Запахнула темную тунику, укрывшую прихваченный с собой сверток, незаметно вышла.
Она была уверена, что Кция сделает то, что она у него попросит.
Шифра шла быстро. Каждая минута могла стоить жизни Юдит, и Шифра старалась не упустить эту минуту. Однако у самого дома ростовщика почувствовала, что силы оставляют её. Стало трудно дышать, на лице выступили капли пота. Она замедлила шаг, остановилась. Кружилась голова.
Это состояние не испугало Шифру. Уже не раз она ощущала неожиданно накатывающее бессилие, темнело в глазах, но она успокаивала себя, заставляла улыбаться, мысленно представляла себе самые радостные события её жизни. Постепенно становилось лучше.
Она стояла у ворот дома Кции и никак не могла совладать собой. Почуяв постороннего человека, в обширном дворе ростовщика залаяли собаки. Калитку открыл сам хозяин.
Восседая на крыше дома, он издалека увидел Шифру, приближавшуюся к его дому.
– Боже, как давно ты у меня не была! – произнес Кция, устремив на гостью вопрошающий взгляд. – Значит, все благополучно. И я этому очень рад. К Кцие идут только тогда, когда человека прижимает нужда. Помоги, мол, выручи… И Кция выручает.
А ты, Шифра, как видят мои глаза, не поддаешься прожитым годам, – лживо пропел он, – правда, твои пышные волосы немного поседели, но красота ничуть не померкла, – и Кция слащаво улыбнулся.
Это я поддаюсь прожитым годам, – продолжал он, явно лукавя, – у меня появился живот, – он похлопал по парчовому халату, расшитому золотыми нитями и двусмысленно хихикнул. – Заходи, бесценная! Всегда рад тебя видеть!
Из дома выглянули несколько незнакомых Шифре женщин, и она вдруг вспомнила: в селении ходят слухи, что Кция живет сразу с пятью или шестью женщинами. И еще говорят, что в те дни, когда к нему приезжают богатые римляне, они пируют у него, купаются в терме, а эти женщины согревают своими телами постели именитых гостей…
В конце большого двора Кции, Шифра увидела участок, отгороженный циновками. Из-за ограды виднелся водоподъемник.
К этому участку примыкал второй, более обширный, где Кция выращивал лук, чеснок, тыкву, жесткие темно-зеленые огурцы, и к этому огороду текла непрерывная струйка воды…
"И хотя в этом году Всевышний ниспослал щедрые дожди, – прикидывала Шифра, – каждая дополнительная капля увеличивает урожай".
Этот участок был также плотно огражден, совсем не так как у неё, где все было открыто, однако Шифре пришлись по душе высаженные вдоль забора виноградные лозы. Они поднимались к внутренней части двора, создавали густую тень, а не свисали, как обычно, во все стороны.
Видя, как внимательно смотрит в сторону колодца Шифра, Кция неестественно засуетился, захлопал в ладоши и велел подать угощения.
Он повел гостью к небольшой площадке, находившейся у стены дома, но в противоположной от колодца стороне. Площадка была покрыта циновками и толстыми иберийскими коврами. Эти ковры Шифра сразу же узнала. Именно такие ковры продавались на рынке в Эфирике, селении Ахава.
Нахлынувшие воспоминания отвлекли её внимание от виноградных лоз, находившихся за оградой колодезного участка. Тем не менее она решила улучить момент и рассмотреть вблизи заинтересовавшие её лозы. Она обязательно сделает у себя дома нечто подобное.
Между тем, одна из женщин, лицо которой Шифре не удалось разглядеть, принесла поднос со свежими, хорошо охлажденными плодами инжира, хлебцы и амфору с виноградным соком. Тут же удалилась. У самого выхода она бросила быстрый взгляд на Шифру. И Шифра замерла. Она готова была поклясться, что где-то видела эту женщину.
Её лицо, стройная фигура, манера двигаться, были до боли знакомы. И этот, мгновенно брошенный взгляд…?!
" Кто она?" – вспыхнул тревожный вопрос. Шифре даже показалось, что знакомая незнакомка хотела что-то сказать… Но её упредил голос Кции.
– В мудрых книгах сказано, – не без угрозы сказал он, – что Всевышний отпустил в наш мир десять мер разговора – девять из них забрали женщины!…– И очень плохо, если они пытаются злоупотреблять своим "богатством"..
Затем он обратился к Шифре и полным елея голосом, сказал:
– Ты у меня самая дорогая гостья! Я всегда, рад видеть тебя в моем доме! – и Кция фальшиво вздохнул. – Ты не знаешь, но в молодости я мечтал о тебе… – однако, обнаружив, что Шифра его не слушает, умолк.
Шифра пристально рассматривала амфору, из которой Кция наливал в позолоченные бокалы виноградный сок. В этой амфоре она узнала одну из лучших работ Эльки, выполненную по заказу богатого римского купца, но откуда она здесь, в доме Кции?
Обнаружив удивление Шифры, Кция понимающе закивал головой:
– Тебя заинтересовал этот красивый сосуд, сотворённый твоим племянником? Всё здесь очень просто, бесценная. Тот самый купец, для которого так постарался Эльазар, был очень доволен приемом, который ему оказал Кция, и один из этих сосудов он подарил мне. Кция, как ты знаешь, моя драгоценная, делает только добрые дела.
– Да, – и Кция неожиданно изменил направление разговора, – так зачем же, уважаемая Шифра, дочь незабвенного Рехавама, пожаловала к скромному и незаметному жителю Модиина?
– У нас большая беда, – тихо сказала Шифра, – римляне увели Юдит. Её надо спасти! И только ты, Кция, сможешь договориться с ними, – выпалила Шифра.
В ответ она услышала двусмысленный смешок.
– Не о юной ли красавице – дочери покойной Эсты и кузнеца Шмуэля ты просишь? – и тут же добавил: Римские солдаты умеют ценить красоту!…
Шифра почувствовала, что еще секунда, и она размозжит Кцие голову увесистым золотым самородком. Её рука до боли впилась в холодный металл.
Их разговор был прерван топотом приближающихся лошадей. Топот оборвался у ворот дома ростовщика. Кция тут же прервал смех, и Шифра увидела, что его лицо стало мертвенно бледным.
Не говоря ни слова, он метнулся к воротам.
Шифра некоторое время ждала возвращения хозяина, но тот был вовлечен в какой-то важный разговор с прибывшим всадником. И она, предусмотрительно оглядываясь, пошла к отгороженной части двора, туда, где странно завивались виноградные лозы.
Она подошла к ограде, оказавшейся ниже её роста, заглянула за неё. Увидела необычное устройство для подъема воды из колодца. К канатной цепи были привязаны десятка два кувшинов. Эти кувшины непрерывно опускалась в отверстие колодца, а затем, поднималась заполненные водой.
Пара рослых мулов, двигаясь по кругу, приводила водоподъемник в непрерывное движение.
Внимание Шифры привлекли именно эти мулы, точнее один из них. Он был более похож на человека, сгорбившегося от напряженной работы, чем на животное, шедшее в одной упряжке с мулом.
Густая зелень мешала разглядеть происходящее. Но, раздвинув лозу, Шифра присмотрелась и вздрогнула – в одной упряжке с мулом, действительно двигался человек.
" Наверное один из рабов, приобретенных Кцией", – решила Шифра.
Она знала, что и у других жителей селения были рабы, однако к ним относились, как к младшим братьям, попавшим в беду. Тора запрещала приравнивать рабов к животным. К тому же, спустя семь лет, каждый из рабов становился свободным человеком. Таковы были заветы отцов.
"Что же делает Кция! – возмутилась Шифра, – нормальный человек не может такое выдержать!" – и в справедливой душе Шифры с новой силой вспыхнул гнев против ростовщика. Какой же он иудей, если так поступает с людьми?!
Крайне огорченная, она хотела тут же возвратиться к дому, но увидела, что раб прекратил бесконечное круговое движение и смотрит в её сторону.
Его бледное лицо, заросло густой щетиной неопределенного цвета. Эту щетину прикрывали длинные светлые волосы. Шифре показалось, что и это лицо она где-то видела. Чтобы лучше разглядеть, приподнялась на цыпочки. Человек, запряженный в одну упряжку с мулом, так же выпрямился.
Лучи солнца, прорвавшиеся сквозь густую листву, озарили ореолом копну немытых запутавшихся волос. Его лицо засияло трепетным таинственным светом.
– Боже мой! – вскрикнула Шифра – это же улыбка Иосифа Прекрасного !
Она не могла оторвать от него взгляд. Молчал и Иосиф. Тогда Шифра подняла руки и жестами показала Иосифу, что приглашает его с собой.
Она возвратилась к дому Кции. В душе её кипело бьющее через край негодование.
Так вот куда исчез несчастный! Его захватили люди ростовщика и превратили в раба! Но как это им удалось?!
Разве различие в характере или в образе жизни может быть достаточным основанием для того, что с Иосифом сделал проклятый меняла Кция, зло вопрошала она и тут же отвечала: нет и нет!
Что-то другое, еще более низкое, было в основе таких действий ростовщика, рассуждала Шифра, и, наконец, нашла искомый ответ – нечеловеческая, сатанинская жадность! Он давно отказался от выполнения Священного писания! Он и выглядит как язычник. Как римляне бреет бороду, дает взаймы бедным и дерет с них невыносимые проценты!
– Но как ему удалось заставить Иосифа опуститься до уровня животного?!
Шифра была уверена, что Кция не смог бы сделать это силой. Иосиф был слишком свободолюбив и слишком могуч. Он скорее бы погиб, чем подчинился силе.
И Шифра вспомнила, как однажды, играя, на Иосифа напали человек десять юношей, среди них были и подмастерья кузнеца Шмуэля, отличавшиеся большой силой. Они хотели повалить Иосифа, а затем приковать к земле. У них даже были цепи и колья. Но Иосиф обнял каждой рукой по пять человек, раскрутил их и отпустил. И те, подобно воробьям, разлетелись в разные стороны.
Шифра невольно улыбнулась. Нет, не силой Кция превратил Иосифа в рабочего мула!..
Больше она не хотела и не могла об этом думать.