Сифлетта вынула ключ из выемки в стене и открыла дверь. Она осторожно втащила девушку внутрь. За алтарем она нашарила на ощупь коробку спичек. После долгого чирканья одна из них загорелась. Сифлетта зажгла две толстые свечи с обеих сторон дарохранительницы, взяла одну из них и стала рыться в маленькой ризнице. Единственное, что она нашла, чтобы укрыть Леа, было покрывало с белым крестом, которое клали на гроб во время похоронной службы.
Выходя, она машинально перекрестилась.
Пожар, казалось, затихал. Со стороны База послышалась сирена пожарной машины. На этот успокаивающий звук владелица табачно-бакалейной лавки в Брукейране лишь пожала плечами.
- Вы были правы - приемник оказался на месте, - сказал Адриан Дельмас, указывая на свой тяжелый чемодан. - а вот и пожарные… Надо его спрятать.
- Вас также. Не нужно, чтобы вас видели. Погодите, вот ключ от церкви, запритесь изнутри. Если у меня его спросят, я отвечу, что он потерян. Новостей нет?
- Нет. Я пришел за ними к вам…
Но Сифлетта уже не слышала продолжения слов священника, она бежала навстречу пожарным.
Леа очнулась при колеблющемся свете свеч. Окоченев от холода, она даже не дрожала больше. Она приподнялась на локтях. Вся обстановка, это покрывало, свечи… На секунду ей показалось, что она мертва. Яростное отчаяние подбросило ее, откинув покойницкое покрывало. Местный кюре, вероятно, подумал бы, что видит Пресвятую Деву. В этот самый момент в церковь входил ее дядя. "Как эта девушка прекрасна и ужасна… точно явилась со страниц романа ужасов", - подумал он, прежде чем повернуть ключ в замке.
- Кто вы?
- Не бойся, это я.
- О! Мой дядя.
Адриан подошел к ней, поставил свой чемодан и заставил Леа сесть на ступени алтаря. Он притянул ее к себе.
- Расскажи мне все.
Слабым, но твердым голосом она рассказала ему то, что видела.
Снаружи до них доносились приглушенные голоса пожарных, боровшихся с огнем.
- Он так и сказал: в Ла-Реоль?
- Да.
- Почему в Ла-Реоль?.. Я здесь чего-то не понимаю. Он должен был отправить их в Бордо.
- Откуда они узнали?
- Как обычно, по доносу. Они надеялись арестовать нас всех… Ты уверена, что среди них не было немцев?
- Я так думаю… Они все говорили по-французски, в форме никого не было.
- Это, кажется, подтверждает сведения, полученные из Лондона: гестапо не в курсе всего, что предпринимают Фьо и его банда. Они действуют в своих целях, что делает их еще более опасными, непредсказуемыми.
- Но почему он поступил так? Без приказа.
- Трудно ответить.
- Но ты ведь хорошо его знаешь!
- Да… Поэтому-то я и опасаюсь его. Он хочет реванша над обществом. Хочет стать вождем, которого боятся и уважают. Кроме того, - и он это доказал, - он любит убивать, пытать, унижать.
- Нельзя оставлять Камиллу и Шарля в их руках.
Их беседу прервал стук в дверь.
- Откройте, это я, Сифлетта.
Адриан Дельмас с пистолетом в руке повернул ключ.
Сифлетта вошла, толкая перед собой молодого человека в пожарной каске, слишком большой для него.
- Отец Деон сломал себе руку. Это его сын Клод, который заменил его. Я его знаю, он работает на маки Леона из Ланд и попытается вступить с ними в контакт. Я ему сказала о малыше и его матери.
- Хорошо… Их как будто отправили в Ла-Реоль.
- В Ла-Реоль!.. Надеюсь, что вы ошибаетесь. В округе ходят слухи, что городское гестапо уступило место в подвалах коллежа французам для допросов партизан-коммунистов.
- У вас есть доказательства?
- Нет, но об этом все говорят.
- Отец мой, я забыла сказать: Матиас бежал.
- Тогда, может быть, есть надежда…
- Я должен идти, месье. Мои товарищи удивятся моему отсутствию..
- Ты прав. Предупреди обо мне кюре из Оро. Пусть спросят Альфонса Дюпара. Ты понял?
- Да, месье. Завтра я сообщу вам о новостях.
За Сифлеттой и пожарным закрылась дверь.
- Дядя Адриан, что ты хотел сказать о Матиасе?
- Подожди, дай мне подумать.
- Идемте, идемте, наши друзья-жандармы здесь.
Леа с трудом открыла глаза.
- Вот, милочка, выпейте горячего.
Сифлетта протянула ей чашку с напитком, похожим на кофе.
Леа отпила глоток и чуть не выплюнула.
- Что это такое? Здесь алкоголь.
- Это кофейный напиток, у него вкус овса. Ну пейте же, иначе заболеете в такую холодину.
Борясь с тошнотой, Леа проглотила "микстуру". Ей на самом деле стало лучше. Она смогла разогнуть свои исцарапанные колени, засохшая корка на которых стягивала кожу.
Наступал отличный денек. Останки лавки еще дымились. Жандармы Лаффон и Дюма стояли, опершись на машину. Вид они имели суровый.
Адриан Дельмас рассматривал карту.
- Куда мы поедем, дядя?
- В Ла-Реоль.
Леа непонимающе смотрела на него.
- Мы пересечем Гаронну в Кастете, это будет безопаснее. Затем по местным дорогам доберемся до фермы, расположенной выше Ла-Реоля.
- Но почему Ла-Реоль? Вся эта местность под надзором, она разделена на квадраты, у нас больше нет надежного места для укрытия.
- Оттуда, где мы будем, я смогу легко войти в сношения с Илером.
- Я никогда не возвращалась в Ла-Реоль после смерти супругов Дебре…
Сифлетта вилами прощупывала угли, ища то, что могло уцелеть. Ни жалобы, ни стона не слетело с ее уст. Но сам вид ее, роющейся в пепле, выдавал ее отчаяние. Целая трудовая жизнь улетучилась вместе с дымом, ничего не уцелело!
- Давайте, кума, надо ехать, - тихо сказал Лаффон, осторожно положив руку на рукоятку вил.
- Верно, не имеет смысла ворошить безвозвратно ушедшее.
Она бросила свое орудие и, даже не оглянувшись, забралась в машину. Никто не подошел к ним.
Тепло встреченная Сифлетта помогала мадам Каллед на кухне. Немало партизан уже познакомились с ее знаменитыми жареными колбасками, политыми местным вином.
Леа и Сифлетта не воспользовались гостеприимством хозяев: накануне их прибытия пришло сообщение из Лондона: "Честь произрастает на отваге", означающее, что в следующую ночь будут сброшены контейнеры. Обе женщины настаивали на том, чтобы им разрешили присутствовать при этом. По просьбе Дельмаса сопротивленцы неохотно согласились. "Хорошие женщины хороши только для того, чтобы прятать оружие и парашюты в своих кухнях". Адриан в свою очередь должен был отправиться на встречу с отцом Дьезейдом из группы Жад-Амиколя, Аристидом, Деде ле Баском, Лансло и Жоржем для подготовки плана спасения Камиллы д’Аржила и ее сына и ликвидации Мориса Фьо.
Их было двенадцать, считая Леа и Сифлетту, окруживших площадку, невидимых в ночи, стоявших каждый через равные промежутки с электрическим фонарем в руке. Другие рассредоточились, наблюдая за подъездными дорогами. Ожидание длилось долго. Вдруг… как будто послышалось отдаленное гудение.
- Это они, - шепнул Каллед. - Внимание.
Гудение усилилось. Прозвучал свисток. Почти одновременно зажглись все фонари… 1… 2… 3… 4… 5 и потухли… 1… 2… 3… снова зажглись. Черная масса покружила над освещенным огнями полем, потом словно замерла, моторы затихли… Тень отделилась от самолета… щелчок… один парашют раскрылся… За ним другие… С металлическим звуком контейнеры ударялись о землю. Самолет удаляется, но два последних парашюта остаются висеть на его фюзеляже, и белые полотнища реют над Ла-Реолем. Хорошо если гестапо и жандармерия еще не в курсе… Люди торопливо возятся с грузом. Сифлетта и Леа отцепляют парашюты, складывают их, и относят в тележку, запряженную двумя быками. Бойцы поднимают контейнеры и грузят на три грузовичка, чтобы отвезти их на лесопилку Бьенвеню. Оружие спрятано в ямах с опилками, на ригах и в табачных сушильнях. В Ла-Реоле никакого движения… Сифлетта управляет быками. На риге, под соломой, Леа прячет парашюты… Все спокойно вокруг фермы, но никому не удается заснуть. Всем снова представляются белые полотнища над Гаронной и над старым городом.
На другое утро, на заре, прикатил на велосипеде Депейр и, тяжело дыша, вошел в дом.
- Немцы выходят в поле, Ригуле предупредил нас. Вы должны удостовериться, что оружие хорошо замаскировано, и вывезти обеих женщин.
- Но куда же я их отправлю? К Розье?
- Нет, это слишком близко. Веди их к Тору, в Моризес.
Вскоре после их ухода появились немцы, все перерыли, избили Калледа и его жену, но ничего не нашли. Жан Каллед дрожал от страха - в панике он забыл два парашюта от предыдущей операции, завернутые в старый брезент, и патроны для "стэна", хранившиеся в коробках с сахаром. Хотя немцы ничего не нашли, они увели Калледа, а потом Лу, Депейра, Бьенвеню, Шарло и Шьянсона для допросов в помещении гестапо в Ла-Реоле.
Когда конвой остановился перед коллежем, случаю было угодно, чтобы там оказался мэр Жиронда-сюр-Дроп. Он знал всех пленников, но был не в курсе их подпольной деятельности. Он добился приема у коменданта и дал поручительство за своих соотечественников. Все, кроме Пьера Шьянсона, были отпущены. Видимо, донесли, что он был сброшен на парашюте в Сен-Феликс-де-Фукод.
Как и Сифлетта, Леа не имела другой одежды, кроме той, что была на ней вечером во время пожара. Все ее вещи пропали. Она решила, не говоря никому, поехать в Монтийяк и, когда все заснули, взяла велосипед.