такие теории, но я никогда не относился к ним как к чему-то стоящему внимания. Мало ли вранья нам в то время говорили? Одним больше, одним меньше… Какая разница? И вдруг оказывается, что кто-то может в это по-настоящему верить… Ты веришь… Это тем более странно, что ты ведь писательница.
– И что?
– А то. Ты мыслишь, изобретаешь сюжеты, описываешь переживания и впечатления, придумываешь события и создаешь героев. Какая теория Дарвина? Это же дикая мысль, что человек произошел от обезьяны! Между нами пропасть! Настоящая пропасть! Я могу допустить и развитие пальцев, и хождение на двух ногах, и исчезновение хвоста и шерсти. Ладно, пускай… Бог с ним, не жалко… Но, Ани, никакие миллиарды лет эволюции не могли привести к тому, чтобы у человека развился такой разум, воображение, фантазия, воля. Да, совесть, наконец! Так откуда все это у нас взялось? От обезьяны? От Большого взрыва? Вот ты пишешь свои книги, но ведь перед тем как что-то написать, ты выстраиваешь в голове план, продумываешь сюжет, создаешь в голове образ, а только потом выливаешь это на бумагу Как же неодушевленный, не способный мыслить хаос мог породить этот до мельчайших подробностей упорядоченный мир? Без замысла, без плана… Просто так! Разве не логичнее допустить, что у него был мудрый Создатель? Тот, кто вначале задумал, а затем устроил все, разумно и хорошо, – убежденно сказал Адам.
– Разумно и хорошо? Ты еще скажи по-доброму, – презрительно поджала губы она.
– Ну да, конечно, а разве нет? Бог ведь и есть само добро, Он не может делать зла, заботится о каждом из нас. Зло творят только люди.
– Замечательно! А войны? Убийства? Грабежи? Насилие? Это все тогда откуда, если он такой Премудрый и творит одно добро!
– Но ведь это все творят люди, а не Он!
– Хорошо, а Он в это время где?!
– Он? Он – везде. Он дал людям заповеди, сказал: не убей, не прелюбодействуй, не пожелай чужого, не укради… Но кто им следует? Кто из нас хотя бы пытается жить так, как надо? Почти никто… разве что монахи…
– Какая удобная позиция! Что бы ни случилось – Бог не при чем! Чистенький! Дал, мол, вам заповеди – и соблюдайте, как знаете. А Он сам, Создатель твой, вездесущий и всемогущий, где в этот момент находится? Где? И как защищает тех, кому это зло причиняют? Тех, кто ни в чем не виноват, кто сам беззащитен? Кто кричит, зовет на помощь!
– Он всегда рядом. И уберегает человека от еще большего зла.