На мир взгляни разумным оком,
Не так, как прежде ты глядел:
Мир - это море. Плыть желаешь?
Построй корабль из добрых дел .
Князь промолчал. Мне показалось, что он в душе улыбнулся.
16
В Мазари-Шерифе я предполагал задержаться не больше чем на два дня. По вот уже неделя, как я оставил седло, а до сих пор неизвестно, когда отправлюсь в дальнейший путь. Город живет какой-то неестественной, лихорадочной жизнью. По словам местных жителей, за всю историю Мазари-Шерифа таких бурных дней еще не было. Лавки открыты и день и ночь. Караван-сараи, чайханы переполнены. А самое удивительное то, что здесь появилось множество никем не признанных представительств, без вывесок на дверях.
Я побывал в одном из них - в представительстве "Кокаидского правительства". Работники представительства занимают большой дом в южной части города. В десятке кабинетов целая толпа служащих занята выше головы. Кто пишет письма, кто подписывает бумаги, кто ставит печать… Все на месте, как в настоящих посольствах. Не хватает только одного: нет "Кокандского правительства". Но представители верят, что и оно будет. Поэтому трудятся усердно: посылают в Фергану оружие, боеприпасы, собирают среди населения пожертвования, составляют ноты, печатают воззвания. Словом, забот хватает…
У Иргаш-бая - известного ферганского курбаши,- оказывается, тоже свое "представительство". Я не был в конторе, но с самим "представителем" встретился. После этого отправил к Иргаш-баю гонца. Когда гонец вернется, мы еще раз встретимся. Только после этого я покину Мазари-Шериф.
…Время близилось к вечеру. Попивая на открытой веранде чай, я поджидал капитана Дейли. Откуда-то, запыхавшись, прибежал Арсланбеков. Я теперь часто виделся с ним. Это был действительно умный, способный разведчик. К тому же не знающий усталости. Все мои поручения он выполнял ревностно. Я дал ему трудное задание: уточнить, кто из турецких и немецких лазутчиков находится в Мазари-Шерифе и в каком направлении они ведут работу. Он уже многого добился по этой части.
По одному только виду полковника я понял: что-то случилось. Он был мрачен, привычное веселое выражение исчезло с его лица. И я не ошибся. Войдя на веранду, полковник схватил кувшин с холодной водой и, не отрываясь, выпил, одну за другой, две пиалы. Потом снял каракулевую шапку, пиджак, бросил их на деревянный топчан, тяжело вздохнул и сел.
Я задал вопрос первым:
- Вы что-то мрачны, полковник… Что-нибудь случилось?
Арсланбеков вытер платком потное лицо и, глубоко вздохнув, заговорил:
- Юсупа ранили!
- Какого Юсупа?
- Моего помощника. А в карман вложили вот эту записку.
Я взял записку и пробежал глазами. Она была написана на персидском языке и содержала всего несколько слов: "Безбожный полковник! Теперь твоя очередь!.."
Записка явно была заготовлена заранее, в спокойной обстановке: буквы ровные, выписаны отчетливо, с нужным нажимом, край записки был замаран кровью.
Я положил бумагу на стол и спросил, в каком состоянии Юсуп. Полковник ответил, что отнес его к одному знакомому врачу и что положение его тяжелое. Потом заговорил с горечью:
- Вот наш финал. Работаешь как вол, день и ночь, не думая о том, что любой жизни бывает конец. И вот - погибаешь от выпущенной из-за угла пули или от удара отравленным ножом… Спокойно умереть своей смертью - даже и этого нам не дано!
Арсланбеков был по-настоящему расстроен. Его обычно смеющиеся, живые, умные глаза скрылись за пленкой слез, от внутреннего волнения он дрожал всем телом. Я попытался успокоить его, но он опередил меня:
- Не подумайте, что это страх за свою жизнь. Нет, я думаю о Юсупе. У бедняги хорошая семья. Жена, дети, старики родители. Наверно, с нетерпением ждут его возвращения. Если с ним что-нибудь случится, с какими глазами я приду к ним? Жена Юсупа не хотела отпускать его. Еле удалось уговорить…
Некоторое время мы молчали, погрузясь в невеселые думы. Как ни храбрился полковник, было ясно - убийцы угрожают не зря. Кто же, хотелось бы знать, преследует его?
Я закурил и нарушил затянувшееся молчание:
- Как вы думаете, кто убийца?
- Люди Иргаш-бая, - не задумываясь, ответил полковник. - Это их дело. Они считают, что мы не лучше большевиков.
- Может, турки о чем-нибудь пронюхали?
- Нет… Их здесь всего три-четыре человека. Они не станут рисковать. Да и к чему такой риск, если можно действовать чужими руками?
Мысленно я согласился с полковником. Предупредил его, что положение опасное, что авторы записки могут появиться неожиданно. Он снова заговорил, стараясь принять бодрый вид:
- Пусть приходят… От судьбы еще никому не удавалось убежать. Хотят заставить меня скрыться! Но пока не выполню своего дела, я никуда не уйду!
- Не нужно бравировать, полковник. Легче всего - кинуться навстречу смерти. Но ведь и умереть-то надо со смыслом! Бессмысленное самопожертвование - не героизм!
- Я не стараюсь быть героем.
- Знаю… Вы сейчас возбуждены. Но нужно сохранять выдержку. Пройдите пока в комнату капитана и отдохните. Обо всем остальном поговорим позднее, за ужином.
Полковник взглянул на часы:
- У меня в пять часов свидание. Оттуда пройду к Юсупу. Часов в девять приду ужинать, - сказал он и, накинув на плечи пиджак и надев шапку, ушел.
Я не стал удерживать его. Что для верующего мусульманина намаз, то для разведчика - встречи и свидания. Пожалуй, не ошибусь, если скажу, что в обоих случаях это становится своего рода условным рефлексом.
Пришел капитан Дейли. Он уже знал обо всем.
- Кто может преследовать полковника? - спросил я его.
Ответ прозвучал неожиданно:
- Говорят, что это дело людей Джунаид-хана.
- Джунаид-хана?
- Да.
- А что плохого сделал полковник Джунаид-хану?
- Одернул его в тот момент, когда Джунаид почти взобрался на трон.
- Как это понять?
Помолчав, капитан объяснил:
- В начале шестнадцатого года Арсланбеков приехал в Хиву. В это время Джунаид-хан поднял восстание против Исфендияр-хана, его люди даже вошли в город. И вот, когда ханский трон уже почти рухнул, Арсланбеков поддержал хана. Он привлек на свою сторону полковника Колосковского и добился, чтобы русские войска были направлены против Джунаид-хана. Туркмены были вынуждены вернуться назад ни с чем. Джунаид-хан сказал тогда: "Рано или поздно Арсланбеков будет убит моими руками".
В словах капитана могла быть правда. Но поручиться за полную точность тоже было трудно. Кого-кого, а ханов, баев и сердаров в Туркестане предостаточно. Сеид Алим-хан, Исфендияр-хан, Джунаид-хан, Эзиз-хан, Иргаш-бай, Ораз-сердар, Мадамин-бек… И еще, и еще… И все грызутся меж собой. Как разобраться в этой свалке? Иногда я тщетно ломал голову: кого из них поддержать, а кого, напротив, немного осадить. Как направить в одно русло все эти алчные, роющие друг другу яму группировки? Как заставить их заговорить одним языком?
В последнее время этот вопрос все больше и больше беспокоил меня. Поводом к этому отчасти послужило и то, что в Мазари-Шерифе я глубже ознакомился с туркестанскими делами. Покушение на жизнь Юсупа снова заставило меня, помимо моей воли, вернуться к ним.