Управляющий торопливо заряжал ружье, беспокойно поглядывая на каторжника. Вид переходящего реку седоголового великана с оглоблей в руках был так страшен, что у Фогта затряслись руки, порох посыпался мимо дула. До берега оставалось шагов двадцать. Управляющий не выдержал и позорно побежал от воды на береговую кручу, Дробинин остановился на середине реки и послал ему вслед свое оружие. Грозно гудя, оглобля догнала управляющего, ударила его в широкий зад и кинула через бугор.
Схватка между тем кипела у самого леса. Снова сомкнулось кольцо. На каждого из беглецов приходилось по три противника. Если бы и удалось прорваться в лес, - преследование не прекратилось бы. Ревдинцы бились с ожесточением обреченных.
Защищая Марфу от ударов, Кузя приметил вдруг какую-то жердь, ползущую в траве из-за ствола старой сосны в самую гущу схватки. На конце жерди был крюк. Крюк ухватил за ногу молодого ревдинца, жердь дернулась и, ревдинец, споткнувшись, упал под ноги своему противнику, который тут же воткнул в парня багинет.
Кузя прыгнул к сосне и увидел за ней гороблагодатского писаря: стоя на четвереньках, писарь, криво улыбаясь поганой своей улыбкой, издали заводил жердь под ноги новой жертве. Гнев красным туманом омрачил зрение охотника. Повернув ружье в руках, Кузя с размаху опустил приклад на голову трусливой и коварной твари. После этого бешенство гнева не оставило охотника и удесятерило его силы. Он кинулся на врагов, выбил страшным ударом ружье из рук одного, свалил наземь другого и погнался за третьим. Догнал, ударил и не посмотрел даже на упавшего - так был уверен в своей силе. Обернулся: кто еще?
Ревдинцы ободрились. Исступление Кузи, казалось, передалось им. Надежда на победу и свободу окрылила. Поляков заработал дубиной так, что перед ним вмиг стало чисто. Марфа и третий ревдинец, до сих пор больше оберегавшие Полякова с боков и с тыла, сами перешли в наступление.
Проход в лес был свободен, но каторжники повернулись к лесу спиной и погнали противников к воде. А от реки шел навстречу им Дробинин, безоружный, но грозный в своем правом гневе. Уцелевшие солдаты, бросая ружья и алебарды, разбежались в разные стороны.
Победители сошлись у тела убитого молодого ревдинца.
- И похоронить некогда, - печально сказал Поляков. - А какой удалец был! И кричный работник первой руки. Прощай, Федор!
Тело прикрыли зелеными ветками, мхом - и двинулись в лес.
ПОХОДЯШИНУ НЕ СПИТСЯ
Собака начала волноваться еще с вечера. Она убегала на высокий берег Ваграна и смотрела оттуда вдаль, на лесные просторы, повизгивала, даже лаяла, хотя обычно голос подавала только на охоте.
- Что с тобой, Липка? - спросил Егор, выйдя из избушки. - Кого ты причуяла?
Липка терлась о Егоровы сапоги и то отбегала высокими прыжками, то возвращалась. Явно просила о чем-то.
- Скажи по-человечески, тогда сделаю, что хочешь, - наставительно сказал Егор. - А так я тебе не отгадчик.
Он устал за день. Пользуясь тем, что дожди, лившие последний месяц, прекратились, Егор ежедневно ходил на поиск. По речке Колонге он повстречал выходы хорошей железной руды; их и раскапывал. А так как ночевать в лесу не хотелось, то приходилось дважды в день переваливать крутую гору - туда и обратно.
Ночь прошла спокойно. Липка ночью не лаяла.
На рассвете Егор поднялся потихоньку, чтобы не разбудить Лизу, взял котомку, лопату и вышел из избы. Утро было чудесное, с прозрачным воздухом, со свежими запахами отцветающих трав и хвойного леса, с непонятными, как в сказке, далекими голосами, - может быть, эхо водопадов, может, - лебединые крики или зов оленей.
Липка примчалась, кинулась в ноги Егору, звала его куда-то.
- Всё не успокоилась, Липка?.. Может, это Кузя с Андреем Трифонычем идут, а?
При слове "Кузя" Липка радостно залаяла.
- Ну, беги тогда, разузнай толком.
Собака только и ждала этого разрешения. Заложила хвост кольцом на спину и мигом исчезла в высокой траве.
Егор раздумал уходить на поиск. Сегодня кто-то придет, уж это верно - по собаке видно. И не Чумпин. Тот частый гость, его Липка спокойно встречает. Или Кузя или вовсе ей незнакомый человек.
Егор занялся колкой дров, - их много понадобится на зиму. Стволы соснового сухостоя спущены с горы к избе еще по снегу. Егор раскраивал бревна вдоль топором и думал: "А неохота же оставаться здесь на зиму. Сейчас оно славно, и с поисками минералов не заскучаешь. А как засыплет всё снегом, - ой, тоскливо будет без книг, без новых людей! Это Кузе, лешаку, нипочем безлюдье, охотиться станет, ему лес всегда в радость, а я так не смогу…"
Мокрая, запыхавшаяся вернулась Липка. Она прыгала перед Егором и будто предлагала: "Да обнюхай же меня скорее! Тогда поймешь, чья рука меня гладила, кто к нам идет!" Но Егор и так догадался по радостному возбуждению собаки:
- С Андреем ли он, хозяин-то твой?.. Эх, Липушка, животина бессловесная! Самое-то главное и не мажешь рассказать.
Воткнул топор и пошел на прибрежный утес, откуда дальше видно. Липка опять умчалась вперед, стрелой летит по кручам, всё меньше и меньше делается… Вот, верно, повстречала: что за человек там, - еще не различить отсюда, но по тому, как подпрыгивает на месте белое пятнышко, понятно - ласкается. Пошли… Кажется, один человек… Ну да, - один. Не удалось, значит, Андрея выручить!..
Кузя пришел один.
- Что, охотник? Опять сорвалось? - горестно вскрикнул Егор.
- Пошто сорвалось? Нет. Всё ладно. - Кузя, пытаясь улыбнуться, показал белейшие зубы и сощурил глаза.
- Где же Андрей Трифоныч?
- Не так чтоб далеко… Речка Калья есть… - Кузя махнул рукой в ту сторону, откуда пришел. - Там он остался.
- Итти не может? - опять встревожился Егор. - Болен, что ли?
- Не… Сперва-то, верно, хворый был, дух запирало, всё за грудь хватался. А потом оздоровел, шел, как слона. Только камни выламывал, да еще вот… ну, песок перемывал на дерне пошто-то.
- А-а!.. - Егор расхохотался. - Вон чего! Неуемная душа! Природный искатель Андрей Трифоныч. Как на волю попал, так опять за свое. И на Калье из-за того задержался?
- Ага, моет.
- До дому, до жены малость не дошел, поиском занялся! Скажи кому - не поверят. Знаю, знаю, за что он зацепился… Ну, и то ладно! Молодец же ты, Кузя!
- Брусок мне надо, - оглядевшись по сторонам, сказал охотник. - Там он? В избе?
И стал смущенно объяснять:
- Нож затупился… Он моим ножом дерн резал. Во, гляди, совсем тупой стал.
Кузя даже показал на бревне, какой тупой стал нож. Нож резал, как бритва. Но Кузя всё-таки пошел в избу за бруском.
Вышел через минуту - просиявший, успокоенный: ему только и надо было увидеть Лизу. Обхватив обеими руками льнувшую к хозяину Липку, Кузя таскал собаку по траве - изображал медведя…
- Лизавета! - заорал Егор. - Вставай, пеки пироги!
Вышла ясноглазая Лиза, обрадовалась Кузе, про Андрея ничего не спросила.
- Да ты понимаешь, кто сегодня придет? - добивался Егор. - Андрей твой придет!
Лиза весело смеется: она любит хорошие новости. Она испечет пирог с груздями и с соленой лосятиной.
- А ну тебя! Добрая жена уж напричиталась бы вдосталь, а она зубы скалит, - будто ей каждый день такое счастье… Кузя, ты куда засобирался?
- Надо же Андрея Трифоныча довести.
- Зачем тогда приходить было? Сам ты слона хорошая! За Андреем я схожу. Отдыхай.
- Не найдешь, Егор.
- Калью я знаю, бывал. А найти Липка поможет. Айда, Липушка, - бери Кузин след и веди.
По-мансийски "каль" - "береза". Выходит: Калья - Березовая речка. И верно, березы тут много, но еще больше ивы, и живут тут водяные звери бобры, которые кормятся ивовой корой. Кальинское бобровое стадо считается у охотников манси заповедным. Бобры непуганные, и Егор не раз видал их за работой.
Слышно, как падает вода с бобровой плотины. После дождей воды в речке много, вода идет и с лотка и прямо через край. Хитроумные звери! - какую постройку возвели. Плотина им нужна, чтобы по глубокой воде сплавлять ивовые сучья от "порубки" к жилищам, чтобы вода покрывала нижние входы в норы. Запасы еды они держат под водой, - чтобы всегда были свежие ветки. Но почему они не расширили лоток-водослив? Они, говорят, умеют это делать.
Вот и бобровая "порубка"; на ней белеют свежие пеньки, лежат стволы, очищенные от сучьев, "распиленные" острыми зубами на части.
На воде и на берегу сегодня не видно ни одного бобра, не слышно шлепанья их широких хвостов. Липка вопросительно оглядывается на Егора.
- Это их Андрей, поди, распугал, - объяснил ей Егор. - Значит, близко он где-нибудь. Ищи Андрея, Липка!
Собака повела дальше, еще выше по течению Кальи. За протокой на песчаном бугре Егор увидел Андрея, - рудоискатель вытрясал дернины на хорошо знакомое Егору промывочное устройство. Изменился Андрей Трифоныч, сильно изменился! Постарел и подсох. Какой раньше богатырь был!.. Согнулся в спине, совсем белый стал… Сила-то, видать, еще осталась: вон как дернины кидает!
- Знаю, что ты ищешь, Андрей Трифоныч! - заговорил вместо приветствия Егор, подходя к Дробинину.
Рудоискатель быстро обернулся, выпрямился, приложил ладонь к уху. Он был заметно смущен неожиданным приходом Егора, которого, однако, узнал сразу:
- Никак Егор?.. А я тут пробу делаю. Смотрю, нет ли чего доброго в ваших местах. Железнячок должен быть подходящий…
- Да чего уж! Золото намываешь? Так ведь?
Дробинин строго посмотрел на Егора и промолчал.