За полуночным солнцем - По Лапландии пешком и на лодке - Предлагаемые очерки скитаний "За полуночным солнцем" составились из путевых заметок, веденных автором во время командировки на север, данной ему Московским Археологическим Институтом в 1911 году. К ним он счел нужным присоединить главу о лопарях, написанную как на основании существующей литературы о лопарях, так и на основании собственных наблюдений.
Содержание:
Сергей Дурылин 1
Предисловие 1
1. Светлым путем 1
2. Северная Двина и Беломорье 3
3. У врат Похьолы 6
4. Лопари 10
5. "По-лопарям" 13
6. Полуночное солнце 18
Краткий перечень русских книг по Лапландии и лопарях: 19
Лучшая из популярных книжек о Лапландии и лопарях: 20
Комментарии 20
За полуночным солнцем
Библиотека И. Горбунова-Посадова
--№ 283--
Со многими рисунками и 2-мя картами
Типо-литография т-ва И.Н. Кушнерев и Кº. Пименовская ул., соб. д.
Москва – 1913
Сергей Дурылин
Всеволоду Владимировичу Разевигу.
Предисловие
Предлагаемые очерки скитаний "За полуночным солнцем" составились из путевых заметок, веденных мною во время командировки на север, данной мне Московским Археологическим Институтом в 1911 году.
К ним я счел нужным присоединить главу о лопарях, написанную как на основании существующей литературы о лопарях, так и на основании собственных наблюдений.
Первоначально избранные главы предлагаемой книги были прочитаны мною в 1912 году в виде публичных лекций в Москве, Нижнем-Новгороде и Вязниках.
Приношу искреннюю благодарность В. А. Свинарской и З. З. Виноградову за разрешение воспользоваться их интересными фотографическими снимками.
Книгу эту я посвящаю моему незаменимому спутнику В. В. Разевигу, дружески снабдившему меня большинством воспроизводимых здесь фотографий, а в его лице - и всем другим, вольным и невольным спутникам моих скитаний по северу, о которых навсегда сохраню благодарную память.
1. Светлым путем
Страхи и опасения. - За полуночным солнцем. - За Волгой. - Вологда. - Бурлаки и аэропланы. - Многоцветные ночи. - По Сухоне. - Порог Опоки. - Великий Устюг. - Большая Северная Двина.
- В Лапландии вечный снег: берите шубы, - стращают меня и моего спутника добрые люди в Москве.
А любопытные люди спрашивают:
- А как вы будете разговаривать с лопарями? На каком языке?
- По-русски.
- А они говорят?
- Да.
- Но ведь они язычники.
- Нет, пятьсот лет как христиане.
- А вы увидите плавучие льды в океане?
- Океан около берегов Лапландии никогда не замерзает.
- А на оленях ехать придется?
- Господи, да ведь снегу там нет! Там прекрасная теплая погода летом, как у нас май.
- Счастливцы вы, господа! - завидует нам один из провожающих. - Вы увидите северное сияние. Вот посмотреть бы!
- Ничего мы не увидим, - сердится мой спутник. - Там же теперь ночное солнце. Там вечный день.
- А, понимаю. Но как же спать?
- То есть, как спать?
- Да ведь всегда светло, вы же сами говорите…
- Да, светло, очень светло, но спать - спать когда нужно…
- А белых медведей не увидите?
Мой спутник сердится и молчит.
Но теперь уж мы далеко от Москвы. Переехали Волгу. Серенький денек, тусклый и заплаканный, не по-летнему тихий, смотрится в тусклую неспокойную реку. Маленький поезд битком набит. Едет тихо, часто останавливаемся на полустанках и разъездах. Куда и зачем спешить по этой проселочной железной дороге? Мы едем без книг и без газет. В чемодане только маленький путеводитель и географические карты, тщательно сложенные, тщательно подклеенные, но - увы! - не тщательно составленные. В карманах у нас: у меня - командировочное свидетельство Московского Археологического института, по которому предоставляется и рекомендуется мне отыскивать всякие древности, у моего спутника - свидетельство от Горного общества, где подробно указано, на какие горы в Лапландии собирается влезть мой спутник.
- Позвольте, - говорили нам в Москве, - да разве есть в Лапландии горы? Там болота, мох да олени.
- Лапландия - горная страна, - морщится мой спутник, - многие горы Лапландии еще не исследованы.
- Знаете что? Назовите какой-нибудь этакий там пик: пик такого-то…
- Да, если норвежцы без нас его уже не назвали.
Соблазнительно, конечно, разыскать какие-нибудь необыкновенные древности или залезть на неисследованную вершину, что-нибудь открыть и в честь кого-нибудь назвать, - очень соблазнительно, но еще соблазнительнее - видеть, видеть и видеть.
Мы едем за полуночным солнцем. Мы едем за ним в Лапландию. Если не догоним его там, поедем на океан; если не поймаем у океана - поедем дальше в Норвегию. Какое оно, полярное солнце? Большое, красное, страшное? - или нежное, золотое, милое? Я два раза был на севере; я люблю светлые, - вовсе не белые, а золотистые, радостные северные летние ночи, я люблю светящуюся тишину маленьких северных городков, спящих под неспящим светом не вечерней, не утренней, а ночной зари; я люблю шорох и тайный шум северного светлого леса, и голубые глазки лесных озерков, выглядывающих приветливо сквозь темные стволы розовых сосен и темных пихт; я люблю таинственный плеск и гульливую молвь северного моря, - но я не видел полуночного солнца! Значит, я не видел севера, я не видел ничего. Оно дальше, чем широководная Северная Двина, чем бледное Поморье, чем зеленые Соловецкие острова, чем порожистая лесная Онега, - дальше, дальше: оно в Лапландии, на бурной Имандре, на океане, у норвежских скал.
Я смотрю в окно вагона на редкие вологодские черные деревушки, на медлительных коров по лугам, на босых русых парней, в одних рубахах и синих портах, чинящих железнодорожное полотно, - и думаю все о нем, о солнце: какое оно? Не хочу верить никаким описаниям: сам увижу; наверное, оно совсем другое, и всем кажется каждому по-своему; а для меня какое будет?
Приехали в Вологду. Дальше едем до Архангельска по рекам: по Вологде, Сухоне, Северной Двине, - по тому самому древнему пути, по которому ходили из Московского царства, а еще раньше - от Великого Новгорода к океану.
Почему все русские города и городки непременно хотят быть похожи на Москву? Так хорошо им с их маленькими деревянными разнобокими домишками, с дремотными садами, с покрытыми травой улицами, старинными церквушками, с жаворонками, поющими над городом высоко, высоко, - а они хотят непременно походить на Москву. В Ярославле, - старинном, красивом, бойком Ярославле, - знакомлюсь по вывеске, с "мужественным и дамским парикмахером из Москвы". В Вологде стоят по углам улиц столбы для объявлений. На одной стороне столба - знаменитый аэронавт собирается сделать несколько полетов на аэродроме (значит, и в Вологде ХХ век), на другой стороне знаменитый же "путешественник всего мира из Индии по разным странам света, кудесник, астролог, алхимик и маг Мза" собирается предсказать вологжанам их настоящее, прошедшее и будущее (значит, - какой же это в Вологде теперь век?). А подошли мы к реке - к узкой, маленькой, но глубокой Вологде, - там в какой мы век попали? Бурлаки, босые мужики, без шапок, с отвороченными воротами рубах, без пояса, тянут вчетвером лямку на берегу, волокут на себе крутобокую баржу - и ухают, и что-то подпевают без слов, протяжное и унылое, и в речном песке глубоко отпечатываются тяжкие следы босых упругих ног…
А рядом пыхтят пароходы; может быть, аэропланщик полетит через реку, над бурлаками, - ХХ век над ХVII, - и придет посмотреть восточный человек Мза (какого века - не знаю) и на бурлаков, и на аэроплан…
Звонят к вечерне; голуби воркуют где-то без устали, наевшись на пристани просыпанного зерна; пароходы грузятся; воздух свежеет; приходит публика на пароход и негодует, что авиатор не полетел, а только прыгал вместе с аэропланом на выгоне, превращенном в аэродром, - а бурлаки все ухают, ухают, и медленно двигается - кажется, что совсем не двигается, - новенькая полная барка.
Матросы с парохода раздеваются на ходу - и ловко спрыгивают в плескающуюся воду, брыкаются, брызгают, взмахивают враз пятками над водой, ухарски подбрасывают, выскакивая из воды, голые, крепкие, молодые тела, весело розовеющие на заходящем солнце. Кто-то свистит с парохода - и вода стихает, матросы обуваются, бегают по пароходу.
Два мальчика, голоногие, без шапок, в дощатой, еле живой лодчонке подплывают близко к пароходу, выделывают всякие штуки: вертятся колесом в лодке, гребут, хватаясь за весла ножонками, цепляясь большими пальцами, раскачивают лодку, как люльку, стоя на носу. Старшка на пароходе, в сером платке с зелеными травами, ахает на них и при всякой новой шутке вскрикивает:
- Утопнут, родные, утопнут!