Ицгар молча смотрел на Нимрода, Аминадава, на Тамар и ему казалось, что все это происходит в волшебном сне. И он находится не в далеком Марканде, а у себя дома, в Модиине, и эта девушка, подарившая все свои самые любимые украшения, вовсе не Тамар, а Юдит.
Лишь когда рядом промелькнула белая туника Тамар, и его вновь обдало ароматом лаванды и мускатного ореха, он очнулся.
Подобного поворота событий Нимрод не мог предвидеть. Оставшись с Ицгаром наедине, он попытался осмыслить сложившуюся ситуацию.
– Погром, учиненный римлянами в Иерушалаиме, вызовет бурю по всей нашей страдающей Земле, – произнес он вслух.
– Для нас это хорошее предзнаменование, – сразу же ответил Ицгар.
– Почему? – с некоторым удивлением спросил Нимрод. – Мы должны срочно возвращаться домой?
– И это, и еще что-то… – ответил Ицгар.
– Что же? – с явной опаской спросил Нимрод.
– Будем меньше опасаться парфян – врагов Рима. Они сочтут нас своими союзниками….
Нимрод долгим, внимательным взглядом окинул Ицгара.
– Ты начал рассуждать как твой отец Бен-Цур, – растроганно сказал Нимрод, – твои мысли достойны взрослого мужчины и добавил:– До границ Римской империи мы, надеюсь, сможем добраться спокойно и быстро, а далее…
– Доберемся и до Модиина! – уверенно сказал Ицгар.
– И да поможет нам Всевышний! – подытожил Нимрод.
Их беседу нарушила Тамар. На этот раз на ней был строгий серый халат без рукавов. Неширокий пояс такого же серого цвета, прижимал одежду к узкой девичьей талии. На поясе висела дорогая парчовая сумочка. Она была густо расшита серебряными нитями, цвет которых совпадал со скромным фоном халата.
Тамар обратилась к Нимроду, оставляя без малейшего внимания стоявшего рядом Ицгара.
– Пришли люди из цеха ювелиров и оружейников, – непринужденно сказала она, – они хотят обменять свои изделия на привезенные вами товары. Согласны ли вы?
Ицгар хотел было тут же ответить, что согласны, но Нимрод, хорошо зная Ицгара, еле заметным движением бровей, попросил Ицгара не спешить.
Он как бы напомнил ему, что торговые дела не терпят суеты. И тут же, чуть сухо, по-деловому спросил у Тамар:
– Может быть, ты знаешь, что нам могут предложить люди ювелирного цеха?
– Знаю, – быстро ответила Тамар. Они делают в своих мастерских не только тончайшие золотые и серебряные украшения, но и замечательные кинжалы, а также мечи, отделанные золотом, серебром и слоновой костью!
– Говоришь замечательные? – с грустной улыбкой спросил Нимрод. – Разве, дитя моё, кинжалы или мечи, предназначенные для убийства человека, могут быть замечательными?
– Могут! – уверенно ответила Тамар. – Если они надежны, удобны и позволяют защитить невинного, сохранить его жизнь или отстоять свободу! И тот храбрец, кто это делает, заслуживает замечательное оружие! – выпалила она.
Ицгар с восхищением смотрел на девушку. " Так вот какой ты можешь быть!"
– Посмотрим, какие изделия нам предложат ювелиры, – всё так же строго сказал Нимрод. – Что же касается оружия, то эта область полностью принадлежит Ицгару.
И Нимрод поручил Ицгару ознакомиться с перечнем оружия, которое имеется у ювелиров и оружейников. Сам же он, Нимрод, вместе с Аминадавом, отправится к текстильщикам и ковроделам.
Иудейский квартал Марканда был сплошь застроен небольшими домами, окружавшими внутренние дворы.
Нередко в таком дворе жило несколько поколений одной большой семьи. Здесь было немало каменных домов, но подавляющее большинство состояло из саманных мазанок.
В зависимости от профессии, переходившей по наследству, здесь были дворы ювелиров, ткачей, вышивальщиков, ковроделов, шорников, кожевенников.
Ближе к окраине размещались дворы размотчиков коконов, красильщиков тканей и кузнецов– оружейников.
Как правило, кварталы таких дворов упирались в большую базарную площадь.
На следующий день Тамар привела Ицгара в один из таких дворов.
Четверо мужчин сидели за невысокими столиками. Согнувшись, они стучали небольшими молоточками по тонким листам золота. Стук был глухой, как удары чем-то мягким по слабо натянутой поверхности бубна.
Ицгар присмотрелся и увидел, что тонкие листы золота были прикрыты слоем хорошо выделанной кожи молодого козлёнка. Это хорошо разглаживало золотой лист, не оставляя на нем точечных следов от удара молотка. Затем, с помощью различных приспособлений, мастера высекали из утонченного золотого листа задуманные частицы узоров. Пятый работник закреплял на рукоятках кинжалов эти высечки и повторял тот же узор на ножнах к этим кинжалам.
– Мастер Эльдад – с гордостью назвала его имя Тамар, – лучший мастер Марканда!
– Нет, – твердо возразил Эльдад, – лучшим мастером золотых дел являешься ты, хозяйка. И это известно всем.
Ицгар взял в руки один из кинжалов. Примерился, почувствовал, что некоторые из этих узоров выступают над поверхностью рукоятки. Они не мешали держать в руке кинжал, но определённая шероховатость создавала явное неудобство.
Видя на лице Ицгара промелькнувшее разочарование, к нему подошла Тамар
– Дай кинжал! – обратилась она к нему, с такой непосредственностью, как будто они были знакомы много лет. При этом её лицо было серьезным и сосредоточенным.
Он протянул оружие рукояткой к ней, почувствовал холодок хорошо отполированного лезвия.
Её взгляд задержался на рукоятке кинжала. Осмотрев её, она, не торопясь, подошла к Эльдаду, крепившему золотые пластинки, что-то сказала и он уступил ей место.
Тамар же, чуть подтянув длинный серый халат, привычно примостилась за столиком, выбрала крохотный молоточек, и, зажав в руке острое лезвие, начала еле заметными движениями постукивать по выступавшим украшениям рукоятки.
Ицгар с интересом наблюдал за действиями Тамар. Сосредоточившись, она чуть приоткрывала рот, склонялась то вправо, то влево. При этом менялись удары молоточка – вместо четких и прямых они становились скользящими, еле касающимися рукоятки.
Работавшие за столиками мужчины, продолжали заниматься каждый своим делом. Никто, кроме Ицгара не обращал внимания на столь необычную ситуацию. Было очевидно, что не впервые Тамар делала подобную работу. Лишь Ицгар не мог подавить в себе чувство удивления. Пока, наконец, не понял, что Эльдад сказал правду: девушка была опытным золотых дел мастером.
Наконец, она встала, внимательно осмотрела рукоятку и попросила Ицгара еще раз проверить оружие. Но он не успел подойти к ней, она издали бросила ему кинжал.
Подобная передача оружия была ему знакома с детства. Ицгар поймал кинжал точно за рукоятку, как его учил Бен-Цур, но неожиданность все же застала его врасплох. Острие клинка чуть задело кисть. Брызнула струйка крови.
Он неторопливо положил оружие на ближайший столик и ладонью правой руки зажал ранку. К нему мгновенно приблизилась Тамар. Она молча сняла его руку и, придерживая своей, посыпала на узкий порез щепотку соли.
Его пронзила короткая, как укол кинжала, боль, но струйка крови пошла на убыль. Он хотел опустить руку, но почувствовал, что Тамар не позволяет ему сделать это движение.
– Потерпи еще чуточку, – тихо сказала она, – сейчас кровь остановится.
Ицгар с изумлением рассматривал её небольшие крепкие пальцы. Сверху они были смуглы, и нежны, подобно коже лица, но ладони, покрывала плотная, огрубевшая от постоянной работы, кожа.
– Хозяйка, – обратился к ней мужчина, чья работа послужила причиной переполоха, – ножны тоже готовы, – и он положил перед Ицгаром изумительной красоты кинжал.
– Прими наш подарок, дорогой гость, – с подчеркнутым напряжением сказал мастер, – он нечаянно обагрился твоей кровью, до того, как был завершен, и, по нашим традициям, кинжал принадлежит тебе.
Тамар молча кивнула и впервые смело посмотрела в глаза Ицгару. Видя, что он пытается отказаться, от подарка, виновато добавила:
– Возьми, пожалуйста… И, дай Б-г, чтобы он тебе никогда не понадобился.
Затем они направились к кузнечному ряду.
В отличие от ювелирного, здесь над многими дворами голубели шлейфы дыма. Непрерывно стучали молотки, позванивали наковальни, пахло раскаленным железом. И в душе Ицгара, немало дней поработавшего в кузнице Шмуэля, неожиданно проснулось сосущее чувство тоски.
Как они там, его родители – отец Бен-Цур и Шифра? Он никогда не произносил слова " мама".С младенчества привык слышать вокруг себя её имя. И в его сознании оно полностью ассоциировалось с понятием "мама".
Чем сейчас заняты его сестры – Ривка, Ора, Эфронит? И рядом с их именами, постоянно возникало имя Юдит…
– Пришли! – прервала его размышления Тамар.
Вскоре они оказались в просторном дворе. Тамар сразу исчезла. Ицгар остался один.
Начал осматриваться. Был удивлен увиденным. Огонь пылал одновременно в пяти или шести горнах, однако горели в них не белые камни, какими пользовались кузнец Шмуэль и Элька, а черные, плотные, радужно сверкавшие на сколах.
Из единого мехового устройства, находившегося в углу двора, в горны закачивался воздух. Там усиленно работали человек десять мужчин. По их мускулистым, чуть прикрытым одеждой телам и по темной коже Ицгар понял, что это были рабы.
У горнов стояли кузнецы. Их одежда во многом напоминала ему одежду Шмуэля и его учеников. Короткие безрукавные халаты из плотной ткани, подтянутые поясами; либо кусок такой же ткани, или кожи, подвешенный к шее и завязанный за спиной. Эта кожа прикрывала грудь кузнеца от разлетавшихся искр. Почти у всех на голове темнели плотные тканевые или кожаные кипы.