Ночь была ясной, но очень холодной. Перед въездом в Сент-Фуа-ля-Лонг она остановилась, чтобы наглядеться на огромную равнину, где блестела под звездами гибкая лента Гаронны. Волнение охватило ее, как всегда перед этим родным пейзажем. Это всегда одно и то же чувство восторженного удивления! То же чувство переизбытка покоя! Та же уверенность, что ничего плохого не может произойти с ней в этих местах! Доверие, которое излучает земля в час своего отдыха… Все хорошо… Дядя Адриан найдет способ освободить Камиллу и Шарля… Воспоминание о малыше, который хотел жениться на ней, пронзило ее болью… Слезы подступили к глазам Леа, и с тяжелым сердцем она пошла дальше. В Сент-Андре-дю-Буа она чуть не опрокинула мужчину, который мочился посреди дороги, и скрылась, сопровождаемая ругательствами.
Леа спрятала свой велосипед в траве, пересекла дорогу, стараясь не шуметь. Полоска света проникала из-за ставен ее дома. "Руфь, должно быть, сидит за расчетами", - подумала она, подходя. До нее донесся шум голосов. Кому они принадлежат? Этот смех… опять он… Не остерегаясь, она обошла вокруг дома. Тяжелые ставни входа и дверь были приоткрыты. Наткнувшись в темноте на что-то, она толкнула дверь в кабинет.
- Леа!..
Маленький Шарль бросился ей в объятия.
- Мой дорогой… мой дорогой малыш… Какая радость!.. Когда ты вернулся?
- Сегодня вечером. Это Матиас привел его.
- Матиас?
- Мы играли в прятки, а мама, она не захотела играть с нами… Но теперь, когда ты здесь, мы пойдем искать ее. Скажи, ты согласна?
- Да, да…
Матиас действительно был тут же… еще более похудевший, безукоризненно выбритый и одетый, но с растрепанными волосами.
- Руфь…
Не отпуская ребенка, Леа обняла ее, заставив старую гувернантку заплакать.
- Маленькая моя, я так счастлива… Я думала, что никогда не увижу тебя. Столько несчастий обрушилось на этот дом… Но, наверное, тебе рискованно появляться здесь?
- Наверное, но у меня больше нет никакой одежды. Матиас, как ты увез Шарля? И почему ты не спас Камиллу?
- Я не мог освободить обоих. Камилла истощена, она сама доверила мне сына.
- Это невероятно!
- Но это так. Она также просила передать тебе, чтобы в случае ее смерти ты стала для него матерью.
- Я не хочу, чтобы она умирала!
- Я сделаю все, что смогу, для ее освобождения. Мне пришлось долго упрашивать Фьо, чтобы вырвать у него малыша, он хотел его удержать и заставить таким образом мать говорить. Ее допрашивали, но не добились ничего, кроме: "Я ничего не знаю". Но если бы он избил ребенка, как намеревался, она заговорила бы.
- Он был злой, этот месье, - пробормотал Шарль, заплакав. - Он дергал меня за волосы и сильно бил маму ногой в живот… даже потом, когда… она не двигалась. Я долго обнимал ее, пока она не проснулась… Тогда мне уже не было страшно… Но стало темно… Она пела: "Бай-бай, Кола, мой маленький братишка…"
В Леа поднималась волна ненависти. Она чувствовала, как на ее груди вздрагивал, рыдая, ребенок, которому она помогла появиться на свет. Ругательства в адрес друга детства готовы были сорваться с ее губ. Крепла мысль о убийстве. Уничтожить его… Убить его вместе с другими… Она чувствовала в себе небывалую силу, желание сражаться, убивать…
- Я знаю, о чем ты думаешь, но важно не это… Надо спасти Камиллу.
- Как?.. У тебя есть план?
- Да… Я постараюсь получить право на ее перевозку. Но времени мало, ее силы на пределе. Если мне это удастся, я тебе сообщу. Где ты скрываешься?
- Я не могу тебе этого сказать.
- Нужно.
- Никто не знает, где я скрываюсь.
Он посмотрел на нее неприязненно.
- Неудивительно, что с подобной дисциплиной твои друзья так часто попадаются.
- Они попадаются только тогда, когда на них доносят.
- Бедная моя. Если ты думаешь, что немцам это нужно… Им достаточно послушать разговоры в кафе…
- Но их подслушивают для немцев французы!
- Не всегда. Вы действуете так неосторожно, что им надо было бы ослепнуть, чтобы ничего не замечать.
Руфь вмешалась:
- Прошу вас, не спорьте. Послушай, Леа, я думаю, что Матиасу можно доверять.
- Может быть, но я не могу сказать ему, где я скрываюсь, и он это хорошо знает.
- Тогда передай твоему дяде, людям Аристида или Илера такое предложение: как только я получу разрешение на перевозку Камиллы д'Аржила в Бордо, я сообщу тебе об этом. Я расскажу о составе конвоя, числе людей, - по-моему, их будет не очень много, - часе выезда и маршруте. Нужно, чтобы твои друзья остановили конвой и освободили Камиллу.
Леа, по-прежнему прижимая Шарля к себе, негромко спросила:
- Ты думаешь, это действительно возможно?
- Да.
- Могу я спросить тебя? Почему ты остаешься с Фьо и его бандой? Из-за денег?
Матиас пожал плечами.
- Ты не поверишь мне, если я скажу.
- Все-таки скажи.
- Находясь там, я могу лучше заботиться о тебе.
- Ты прав, я не верю.
- Вот видишь, - произнес он с грустной улыбкой, пожимая плечами.
- Что мы будем делать с Шарлем? Наверное, опасно оставлять его здесь?
- Нет, поскольку Фьо знает, что он тут. Кроме того, я попросил своего отца позаботиться о нем.
- И он согласился?
- У него не было выбора.
Леа уложила Шарля на старом канапе и упала в одно из кресел, стоящих у камина.
- Руфь, я голодна и озябла. У тебя не найдется чего-нибудь поесть?
- Разумеется, маленькая моя, я сейчас разведу огонь.
- Позвольте, мадемуазель Руфь, я разожгу сам.
- Спасибо, Матиас.
Быстро разгорелся яркий огонь и в течение нескольких минут слышалось только потрескивание сучьев. Этот приятный шум, живое тепло, это родное место на некоторое время помогли преодолеть враждебность двух молодых людей. Их взгляды встретились. В глазах Матиаса читалось обожание, во взгляде Леа - растерянность и усталость.
Молодой человек боролся с желанием обнять ее, зная, что его оттолкнут. Ей, со своей стороны, хотелось бы истребить грязное воспоминание о той ночи в нечистой бордоской гостинице, чтобы прижаться к нему и рассказать о своих бедах, как она делала это, когда была маленькой и когда они прятались в детской комнате или на сеновале.
Не замечая этого, они одновременно вздохнули, и в этом вздохе выразились все страдания, от которых они не могли найти утешения.
Руфь вернулась, неся на подносе две чашки супа, тарелку с домашним пирогом, хлеб и бутылку красного вина. Они проглотили этот скромный обед с аппетитом, делающим честь их молодости. Как всегда, когда она ела с удовольствием, Леа забыла о своем опасном положении.
- Он очень неплох, твой пирог, - проговорила она с полным ртом.
- Он, правда, замечателен, - одобрил и Матиас.
Они закончили свою трапезу в молчании, наслаждаясь этой мирной минутой. Допив вино, Леа попросила:
- Руфь, я потеряла всю свою одежду. Ты можешь приготовить для меня узелок? Нет ли у тебя двух или трех платьев на рост тети Бернадетты… Кстати, как она поживает?
- Не очень хорошо. Она жалуется, что почти не получает известий от Люсьена и очень страдает от ревматизма.
- Бедняга… Посмотри, может быть, найдется для меня кое-что из одежды.
- Пойду поищу.
Шарль зашевелился во сне. Леа накрыла его пледом, которым любил укутывать ее отец, когда работал зимой в своем кабинете.
- Надо найти место для встречи, - сказал Матиас.
- В церкви Ла-Реоля?
- Нет, это слишком опасно. Фьо и его люди тебя знают, ты рискуешь быть арестованной.
- Тогда где?
- Ты знаешь кладбище Сент-Андре-дю-Буа?
- Конечно, - ответила она, пожав плечами.
- Ты помнишь склеп Ле Руа де Сент-Арно справа от входа?
- Да.
- Там растет кипарис, в стволе есть трещина. Я опускаю туда письма. Приходи туда ежедневно. Если тебе понадобится что-нибудь сообщить мне, воспользуйся этим тайником. Ты поняла?
- Я не идиотка, но если меня не захотят отпустить?
- Придумай что-нибудь и убеди их, речь идет о жизни Камиллы.
Вошла Руфь с большой сумкой.
- О, это слишком много!
- Я укреплю ее на твоем багажнике. Где твой велосипед?
- Я его спрятала. Сейчас покажу.
- Руфь, у вас есть веревка? - спросил Матиас.
- Да, вот она.
Пока Матиас укреплял ее багаж, Леа наклонилась над спящим Шарлем и погладила его светлые волосы.
- Надеюсь, ты позаботишься о нем…
- Я постараюсь… У нас почти нет денег. Твоя тетка Бернадетта пустила в продажу свои сосны…
- Я знаю, Руфь… Но что я могу сделать? У меня ничего нет. Продай мебель, если найдешь покупателя.
- Прости меня, моя дорогая. Я, старая дура, говорю тебе обо всем этом в такой момент. Я выпутаюсь.
- Никогда я не смогу отблагодарить тебя за все то, что ты сделала для нас…
- Ну что ты. Замолчи! Не хватало еще, чтобы я напрашивалась на благодарность. В твое отсутствие пришло несколько писем, я положила их в сумку.
- Ты можешь ехать. Твоя поклажа надежно закреплена. Ты могла бы пересечь Францию, и она не сдвинулась бы, - сказал Матиас, входя.
- Прощай, Руфь, поцелуй за меня тетю Бернадетту.
- До свидания, моя дорогая. Да хранит тебя Бог. Матиас, я доверяю ее вам.
- Не опасайтесь, мадемуазель Руфь, все будет хорошо.
Когда они вышли, Матиас взял велосипед и спросил:
- Ты не хочешь, чтобы я проводил тебя?
- Ты отлично знаешь, что это невозможно… Позволь мне уехать.
Он с сожалением отпустил руль. Мгновение они стояли молча.