– Хасидеи – настоящие разбойники! Они поднимают оружие даже против своих братьев! Их шайки, подобно диким зверям, скрываются в ущельях Иудейских гор и среди них, какой ужас! немало наших земляков. А коэн Матитьягу, вместо того, чтобы проклясть этих убийц, молчит! Говорят, что и сыновья его ведут себя неподобающим образом. Они нередко поднимаются в горы, где скрываются хасидеи-разбойники. – Затем перешел на шепот и многозначительно добавил: – Наместник Апеллес очень недоволен. Он прямо сказал, что это может плохо кончиться для всех нас.
– Дорогой сын мой! – почти умоляюще обратился он к Эльазару. – Я хорошо знал твоего отца, да будет благословенной память о нем, и он сделал бы то, что я тебя прошу. Ты наш герой и наша защита! Тебя уважает коэн Матитьягу, обратись к нему и скажи, чтобы он остановил своих сынов, особенно Иегуду! Нельзя допустить раскола в нашем народе! Матитьягу обязан призвать хасидеев немедленно сложить оружие! От них ничего не требуется, кроме спокойной, мирной жизни и еще какие-то там мелочи.
– Какие? – спросил Эльазар, с хорошо скрытым напряжением.
– Не выступать против своих же братьев-иудеев, принявших эллинскую веру, – быстро ответил Нимрод, – и установить у себя дома, или во дворе, хотя бы маленький, жертвенник богам Эллады. – Затем замолк. Смахнул со лба густо выступивший пот, улыбнулся. – Я уже поставил такой жертвенник, – как бы вспомнил Нимрод, и недвусмысленно оглядел двор Эльазара.
– Адон Нимрод! – сдержанно сказал Эльазар, – я всего лишь горшечник и вправе ли я давать советы мудрому и всеми уважаемому коэну? Кто я и кто он?!
– Конечно! – быстро согласился купец. – Не спеши. Хорошо подумай и у тебя будет, что сказать. – Нимрод быстро встал, протянул руку Эльазару. – Да будет благословен прибывший! – торопливо ушел.
– Нимрод – мерзавец! – не скрывая своего гнева, бросила Шифра вслед ушедшему. – Это он выдал Апеллесу моэля Элишу, да почиет он в мире! Ты ничего не знаешь! – кричала Шифра, обращаясь к брату. – Ничего! Ты столько времени потратил на этого негодяя!
Эльазар никогда не видел Шифру в таком гневе. Он пытался успокоить её, но это ему не удавалось.
Истерически рыдая, она рассказала, как семья виноградаря Мейдада, у которого было семеро дочерей, праздновала брит-мила первого мальчика, подаренного Всевышним. Все было подготовлено в глубокой тайне.
И, когда моэль Элиша – этот святой человек – приобщал первенца Мейдада к великому Союзу, в их дом ворвались Апеллес с сирийскими наёмниками, и он приказал, зарубить Элишу, Мейдада и несчастного мальчика. Младенцу едва исполнилось восемь дней.
Люди видели, что Апеллеса привел к дому Мейдада хромой человек, завернут в черную хламиду. Его узнали. То был Нимрод!
Шифра перестала плакать. Её сухие глаза сверкали лихорадочным блеском.
– Он за все заплатит! – угрожающе закончила Шифра.
Эльазар хорошо помнил Элишу, невысокого щуплого человека с доброй улыбкой на смуглом лице. Он жил в конце селения, недалеко от мастерской Эльазара. Шифра не раз относила ему еду. Своей семьи у покойного Элиши не было.
Эльазар поднялся. Взглянул на ковер, уставленный вкусной едой, но есть не стал. Вышел.
Она догнала его за порогом, вцепилась в руку, и с тем же лихорадочным огнем в глазах, спросила:
– Ты будешь выполнять заказ предателя?!
– Не думаю, – сдержанно ответил Эльазар, – у меня нет для этого ни глины, ни топлива, ни времени. Я должен во всем этом разобраться. Но сейчас главное, построить печь. К тому же, – Эльазар улыбнулся, – вижу, что и у тебя, сестра, совсем не осталось посуды. А от черепков, разбросанных во дворе, мало пользы. С тебя и начнём.
– Брат! – обняла его Шифра. – Ты не представляешь, как пусто было в нашем доме без тебя! – И тут же искренне добавила: – Я так рада, что ты не принял заказ от этого проклятого человека! – И решительно заявила: – Я сама найду тебе работу, много работы, ты только успевай её выполнять! – и, с неожиданной загадочностью, добавила: – Пора устраивать твою судьбу!
Для Шифры это был не обычный душевный порыв любящей сестры. Уже давно, еще до возвращения Эльазара, она решила, что должна помочь брату.
С момента гибели Ривки, да почиет она в мире, прошло более пяти лет, и брат берет большой грех на душу, отказываясь от создания собственной семьи.
Шифра не отличалась большой общительностью, особенно после трагической гибели родителей, и все же у неё было несколько хороших подруг. Одна из самых близких – Иегудит, жила в соседнем селении Битулия, и на ней остановила свой выбор Шифра.
Предстояло осуществить задуманное. К тому же сам Эльазар дал ей хороший повод для первой встречи с подругой. Но пока это было тайна Шифры и она энергично принялась за дело.
Битулия раскинулась в низинной части Иудеи и примыкала к Самарийскому плато. Из Модиина к Битулии пролегала извилистая грунтовая дорога, длиной полдня езды на муле.
Эта дорога, петлявшая меж пологих холмов, была хорошо известна Шифре. Когда были еще живы родители, да почиют они в мире, она не раз, отправлялась погостить у подруги день-другой. То были лучшие годы их юности.
…Как-то в солнечный день месяца адар , – вспомнила Шифра, – еще не успели пожухнуть высокие травы, они с подругой отправились на прогулку по окрестностям Битулии. Подруги без умолку болтали, делились новостями. Их голоса сливались с гулом пчел и гомоном поющих птиц.
Шифра с улыбкой вспоминала, как на одной из таких прогулок, Иегудит рассказала ей о своих девичьих неприятностях. У неё как раз тогда установился период .
– Лучше позже, чем никогда, – пошутила Иегудит, – мне ведь скоро пятнадцать! И когда период наступил, подругу мучили сильные боли. Она двигалась с большим трудом.
Вначале Иегудит стыдилась рассказать об этом даже матери, но, когда та узнала, успокоила дочь.
– Такое иногда бывает, – сказала она, – и у меня, когда я была юной девушкой, период отличался сильными болями.
– Бывает, – согласилась Шифра, – но эти боли, можно избежать?
– Каким образом? – с надеждой воскликнула Иегудит и обхватила руками живот.
– Я сделаю настой из сбора листьев исатиса и ты попьешь его, – сказала Шифра, – этой траве Всевышний даровал свойство облегчать боли, постигающие женщин в такое время. Выпьешь две-три ложки исатиса утром и на закате солнца, боли значительно уменьшаться, а то и вовсе исчезнут.
Так это и случилось
В последующие их встречи, когда подруги вновь бродили по зеленым оврагам, Иегудит постоянно требовала от Шифры показать ей эту чудо-траву.
– Это не чудо! – смеясь, протестовала Шифра, – каждой траве, корню или семенам, Адонай подарил что-то своё, помогающее человеку.
– А вот и исатис! – обрадовалась Шифра, – видишь те прямые стебли, высотой с локоть?
– Вижу! – воскликнула Иегудит. – Они увенчаны ярко-желтыми цветами!
– Да, – подтвердила Шифра, – и мы их встретили именно там, где они любят расти.
– У старых заброшенных колодцев!? – сделала свое маленькое открытие Иегудит.
– И еще, на влажных обочинах дорог, – завершила свое объяснение Шифра.
После этого случая, Иегудит стала её преданной ученицей.
Она с нетерпением ждала очередного приезда Шифры и тотчас тащила подругу на окраины Битулии. Эти прогулки были интересны и Шифре. В ней проснулась страсть к обучению.
Шифра была убеждена, что цветы, травы, деревья живут не сами по себе, но являются продолжением её самой. Шифру тянуло к этой могучей необъяснимой силе, и она верила, что и они тянулись к ней.
Каждый стебелёк, листик или былинка обладала своим характером, своей красотой, своими собственными секретами. И она ощущала себя не столь одинокой в этом окружении, особенно после всех, постигших её, несчастий.
Если на пути Шифры встречался цветок или куст, еще не созревшие для сбора, она осторожно обходила их. В глубине души она верила, что сохраненные цветок или былинка, подобно человеку, благодарны ей.
Когда она срывала листья нужного ей растения, она делала это так, чтобы не повредить стебель. При этом всегда благодарила Всевышнего за то, что Он подарил ей эти растения, раскрыл перед ней их тайны, позволяющие помочь больному или ослабевшему человеку.
Среди зелени, на холмах, полях или в ущельях Шифра чувствовала себя большой и сильной, но одновременно крохотной частицей, принадлежащей к этому бесконечному миру, сотворённому Его волей.
Утренняя молитва Шифры начиналась с благодарения Адонаю, за то, что Он дал ей, именно ей, возможность ощущать и видеть сотворенное Им, и, хоть крохотной толикой, делиться этим с людьми.
Посвящая подругу в известные ей тайны лечебных трав, Шифра была убеждена, что творит богоугодное дело.
Её всегда охватывало радостное чувство, когда она обнаруживала, что подруга слушает её с глубоким вниманием. Старается запомнить каждое сказанное слово.
Однажды, когда Шифра рассказывала о таинстве кустов мандрагоры, Иегудит попросила повторить дважды один и тот же рассказ. А затем, подражая Шифре, её же голосом произнесла: " Настой этого волшебного растения, способен разжечь любовь даже самого неприступного мужчины. "
– Именно так! – рассмеялась Шифра и добавила, – наша праматерь Рахель, жена праотца Яакова, знала, что мандрагора помогает также от бесплодия! И выпив настой из корней мандрагоры, благополучно разрешилась своим первенцем – Иосифом.
– А это, – Шифра подошла к высокому ажурному кусту, – гордый шумар. Он способен погасить, даже самые тяжелые всплески души. Снимает напряжение, улучшает настроение.
– Шумар нам с тобой не требуется! – звонко захохотала Иегудит.