Смирение, думает она, самый трудный урок, которому нас учит жизнь, и один из самых важных.
Йоханн Тилсен решает, что дочь, которой он так долго пренебрегал, не должна проводить остаток своей жизни в заботах о нем и братьях; ей надо найти мужа; у нее должно быть собственное будущее.
Вслед за этой мыслью приходит другая: Йоханн уже знает человека, который словно создан для Эмилии. Это Проповедник Эрик Хансен, любезный, обходительный человек с длинными ногами и руками, с редкими каштановыми волосами, которые на ветру всегда поднимаются дыбом. Ему сорок лет, и у него нет детей. Его жена умерла в возрасте двадцати девяти лет. Ничто в нем не выдавало человека, занимающегося поисками второй жены, но Йоханн Тилсен уверен, что Хансен не устоит перед обаянием Эмилии, перед ее неброской красотой и в их будущей совместной жизни будет преданно о ней заботиться.
Ни с кем не делясь своими планами, он посылает Хансену письмо с просьбой приехать и освятить дом Тилсенов, ибо у него "есть основания полагать, что дух моей покойной жены скрывается в каком-нибудь углу и не дает нам жить в покое и согласии", и добавляет, что, поскольку церковь Хансена находится достаточно далеко и поскольку "нас окружает проклятый мрак и туман", его с радостью оставят на ночь "или дольше чем на ночь, если вы сможете уделить нам часть вашего драгоценного времени".
Итак, однажды днем Проповедник Хансен появляется как тень в то время, когда Эмилия стоит у окна гостиной. Через мгновение его фигура внезапно приобретает четкие очертания, словно он свалился с неба.
Неожиданное появление незнакомца пугает Эмилию, и, услышав, как он стучит в дверь, она отворачивается от окна и застывает на месте. До нее доносится кашель, приглушенный сырым воздухом. Она слышит, как слуга открывает дверь и впускает незнакомца в дом, слышит его тихий голос, его осторожные шаги и молится, чтобы незнакомец наконец понял, что попал не в тот дом, сел на коня и уехал.
Но он не уходит. Тилсен приводит незнакомца в гостиную, и Эмилия видит его бледное лицо и маленькие глазки. Он кланяется ей, и она поневоле встает, чтобы ответить на его приветствие.
Проповедник Хансен. Герр Эрик Хансен. Йоханн дважды произносит имя гостя, будто желая убедиться, что Эмилия его расслышала. Гость с покаянным видом держит в руках шляпу. Пряжки на его башмаках забрызганы грязью. От него пахнет кожей и конским потом, и Эмилия вынуждена отвести от него взгляд - ведь ему не следовало бы находиться здесь, в этом доме; следовало бы уплыть в море и погрузиться в его мрачную глубину.
Обряд он совершает тщательно и добросовестно. С небольшим крестом красного дерева переходит из комнаты в комнату. Посреди каждой комнаты опускается на колени и тихо молится сперва с открытыми, потом с плотно закрытыми глазами, словно в комнате есть нечто такое, что он мельком заметил и чего больше не хочет видеть.
Эрик Хансен приглашает всю семью сопровождать его, "дабы засвидетельствовать, что в доме не осталось ни одного неосвященного места", и, везде побывав - даже в комнате, которую Эмилия делит с Маркусом и где теперь все стены завешаны его рисунками насекомых, - он кланяется Йоханну Тилсену и объявляет:
- Я не думаю, Герр Тилсен, что теперь здесь осталось место для беспокойного духа. Посему все вы будете жить в мире.
- Где он? - шепотом спрашивает Маркус Эмилию.
- Нигде, - отвечает она. - Его нигде нет.
Проповедник слышит эти слова, оборачивается к Эмилии и улыбается. Она видит его ласковую, безмятежную улыбку и думает, что, если он вымоется, наденет чистое белье и от него перестанет пахнуть лошадьми или другими живыми существами, с его присутствием можно будет мириться в течение дня, ночи и даже более длительного времени. И она поспешно говорит:
- А теперь, Герр Хансен, вам надо отдохнуть и умыться. Позвольте мне проводить вас в комнату.
Эмилия видит, что отец кивает и одобрительно смотрит на нее. Она легким шагом поднимается по лестнице, и Эрик Хансен следует за ней. Как и предсказывал Йоханн Тилсен, Хансен не может отвести от нее глаз. Она немного напоминает ему покойную жену, напоминает порывистыми, грациозными движениями и волосами, не темными и не светлыми. И проповедника внезапно осеняет - именно поэтому Йоханн Тилсен и пригласил его сюда: не из-за того, что Дух Магдалены громыхает в стропилах или колышет портьеры, но чтобы показать ему свою дочь Эмилию. Увидев в окне отражение своего лица, Эрик Хансен улыбается. Он понимает, что время горести наконец подходит к концу.
Так или иначе, но мужчинам удается все обставить таким образом, что проповедник обнаруживает, будто в целом свете у него нет иных дел, нежели в течение нескольких дней гостить в доме Тилсенов. Туман служит для этого предлогом. Они говорят, что дороги ненадежны, что часто случаются столкновения, поскольку туман не только ухудшает видимость, но и приглушает звуки.
- Поэтому, - говорит Эмилии Йоханн, - Пастор Хансен пробудет у нас несколько дольше, и я думаю, что его присутствие в нашем доме в такое время будет всем нам полезно.
Полезно. Эмилия считает, что это слово лишено смысла, почти нелепо. Она знает, что жизнь подошла к тому же месту, где началась. Изменить ее способно только невозможное: открытие, что Карен не умерла, появление из белого пейзажа человека с лютней. Иначе жизнь останется такой, какова есть, и печали в ней будет ровно столько, сколько и сейчас, не больше и не меньше. Предполагать, будто что-то или кто-то может быть для нее "полезен", - все равно что предполагать, будто птица, садясь на дерево, делает для этого дерева великое благо.
Однако она достаточно быстро догадывается, что именно задумали мужчины, и это не только не вызывает у нее гнева, но по-своему трогает, ведь подобные вещи так и делают - отцу положено найти ей мужа, а Герру Хансену следует убедиться, что она ему действительно нравится. Просто мужчины не понимают, что это абсолютно невозможно. Они похожи на невинных младенцев. Их старания вызывают у нее улыбку.
Она смотрит на Хансена, на бледную кожу, плотно обтягивающую лоб и затылок, на котором растут редкие каштановые волосы, его решительную походку и видит постороннего человека, каковым он навсегда и останется, видит разделяющую их пропасть, которую никогда не преодолеть. Как постороннего его можно терпеть, но при мысли, что его уста могут неожиданно произнести страшное предложение, ее начинает тошнить. И она принимает решение любой ценой помешать этому.
Эмилия решает довериться Вильхельму. Она не говорит ему, что влюблена в человека по имени Питер Клэр. А говорит вот что:
- Вильхельм, я предпочитаю не любить никакого мужчину. Может быть, ты сходишь к Отцу и объяснишь ему это?
Вильхельм берет сестру за руку. Ей ничего не было известно о его отношениях с Магдаленой, она знает прежнего Вильхельма - мальчика, неповинного ни в какой лжи, ни в каком преступлении, и одного этого достаточно, чтобы он чувствовал к ней особую нежность.
- По-моему, ты должна выйти замуж, - с грустью говорит он. - Когда-нибудь…
- Нет, - говорит Эмилия.
- А что, если ты передумаешь, Эмилия? Тогда я буду иметь весьма глупый вид.
Эмилия улыбается и спокойно возражает:
- Я не передумаю.
Но такое решение - несмотря на упорную и геройскую поддержку Вильхельма своей сестре - идет вразрез с намерением мужчин. Когда Эрик Хансен наконец садится на коня и уезжает в туман, оба они говорят себе: "Все меняется. Придет день, когда Эмилия Тилсен передумает".