- Как мать? Здорова?
- Ничего. Я собралась было сбивать шерсть на войлок, но она ие дала: сама, говорит, справлюсь.
- Значит, скоро у нас будет новая кошма?
- А как же! Ты бы тоже помог сделать кошму - в подарок учителю. Надо же поблагодарить его. А то подумает: "Отросли у козленка рожки, теперь он и мать бодает!" Обязательно навести учителя.
- Хорошо, съезжу. А заодно спрошу его о Бого.
- Стоит ли? Наш нойон начнет допытываться у Очир-бээса, а тот спросит, от кого он узнал эту историю. Не нужно говорить об этом с нойоном, а то беды не оберешься.
- Действительно... Вдруг они оба сговорились и приложили к этому руку?
- Перестань! Как ты можешь говорить такое о своем учителе?!
- Цэвэгмид, дядюшка Сад собирался сделать нам морин-хур. Не знаешь, он его уже закончил?
- Нет. У него материалов не хватает, краски нигде не может достать.
- Купил бы у торговцев.
- Он бы купил, да вот только русские купцы что-то в последнее время не появляются.
- Ну, это понятно. Ведь в России смута началась. Тамошние араты поднялись против богатеев.
- Как же это может быть?
- Да вот так. Они не такие покорные, как мы. - Максаржав немного помолчал, потом заговорил снова: - Очир-бээс считает, что я не по праву получил титул гупа. Разозлился, орет во все горло.
- Он был, наверное, пьян?
- Конечно.
- Ну подумаешь, дело какое - выпил человек лишнего, вот и распустил язык. Стоит ли из-за этого огорчаться?
Вскоре Га-гун прислал за Макса ржавом, чтобы тот помог ему разобрать счета и записи. Максаржав пробыл у нойона несколько дней. Улучив момент, он все-таки рассказал нойону о Того, о том, что слышал от старика.
- До меня тоже доходили такие слухи. Но я думаю, Тот жив. Видно, нелегко ему сейчас приходится, вот он и не дает о себе знать. А подлеца Очир-бээса ты не бойся. В этой пакостной истории без него, конечно, не обошлось, только напрасно Очир думает, что это ему сойдет с рук. "Не бросай камень вверх - тебе же на голову упадет". Вот иные нойоны грызутся между собой как собаки, а в результате сами же становятся добычей чужеземцев. Помни, Максаржав, у молодых впереди длинная дорога, вам думать о будущем, вам и ума набираться. Слабый ум не выведет на правильный путь.
Слушая эти слова учителя, Максаржав окончательно уверился в том, что Га-гун не держит зла на Того.
- Говорят, в западных аймаках цирики[Цирик - военнослужащий, солдат монгольской армии.] и араты сочинили жалобу на маньчжурских нойонов, - сказал он, вопросительно глядя на учителя.
- Тягаться с маньчжурами тяжело. Но мы должны помнить: торговать с Китаем - в этом ничего плохого нет, но родиной своей торговать нельзя.
- А вот еще говорят, будто в России поднялся мятеж, будто тамошний простой люд восстал с оружием в руках.
- Великий белый хан России обладает большой силой, он словно лев в царстве животных. Ни на западе, ни на востоке, пожалуй, не найдется страны, которая смогла бы одолеть его. У южных наших соседей тоже неспокойно. Чем все это кончится? - Га-гун задумался.
Как-то Га-нойон устроил большой пир - пригласил к себе окрестных нойонов. Особого предлога для пиршества он придумывать не стал: ему хотелось поговорить спокойно обо всем, что происходит в мире, и попытаться склонить соседей к тому, чтобы они отказались платить долги китайским фирмам.
Несколько дней Максаржав хлопотал, принимая гостей, каждого - соответственно чину. Для них Га-нойон устроил скачки, состязания борцов и стрелков из лука. По обычаю, гости могли сами награждать победителей. Одни выделили для этого коней, другие - слитки серебра, третьи - шелк. Самый дорогой приз вручил Очир-бээс, чем несказанно удивил всех.
В разгар пира Га-нойон попросил Максаржава спеть для гостей. И тот запел старинную протяжную песню "Верхушка шатра". Жена нойона пошутила: "От такого голоса даже наш шатер задрожал". А Максаржав пел:
Пусть счастье скорее нисходит к вершине шатра,
Здесь добрые гости - для пира настала пора.
Озарены бестревожною радостью лица.
Пируйте же, гости! Пусть каждый из вас веселится.
Что было предсказано доброго - все воплотилось,
И каждое сердце отвагой теперь укрепилось.
И сильная воля, и мужество в душах живет.
Так пусть же родная отчизна навек расцветет!
Все хором подхватили песню. Потом выступили юролчи[Юролчи - исполнитель юролов-благопожеланий.], они исполнили свои импровизации, в которых восхвалялись горы и реки родного края. Пиршество продолжалось до поздней ночи. Захмелевший Очир-бээс отправился наконец в отведенную ему юрту. Когда он, покачиваясь, приблизился к юрте, из темноты навстречу ему вышли несколько человек, схватили его, зажали рот и поволокли куда-то.
- Если хочешь остаться живым - молчи. Только пикни - утопим в Селенге, - произнес незнакомый голос.
- Что вы собираетесь со мной сделать? Если вы грабители, то знайте: у меня с собой ничего нету.
- Не нужны нам твои сокровища! Значит, ты считаешь, что люди Га-гуна грабители! Тащи его к Селенге!
- Не губите меня, братцы! - взмолился бээс.
- А что ты сделал с Того, батраком нашего нойона?
- Мои люди подкараулили его за перевалом и избили. Там они его и оставили. Но я сделал это все по приказу вашего нойона.
- Вот как, значит, ты еще и позоришь нашего нойона!
- Га-нойон сказал, что таково его желание. Значит, за все и отвечать должен он.
- Если ты еще раз сделаешь что-нибудь во вред нашему хошуну, мы тебя из-под земли достанем!
И они снова подхватили Очир-бээса и куда-то потащили. Потом бросили. Очнувшись, он увидел, что лежит возле отведенной ему юрты...
После окончания празднества три всадника направились к злополучному лесу за перевалом. Подъехав к опушке, они спешились и стали внимательно осматривать землю - нет ли следов преступления. Вскоре один из них подозвал остальных:
- Эй, идите-ка сюда!
Двое других бросились на этот зов. Одним из приехавших был Максаржав.
- Смотрите-ка, разбитая телега. По-моему, как раз та, на которой отправился Того.
- Точно, она. Но почему вокруг нет никаких следов? Должно же остаться хоть что-нибудь. И трупа тоже не видно. Тут недалеко живут китайцы, давайте заедем к ним, разузнаем.
- Стоит ли? - засомневался один из спутников Максаржава. - Чем они нам помогут?
- Может, они что-нибудь видели или слышали. Как бы то ни было, съездить не помешает.
- Ну ладно. Давай съездим в Буянту.
- Буянту от нас не уйдет, заедем лучше сперва к старику Доржу, - предложил кто-то.
Вскоре они уже были в аиле Доржа, старика, который батрачил у управляющего Буянтской фирмой. Родом китаец, он был женат на монголке, прожил здесь около сорока лет и хорошо знал монгольский язык. Дорж принял гостей, лежа в кровати - ему нездоровилось. Жены его дома не было. Ивовая изгородь вокруг глинобитного домика местами упала, стены домишки были сплошь в трещинах и едва держались. У старого Доржа только и было скота, что одна дойная корова, да еще небольшой огородик давал ему кое-какой доход - старик растил лук и чеснок на продажу. Жили старики на грани нищеты.
- А где же твоя Ханда? - спросили гости у старика.
- Да пошла занять где-нибудь миску риса. Я-то, вишь, совсем слег. Пока здоров был - работал на фирму, как заболел - прогнали, кому я хворый да немощный нужен. А тут еще коровенка от старости сдохла. Да, не нажили мы богатства. Я сейчас больше всего о старухе тревожусь. Что с ней будет, когда меня не станет? Ведь у нее родных никого, одна-одинешенька на белом свете. Уж вы не оставьте Ханду, как умру-то. Пристройте куда-пибудь, хоть коров доить...
Старик с постели не вставал и даже не мог предложить гостям чаю.
- Дядюшка Дорж, не знаешь ли ты Того? Он был батраком у Га-гуна.
- Нет, не знаю такого. А зачем он вам?
- Да вот слышали мы, что в лесу, неподалеку от этих мест, напали на него люди Очир-бээса.
- И больше вы ничего о нем не знаете?
- Нет, больше ничего. Верно, его уже и в живых-то пет.
Старик долго не решался, по потом стал рассказывать.
- Да, не повезло парню. Он ведь тогда ночью приполз к нам. Мы его скрывали, потому что он не велел никому говорить о себе. Сказал: если узнают люди Га-нойона, что он здесь, ему не жить на свете.
- Так он, говорите, жив? - обрадованно воскликнул Максаржав. - Где же он?
- Он долго отлеживался у нас, пока не окреп. Днем мы его закрывали в кладовке, а ночью выпускали на волю подышать воздухом. Все просил, чтоб мы не сообщали о нем Га-гуну, а то, говорит, беда мне.
- Да, уж натерпелся, видно, горя, бедняга!
- Ну, а что потом?
- А как немного окреп, то с караванщиками от Буянтской фирмы отправился в Пекин. Немножко и я за него похлопотал у хозяев. По пути он хотел заехать в Великий Хурэ. Хороший парень, этот Того, помог нам - наделал из дерева рукоятей к огородному инструменту. Теперь нам надолго хватит. Собрал я ему немного еды на дорогу, старенький дэли отдал. Сначала у него ноги очень болели. Да и с ушами что-то неладно было, почти оглох. Но потом дело вроде пошло на поправку. Хотел было я позвать лекаря, да заплатить нечем.
- А что, караванщики уже вернулись?
- Нет. Они и не вернутся, нанялись для того, чтобы остаться на родине насовсем.
- А вот вы привязаны к своей Ханде, - сказал один из гостей с улыбкой.
- Да, привязан. Ведь у меня на родине, почитай, никого и родных-то нет. Кому я там нужен. Да и здесь я не нужен никому, кроме Ханды.
- Странно... В столице Того не появлялся, на Тэрхийн-голе тоже, - говорили спутники Максаржава, возвращаясь домой.