- Пусть так! Кто бы ни выслушал послание моего господина, оно обещает пощаду и прощение всем обитателям замка Кастель-ан-Карриг, который переименовали в Печальный Дозор, чтобы скрыть под новым названием захваченную у нас землю. Если они сдадут князю Поуиса замок со всеми службами, все имеющееся у них оружие, а также выдадут ему девицу Эвелину Беренжер, то все они выйдут из замка невредимыми и получат охранные грамоты, чтобы могли уйти из Валлийской Марки куда захотят.
- А если мы не подчинимся этим условиям? - все так же хладнокровно спросил Уилкин Флэммок.
- Тогда вас ожидает судьба Раймонда Беренжера, - ответил Иоруорт, злобно и мстительно сверкая глазами. - Сколько тут чужеземцев, столько мертвых тел достанется воронью, столько их будет висеть на виселице. Давно не было у коршунов такого пиршества из тупоголовых фламандцев и вероломных саксов!
- Друг Иоруорт, - сказал Уилкин, - если таково твое послание, отнеси своему господину мой ответ. Скажи ему, что мудрые люди не вверяют другим спасение, которое могут обеспечить себе сами. Наши стены достаточно высоки и крепки, наши рвы достаточно глубоки; довольно у нас и оружия, луков и арбалетов. Мы будем защищать замок, веря, что замок защитит нас, покуда Господь не пришлет нам помощь.
- Не надейтесь спасти ваши жизни таким образом, - перешел на фламандский язык валлийский парламентер, дабы не быть понятым теми, кого принимал за англичан. Этим языком он овладел, общаясь с жившими в Пемброкшире фламандцами. - Слушай, добрый фламандец, - продолжал Иоруорт, - разве тебе неизвестно, что тот, на кого ты уповаешь, коннетабль де Лэси, связал себя обетом не вступать ни с кем в бой, покуда не побывал за морем, и, значит, не может прийти к тебе на помощь, не совершая клятвопреступления? Он, да и другие Лорды Хранители Марки, отвели своих воинов далеко на север, чтобы присоединиться к войску крестоносцев. Какой тебе прок вынуждать нас к длительной осаде, если на помощь тебе надеяться нечего?
- А какой мне прок, - спросил Уилкин на своем родном языке, пристально глядя на валлийца, но тщательно стерев со своего лица всякое выражение, кроме туповатого простодушия, - какой мне прок избавлять вас от трудов длительной осады?
- Слушай, друг Флэммок, - сказал валлиец, - не прикидывайся глупее, чем ты есть от природы. В лощине бывает темно, но солнечный луч может осветить часть ее. Все твои старания не предотвратят падения замка. А вот если ты ускоришь это падение, проку для тебя будет много. - Говоря так, он вплотную приблизился к Уилкину и вкрадчиво зашептал: - Стоит тебе лишь снять засовы и поднять решетку на воротах, и ни один фламандец не имел еще от этого столько выгод, сколько достанется тебе.
- Я одно знаю, - проговорил Уилкин, - что, когда здесь задвинули засовы и опустили решетку, это стоило мне всего моего имущества.
- Фламандец, все это будет возмещено тебе с лихвою. Щедрость Гуенуина подобна летнему ливню.
- Нынче утром мои сукновальни и другие строения были сожжены дотла…
- Ты получишь за это тысячу серебряных марок, - сказал валлиец, но фламандец, словно не слыша его, продолжал перечислять свои убытки:
- …мои земли опустошены, у меня угнали двадцать коров и…
- Вместо них ты получишь шестьдесят, - прервал его Иоруорт, - и притом самых лучших.
- А что станется с моей дочерью? И с леди Эвелиной? - спросил фламандец, и в его монотонном голосе впервые прозвучали тревога и сомнение. - Ведь вы не щадите побежденных…
- Мы страшны только тем, кто нам сопротивляется, - сказал Иоруорт, - но не тем, кто сдается и потому заслуживает милосердие. Гуенуин предаст забвению обиду, нанесенную ему Раймондом, и воздаст его дочери великий почет среди всех женщин Уэльса. Что до твоей дочери, ты только скажи, чего для нее хотел бы, и все будет исполнено. Теперь, фламандец, мы с тобой поняли друг друга.
- Я-то тебя, конечно, понял, - протянул Флэммок.
- Надеюсь, что и я тебя! - Иоруорт устремил пронзительный взгляд голубых глаз на бесстрастное, ничего не выражающее лицо фламандца, точно студиозус, ищущий в тексте древнего автора сокрытый смысл того, что на первый взгляд кажется совсем простым.
- Ты полагаешь, что понял меня, - продолжал свое Уилкин, - но вот в чем загвоздка: который из нас решится поверить другому?
- Как ты смеешь спрашивать? - возмутился Иоруорт. - Не тебе и не подобным тебе сомневаться в намерениях князя Поуиса!
- Они известны мне, добрый мой Иоруорт, только через тебя. А уж ты, чтобы добиться своего, не поскупишься на обещания.
- Клянусь христианской верой, - принялся громоздить клятву на клятву Иоруорт. - Клянусь душою отца, верой матери, клянусь черным жезлом…
- Довольно, друг Иоруорт! - прервал его Флэммок. - Слишком уж много клятв, чтобы я мог их оценить как должно. Когда на заклад идут так охотно, иной раз не дают себе труда его выкупить. Небольшой задаток из обещанного стоит сотни клятв.
- Тебе не довольно моего слова, мужлан? Ты сомневаешься в нем?
- Ничуть, - не смутился Уилкин. - А все же охотнее поверю делам.
- Ну так к делу, фламандец! Чего же ты хочешь?
- Хотя бы покажи деньги, которые сулишь, тогда я подумаю над твоим предложением.
- Низкий торгаш! - с негодованием воскликнул Иоруорт. - По-твоему, князь Поуиса держит серебро в мешках, как какой-нибудь скряга из твоей купеческой страны? Он добывает сокровища победами, подобно смерчу, который втягивает в себя воду; добывает, чтобы затем осыпать ими своих приближенных, как тот же смерч все взятое возвращает земле и океану. Обещанное тебе серебро еще предстоит достать из сундуков у саксов, да и порыться в ларцах самого Беренжера.
- А вот это я, пожалуй, и сам мог бы сделать, не утруждая тебя, - заметил фламандец. - Ведь я сейчас пользуюсь в замке полной властью.
- Сейчас - да, - согласился Иоруорт, - но после получишь петлю на шею, кто бы ни овладел замком - валлийцы или норманны, если только те подоспеют на выручку. Одни повесят тебя, чтобы добыча досталась им целиком, другие - чтобы ничего не утратить из наследства Раймонда.
- Спорить не стану, - примирительно заметил фламандец. - Но почему бы тебе не вернуть мой скот, раз он в твоих руках. Если ты ничего не сделаешь для меня сейчас, чего я могу ждать от тебя в будущем?
- Я и больше готов сделать, - насторожился недоверчивый валлиец. - Но к чему тебе скот здесь, в замке? Ему куда привольнее пастись на равнине.
- Вот это верно, - вздохнул фламандец. - Здесь нам с ним было бы хлопотно, его и так уж много пригнали для гарнизона. Впрочем, ведь и корма скоту припасено немало. А мои коровы особой фламандской породы, и я хочу их уберечь, пока ваши топоры не добрались, чего доброго, до их шкур.
- Нынче же вечером получишь их в целости, - пообещал Иоруорт. - Это и впрямь лишь малый задаток для столь большого дела.
- Благодарствую, - поклонился фламандец. - Я человек простой, мне бы только вернуть свое добро, а больше ничего и не надо.
- Так готовься же сдать замок, - наказал Иоруорт.
- Про это мы потолкуем завтра, - пообещал Уилкин Флэммок. - Нельзя, чтобы англичане и норманны хоть что-нибудь заподозрили. Иначе беда! Мне надо всех отвлечь, прежде чем опять встретимся с тобой. А сейчас, прошу, удались и сделай вид, будто недоволен нашими переговорами.
- Но я все же хотел бы что-то знать наверняка, - настаивал Иоруорт.
- Никак невозможно, - не сдавался фламандец. - Видишь, вон тот долговязый начал поигрывать кинжалом? Уходи поскорее, прими рассерженный вид, да гляди не позабудь про коров.
- Не позабуду, - подтвердил свое обещание Иоруорт. - Но смотри, если ты нас обманешь!..
Сказав это, он вышел из караульного помещения, сопроводив свои слова угрожающим жестом, обращая его отчасти самому Уилкину, отчасти окружавшим его воинам. Флэммок ответил по-английски, как бы для того, чтобы его поняли "англичане":
- Грози чем хочешь, валлиец! Я не изменник! Я отвергаю предложение сдаться и удержу замок. Посрамлю и тебя, и твоего господина. Эй! Завязать ему глаза и вывести за ворота. А уж следующего валлийца, какой покажется у наших ворот, мы встретим не столь ласково.
Валлийцу завязали глаза и увели. Но когда Уилкин Флэммок выходил из караульного помещения, один из переодетых воинов, которые присутствовали на переговорах, сказал ему на ухо по-английски:
- Ты предатель, Флэммок, и тебя ждет смерть предателя.
Пораженный фламандец хотел расспросить его, но тот исчез, едва произнес эти слова. Флэммок был весьма расстроен этим случаем, показавшим ему, что переговоры его с Иоруортом были услышаны кем-то, кто не был посвящен в его замысел и поэтому мог разрушить его. Так оно вскоре и оказалось.
Глава VI
О Мария Пресвятая,
Вот я, девушка простая.
Смилуйся над безутешной,
Непорочная - над грешной.
Гимн в честь Богоматери
Дочь убитого Раймонда спустилась с башни, откуда ей было видно поле битвы, полная отчаяния, какое должно было испытывать дитя, видя гибель любимого и почитаемого отца. Однако ее высокий ранг и правила, в которых она была воспитана, не позволяли ей долго предаваться горести. Возводя юных и прекрасных женщин в ранг королев, а скорее даже богинь, рыцарская мораль взамен требовала от них чувств и поведения столь же возвышенных, но далеких от естественных человеческих чувств. Героини рыцарей зачастую походили на портреты, освещенные искусственным светом. Такой свет ярко выделяет предметы, на которые он обращен, но в сравнении со светом дня кажется чересчур резким.