Глава 16 Вдали от дома
Караван верблюдов растянулся на добрую милю. Животные, привыкшие к долгим переходам, мерным шагом преодолевали бесконечное пространство пустыни.
Далеко позади остались Тир, Сирийская провинция, земли Вавилонии, с её великими реками Тигром и Евфратом, просторы Парфии.
Единственное место, где удалось расслабиться и хорошо отдохнуть, была Адиабена – дружественная Иудее страна, находящаяся в верховьях течения реки Тигр.
Нимрод не мог пройти мимо Адиабены, как это делали десятки других караванов, следующих по Великому Шелковому пути.
Царица Адиабены Елена и её сын принц Изат большие друзья народа Иудеи. Они постоянно оказывают щедрую помощь его стране.
Нимрод с большой теплотой вспоминает, как на границе Адиабены их встретил личный посланник принца Изата. Посланник пригласил их в царский дворец. Ему и Ицгару были оказаны великие почести. У порога во дворец разостлали ковры. Молодые женщины, приближенные царицы, омыли им ноги.
Нимрод был потрясен теплотой оказанного приема. Ведь он и Ицгар всего лишь проезжие купцы, которым выпала честь передать письменное послание от старейшины Сангедрина рава Нафтали.
От имени народа Иудеи священнослужитель благодарил Её Величество царицу Елену и принца Изата за помощь, оказанную народу Иудеи в годы тяжелой засухи, постигшей страну.
...
… Ваше Светлейшее Величество царица Елена и дорогой принц Изат! – писал Нафтали. – Наш народ с чувством глубокой признательности будет вечно помнить неоценимую помощь, оказанную ВАМИ, в тяжелый час испытаний, выпавших на долю нашего многострадального народа!
Мы бесконечно благодарны от сознания того, что зерно и прекрасные финики, закупленные на ваши личные сбережения, спасли жизнь многим тысячам наших соплеменников.
Мы молимся за ваше благополучие!
Старейшина Синедриона Нафтали.
Иерусалим. 17 день месяца сиван 3822 года.
И вновь бесконечная дорога. И вновь мерный шаг верблюдов, лошадей и мулов, идущих к Марканду.
Купец Нимрод, чуть сгорбившись, сидел в паланкине, прикрепленном к спине двугорбого верблюда– великана, какие редко встречались в Иудее. Купец приобрел его в Бактрии, свершив специальную поездку в далекую страну.
Верблюд был очень сильным, на редкость выносливым и хорошо приспособленным к длительным переходам. Именно такой верблюд нужен был купцу Нимроду.
Однако не для себя уезжал старик в Бактрию.
В нем обострилось, казалось бы, давно забытое отцовское чувство. Имя Ицгар, вновь заставляло учащенно биться состарившееся сердце отца. Он соорудил особый дорожный паланкин, состоящий из двух кабин. По одной с каждой стороны двугорбого великана.
В этом решении скрывалась маленькая хитрость. Он и Ицгар всегда будут рядом.
Но, увы! Далеко не всем, даже самым лучшим замыслам, суждено сбываться.
Большую часть путешествия Ицгар предпочитал не паланкин, а рослого мула.
– Ничего не поделаешь, – с грустным недовольством ворчал Нимрод, – молодость, она всегда права, хотя каждому понятно, что в паланкине, прикрытом от знойных лучей солнца, приятнее, чем трястись на спине мула. К тому же паланкин продувает прохладный ветерок…
Однако молодость есть молодость, продолжал размышлять Нимрод, для них опыт стариков подобен пуху одуванчика: подул ветер и ничего не остается.
Хорошо усваивается лишь опыт, нажитый собственным горем, тяжело вздыхает Нимрод. Потом спохватывается, начинает горячо молиться:
– Прости, Всемогущий! Умоляю Тебя, чтобы тень горя никогда не затмила лицо Ицгара! Пусть все, что может быть опасным для сына, обрушится на мою старую грешную голову!..
Нимрод бросает быстрый взгляд на приближающегося Ицгара. Улыбается: нет, не на муле восседал юноша. Он хорошо управлял лошадью, которую Нимрод подарил ему по пути в Марканд.
Нимрод знал, что Ицгара всегда привлекали эти красивые животные. Он видел, как загорались глаза молодого человека при виде стройной сильной лошади.
Ицгар смело подходил к понравившемуся животному, даже если эта лошадь никого к себе не подпускала, улыбался ей, посвистывал, что-то неслышное говорил, и лошадь становилась спокойной, поворачивала к нему голову, позволяла себя гладить.
Тем не менее, Нимрод хотел, чтобы на долгих караванных путях Ицгар был рядом с ним. Поэтому он и сделал удобный паланкин на двоих. Вначале это нравилось и Ицгару.
Старик рассказывал юноше разные истории, происходившие с ним на бесконечных торговых путях. И были это не просто захватывающие рассказы много повидавшего человека, но в каждый такой рассказ мудрый Нимрод вкладывал нечто важное, что могло бы пригодиться в жизни Ицгара. И Ицгар, подобно губке, впитывал все, что слышали его уши.
Прищурив глаза, Нимрод пристально всматривался в пыльную даль на растянувшийся караван. Да, пропала былая острота зрения. Где-то неподалеку на своей лошади скакал Ицгар, но старик не мог его разглядеть. Нимрод тяжело вздохнул.
Он сам виновен в том, что Ицгар не сидит рядом с ним на своем удобном сидении. И Нимрод вынужден был восполнять равновесие, прижимаясь к горбам верблюда. От этого уставали ноги, побаливал правый бок.
Но воспоминания о радости, которая отразилась на лице Ицгара, когда юноша увидел подаренную ему лошадь, поднимали настроение старика.
Ицгар даже обнял его, как обнимал родного отца Бен-Цура… И Нимрод счастливо улыбался.
Он давно решил купить Ицгару лошадь, ждал подходящего случая. Лошадь должна быть из горно-пустынных мест – крепкой, в меру резвой и выносливой, как верблюд.
Нимрод хорошо знал, что именно такие лошади встречаются неподалеку от города Марканда. Сюда их перегоняют из благословенной Ферганы.
В Марканде Нимрод бывал не раз. И, взяв с собой Ицгара, он заранее знал, что сможет его обрадовать.
На этот раз Нимрод тщательно подготовился к далекому и небезопасному пути. Растянувшиеся купеческие караваны служили хорошей приманкой для дорожных грабителей.
Общая продолжительность дорог империи, как знал Нимрод, насчитывала многие тысяч миль. И пролегали они через все сорок три провинции Великой Римской империи…
Если караваны выходили за пределы границ империи, солдаты охраны обычно оставались на последнем форпосте, где проходила граница. Поэтому опытный купец знал, что надо иметь при караване надежных защитников из обслуги самого каравана.
Римские войска, патрулировавшие на этих дорогах, далеко не всегда бывали в нужном месте. Грабители мгновенно появлялись из-за песчаных дюн Хорасана или из каменных ущелий Двуречья, убивали или уводили в рабство купцов и погонщиков, переваливали их имущество на своих верблюдов и тут же исчезали.
Зная всё это, Нимрод еще в Модиине нанял в качестве охраны и погонщиков группу юношей, хорошо владевших оружием. Их возглавлял Ицгар.
Ицгар и эта группа задолго до отбытия каравана прошла тщательную военную подготовку. Их учителем и наставником был Бен-Цур.
Нимрод не сомневался, что парни из Модиина справятся, если, упаси Господь, придется отбиваться от нападающих разбойников.
Вторая группа военной охраны каравана состояла из наёмников – легионеров, получивших от Нимрода, дополнительную плату.
Римские власти были заинтересованы в подобных поездках. Хорошо оборудованные дороги были важны не только для быстрой переброски войск в любой уголок империи, но и приносили казне солидный доход, в виде налогов, за пользование этими дорогами.
Помимо того, римляне использовали купеческие караваны в своих целях – они пересылали отдалённым гарнизонам почту, одежду, оружие, деньги.
Заплатив пошлину парфянским властям при переходе границы со стороны сирийской провинции, караван Нимрода продолжал движение в направлении Марканда.
Караван вез высоко ценившиеся специи, закупленные Нимродом на многочисленных рынках Рима, Нубии, Ливии, Заиорданья.
Были здесь и такие душистые приправы как тмин, семена кориандра, измельченный барбарис, красный молотый перец.
Большую ценность представляло оливковое масло. Оно было залито в небольшие плоские кувшины, надежно изваянные в гончарных мастерских Эльки.
Это вещество, золотистое, как солнечные лучи, было изготовлено из лучших маслин округа Модиин. Оно было густым, излучало аромат цветущих масличных рощ.
Немало тюков, висящих на верблюдах, было заполнено белоснежными льняными тканями – результатом труда крестьян и ткачей Лахиша.
Особенно хорошо были упакованы корица, ароматические масла, а также созданные руками иерусалимских мастеров превосходные изделия из серебра, золота, эйлатского камня и старых стволов оливкового дерева.
В трех тюках, отягощавших спины одногорбых верблюдов, находились изделия гончарных мастерских Эльки, в том числе несколько комплектов дорогой пасхальной посуды, обожженной и украшенной лично модиинским гончаром.
Было в дорожных тюках и немало изделий из железа, необходимых в домашнем хозяйстве.
Сидя в паланкине, Нимрод то и дело менял позу – затекали ноги. Он прикидывал, какие товары он намерен закупить в Марканде, особенно золотые и серебряные украшения, медные зеркала, пользующиеся большим спросом у молодых женщин; ковры, шелковые ткани ярких расцветок и стойких красок, багровых оттенков с едва заметной просинью, а также багряных тканей чистых цветов без капли намека на синеву.
Его интересовал и драгоценный душистый черный перец, привозимый из Индии. За карат такого перца, можно было получить ровно карат чистого золота. Перец так и обменивался на золото – карат за карат.