12. VIII. Снилась Н. Мое счастье, надежда, мое будущее как никогда, печальная, с выражением страдания на лице, с какой-то неизвестной мне в ней тоскою в глазах. "Скоро ли все это кончится, скоро ли мы будем жить вместе, сил уже нет томиться и ждать",-сказала она то, что вчера читал в ее письме и долго по этому поводу размышлял... Это было в конце 1919 г. Теперь подходит к концу 21-й. А "скоро ли" - кто скажет, кто знает... Годы уходят, идет осень жизни, не за горами и зима, а личного счастья еще не было... Вспоминает ли хоть изредка? А может, забыла? Нет в живых? Вспоминается "пытка надеждой", а здесь все виды пыток, самых ужасных, каких и не выдумать! Голод, холера, смерть витает над родиной, а мы в бездействии, у надежды перебиты крылья...
Кричит Бурцев о спасении гибнущей России и великого народа, взывает к народам мира Национальный комитет, холодно отсчитывает биение жизненного пульса историк Милюков, грызутся газеты, партии, клеймят и поносят друг друга... Мы же в стороне от жизни, мы "выкидыши".
14.VIII Газеты пишут о голоде в России... Советская власть агонизирует - голод ее убьет, и она это знает. Теперь об этом только и разговоров в лагерях - о родных, о близких, о радостном часе возвращения домой, о спасении гибнущей страны... Носятся слухи о падении советского строя, об образовании Временного правительства во главе с бывшим председателем 2-й Государственной думы Головиным...
В Галлиполи ходит уже контрслух о предложении Великому князю Николаю Николаевичу занять пост Верховного Правителя и Главнокомандующего. Кандидатура выставляется якобы Францией на условиях самостоятельности Польши, созыва Учредительного собрания и т. д. Кружится голова от этих пьянящих слухов!
18.VIII Из полкового театра доносится душу раздирающий визг - ставят сценку "Инквизиция в XIV"... Припомнились случаи, леденящие душу своей ординарностью и простотой.
Село Проходное. Захвачено много пленных. Группа перепившихся офицеров решила учинить над красными расправу. Вызвали 13 чел. красных с простыми, открытыми русскими лицами - "мобилизованных" крестьян, вывели за околицу деревни, раздели догола, выстроили в одну шеренгу и, угрожая револьверами, заставляли говорить, кто коммунист. Обезумевшие спросонья тыкали на первого стоящего в строю, думая, что сами будут помилованы. Подполковник Арин или прапорщик Кавуновский приказывали стать бедняге на колени и читать молитву "Отче наш". При словах "Да будет воля твоя" эти господа всаживали пулю в упор в голову. Хрип, стон, хлюпанье крови... Зловещая тишина ночи. Спасся один из шеренги, рискнув бежать. Поднялась беспорядочная стрельба, человек был спасен.
Те же "офицеры", с позволения сказать, задержали перебежчика в селе Самойловка. Истязали его всю ночь, избивая чем попало, пытая всеми способами,-это при попытке перейти в армию, шедшую спасать родину! Закопали, окончательно не добив...
Полковник Рябухин, командир запасного батальона, помешанный на коммунизме, всюду искал сторонников этого учения среди вверенных ему солдат. "За что воюет Добрармия?" - спрашивал он солдат, и тот, кто отвечал: "За Учредительное собрание", уже считался коммунистом.
23.VIII Зашел член исторической комиссии полка кап. Рейнгард по вопросу составления военного календаря марковских частей - новой затеи для отвлечения умов. Я высказал свой взгляд: календарь марковцев - это сплошной позор, одна из темных страниц истории уничтожения русской интеллигенции, гибель честного русского офицерства - пасынков армии и родины.
Вспомнили яркую страницу - момент боев за овладение Курском, лихое дело штабс-капитана Смирнова. Он нарвался на проволоку противника, потерял 7э боевого состава и поднял белый платок с криком: "Сдаемся. Проводите, товарищи, к себе за проволоку!" "Товарищи" показали проход, и добровольцы ворвались в их окопы, сбили, внесли панику...
- Смирнов впоследствии убит, и большинство лучших офицеров тоже,-уныло заканчивает Рейнгард.
Вспомнили день 25 мая 20-го года - прорыв перекопского фронта красных, захват села Первоконстантиновка и гибель к северу от нее двух танков, сгоревших от ловкого, бесстрашного бросания ручных гранат красными. Сгорел танк "Генерал Врангель". Не к добру решили в солдатском вестнике, быть краху -и это в первый день безумного прорыва войск.
Подрывники, один из которых был виною гибели танка "Генерал Врангель", были взяты в плен и поражали своею храбростью.
27. VIII. Хмурое, пасмурное утро. Небо покрыто тяжелыми тучами. Дует осенний норд-ост. В воздухе парит, как перед грозой. Хмуры и люди. Замолкли грустные сверчки и крикливые цикады. Природа в каком-то столбняке.
В ротах со злобой критикуют текст "Договора с Болгарией". Оказывается, дисциплина своя, русская: разжалование, смертная казнь, бессудное содержание в тюрьме... Опять оборванная, босая жизнь, работа на лодырей и получение за нея следуемого. Беспросветное рабство хотят узаконить... Пусть попробуют, увидят...
Так называемая "Русская армия" - громадные арестантские роты.
Хочется кричать: "Спасите!" - но кто же услышит? Кажется, не будь дневника, где изливаешь все накопившееся горе, всю бездну страданий больной, исковерканной гражданской войной жизни, заболел бы разлитием желчи, утонул бы в море ея. Гибнут остатки добровольцев, проклинающих час, связавший их с этой шайкой политических шулеров.
2.IX. После ужина прибыли подполковник Перебейнос и капитан Стрилин, участники 2-го кубанского похода. Разговорились о прошлом армии, и я по песням захотел установить этапы душевных настроений и чаяний армии по периодам...
1- й поход для Добрармии - слова к сербскому маршу: "Мы былого не жалеем, царь нам не кумир. Одного лишь мы желаем -дать России мир".
2- й кубанский поход прибавил новые песни на мотив "Черных гусаров". Каменноугольный район ознаменован пением предыдущих плюс "Ривочка", "Поручик хочет", "Марш вперед", "С Иртыша, Кубани, Дона" и бесчисленного количества романсов и песенок Вертинского. Начало похода на Москву и конец "каменноугольного периода" - появляется английская песенка "Типперери".
Период отхода от Орла ознаменован погромными вариантами к прежним песням. Последнее пребывание на Кубани ознаменовано появлением целого ряда опереточных мотивов.
Период начала сидения в Крыму и на Перекопе принес "Улица, улица..." - разухабистая, уличная, шатающаяся песня. И в последний период в северной Таврии появляется: "Мама, мама, что мы будем делать, как наступят зимни холода?!" Это вопль голодного, холодного, опошленного, хулиганствующего люда. Во весь период, начиная с каменноугольного района, частушки на мотив "Яблочко", Галлиполи - песни тоски, безнадежности, усталости, песни неволи, тюрьмы, каторги...
8.IX. Болит душа, навязчивые идеи не дают покоя. Думаю о покинутой родине, о близких людях, часа нет, чтобы не вспомнил любимую... Приснился даже сон, будто у нее на руках мой сын, мой ребенок... Боюсь сойти с ума. Иногда ловлю себя на попытках говорить с собою...
Все дни работаю над историей полка - подлость и предательство прошлых дней проходят перед глазами: все залито кровью молодежи, интеллигенции, офицерства - "и все они умерли, умерли...".
24.IX. Пришел на память поручик Семененко с его списком казненных и описанием их последних минут перед казнью-страшны странички "синодиков" этого садиста - патриота своих тысячи десятин земли. Его родина - деньги, каждый покусившийся на них - враг отечества и подлежит смерти. Сегодня он вызван в штакор "друзьями". Ужасны люди, имеющие там друзей. Эти друзья - "уши и глаза", основа строя и благоденствия вождей, их недаром командируют в Прагу как "студентов", все насыщено ими, всюду рыщут они в поисках врагов и измены... "существующему порядку в условиях войны".
26.IX. Пришел полковник Сагайдачный, принес приказ по полку... И вдруг у читавшего его вслух перехватило, сдавило горло - новая казнь, новый кошмар... Расстрелян поручик корниловского артиллерийского дивизиона Успенский Васи-лий- за попытки распыления армии, вхождение в сговор с представителями иностранной державы и выдачу им сведений о численности и вооружении корпуса, сообщение фамилий лиц органа политической борьбы... Смертная казнь через расстрел приведена в исполнение по приговору военно-полевого суда. Мотивировка - "во время гражданской войны с большевиками, а потому и на основании...".
Ложь, насилие, безмерные преступления - вот атмосфера, в которой живут несколько тысяч русских граждан-доброволь-цев, патриотов. Сердце готово разорваться от боли. Тупик... Пришли туда, откуда нет возврата.
27.ІХ. Весь вечер приходили и уходили новые и новые лица, пораженные вестью о новой казни. Возмущению нет конца. Негодяи, мерзавцы, предатели... Голова идет кругом. Крестный путь от Орла до Новороссийска, по Крыму и до Галлиполи- всюду гирлянды повешенных по главным улицам городов, станциям железных дорог, расстрелянные по степям и деревням, передвижная виселица на железнодорожной площадке-платформе на ст. Джанкой - менялось время года, метель сменялась зноем, оставались те же лица, та же система, с ними и с нею мы здесь, в Галлиполи".