НЕОЖИДАННЫЕ ВСТРЕЧИ
Олени выбивались из сил. Третий день тащили они нарты с непривычно тяжелым грузом. Ехали лесом, а в лесу снег глубже и рыхлее, чем на открытых ветрам болотах. Кроме того, олени голодали, питаясь только теми лишайниками, которые серыми бородами свисали с деревьев: вырыть траву или мох из-под глубокого снега олени не могли.
Проводник-манси и Посников с Егором нередко уходили вперед - протаптывать канаву-тропинку для вереницы нарт.
В эти места и Посников раньше не забирался. Дико-величавая природа была совсем не похожа на окрестности Верхотурья. Берега Ваграна вздымались порой десятисаженными отвесными стенами, у подножья которых черная вода клокотала по соседству со снегом. На северо-западе, за лесами, встали голубые хребты, а над ними - дальше всех и выше всех гор - белела одна гора-великан.
- Денежкин Камень, - назвал ее Посников. - Около него перевал есть: вогуличи ходят за горы к вишерцам и печорам.
Ехали доверившись проводнику, который взялся довести до зимовья знакомого Посникову манси-охотника на притоке Ваграна - речке Колонге. И проводник не бывал в этом зимовье; ему рассказал, как найти, другой манси, оставшийся дома. На снегу не было видно никаких следов, кроме звериных. Было совсем непонятно, по каким признакам проводник менял направление, то уходя от реки в сторону, то пересекая ее, но вел он уверенно и, наконец, привел к затерянной в чаще леса избушке.
Владелец избушки, одинокий манси, выбежал навстречу гостям, радостно выкрикивая приветствие: "Пача! Пача, рума!" Около него скакали два остроухих белых пса, старавшихся лизнуть приезжих в нос или губы.
Большое событие, настоящий праздник для лесного отшельника приезд гостей: это новости за целый, может быть, год; это возможность поговорить с людьми после долгого молчания; это пополнение припасов свежинкой; это удобный случай сбыть накопившиеся меха. Но и хлопотно это - принять столько гостей сразу! Они приехали на шести нартах. Двадцать оленей, трое манси и трое русских.
Хозяин, выскочивший полуодетым, суетился около обоза, таскал дрова, лазил в амбарчик - чомью, стоявший на двух столбах невдалеке от избушки. Крупные хлопья снега падали на его непокрытую голову и на черные косы.
Егор долго присматривался к хозяину, потом спросил Посникова:
- Как его звать, этого вогулича?
- Хатанзеев. А что?
- Да я его за другого принял. Очень похож.
С оленей сняли лямки и пустили их пастись по снегу. Всемером расселись в крохотном зимовье для беседы и неизбежного угощения. Переводчиком служил Посников, а душой беседы оказался Походяшин: столько он рассказал занятных новостей, столько дал дельных советов! После обеда началась меновая торговля, больше похожая на взаимные подарки: хозяин зимовья швырял гостям шкурки соболей и других пушных зверей, а гости оплачивали вещами из развязанных кулей. Какие именно вещи были нужны охотнику, было выяснено заранее, еще в предобеденной беседе. Особенно обрадовался он металлическим снастям: топору, шилу и стальному наконечнику для рогатины. Без остального охотник мог и обойтись, остальное - ткани, мука, соль, пряники - были заманчивы лишь своей редкостью.
Потом Походяшин расплатился с манси - владельцами оленей. Манси не спорили, только повздыхали.
Тем временем у Хатанзеева с Егором вышел весьма примечательный разговор. Манси вдруг стал пристально смотреть на Егора, чем-то пораженный. Даже зажег пучок еловых стружек и осветил Егора со всех сторон. Потом нацарапал ножом на бересте знаки: "Е. С." и показал Егору:
- Рума, твой кат-пос?
- Мой! - закричал Егор. - Я тебя давно бы признал, Степан, да Посников меня сбил с толку: говорит, - Хатанзеев. Это Чумпин, Максим Михайлович! Я вам говорил про него. Степан Чумпин с реки Баранчи! Так ты ко мне и не забежал, Степан, рума, из крепости?.. Что же ты сюда перебрался?
С помощью Посникова Чумпин поведал русским о своей судьбе. О том, как у озера Шувакиш напал на него разбойник, ударил его ножом, ограбил и зарыл в снег. Хорошо, что толстая малица не позволила ножу уйти глубоко в тело. Чумпин отлежался, днем собрался с силами, чтобы добрести до куреня, где углежоги перевязали ему рану и дали хлеба на дорогу. Из-за поездки в крепость, а потом из-за раны Чумпин пропустил в том году промысел. За ним накопилась недоимка, выплатить которую не было надежды. Значит, лесной бог Чохрынь-ойка в гневе на бедного манси, - решил Чумпин. Оставалось одно - бежать на север. Так Чумпин и сделал. Правда, и здесь, на притоках Сосьвы, нет свободных охотничьих угодий, но род Хоттан принял его к себе и отвел ему для промысла леса по речке Колонге. Здешний Чохрынь-ойка милостив к охотнику, часто посылает зверя под его стрелы и в его ловушки. Лосей и диких оленей здесь больше, чем на Баранче. Соболей на ясак настрелять не очень трудно, тем более, что Чумпин завел пару замечательных лаек.
- Эх! - пожалел Егор. - Такую гору знатную открыл Степан, а для кого?.. Владеет теперь той горой барон Шемберг. В собственность ему Благодать отдана. Вот она, справедливость у царицы и заводчиков! А тебе вся награда вышла - нож в бок!.. За руду!.. Не даром она руда называется… Одинаковая у нас с тобой доля, Степан…
Утро привело оттепель. Солнце пригрело с ясного неба и размягчило снег. Ослепительно сверкала вершина Денежкина Камня, чистая от облаков.
- Нартам сегодня ходу нет, - решил Походяшин. - Чтобы время зря не пропадало, давай, Егор, учиться вогульскому наречию. Пригодится.
В учителя Походяшин выбрал не Посникова, а Чумпина.
- С чужих губ изглашение слов всегда нечистое, - объяснил он. - Затвердишь слова, а природный вогулич тебя и не поймет. Вот латынь я в одну зиму выучил, мне только грамоту латынскую показали, а доходил сам по книгам. Потом проезжал через Верхотурье ученый один, Гмелин по фамилии, я - к нему. Заговорил с ним и боюсь: не поймет! Всё, миленький, понял. Отвечает, и я его понимаю. Так ведь то латынь, язык мертвый, книжный.
Еще раз пришлось Егору позавидовать удивительной памяти Походяшина: однажды сказанное ему слово он запоминал накрепко. Он и произношение слов усваивал легко.
- Сеользи - горностай, - повторял Походяшин с пришепётываньем так точно, что восхищал Чумпина. И признавался: - Латынь всё-таки легче: до ут дес… А как по-вашему сказать: "очень хороший щенок"?
- Сака ёмас мань кутю, - отвечал Чумпин, который в это время возился с пятью беленькими щенятами, выбирая лучшего из них.
- Для кого ты, Чумпин, выбираешь щенка?
- Другу обещал подарить.
- Кто он - твой друг?
- Охотник Яни-Косьяр. Живет на Вагране.
- Далеко?
- Нет. Если сегодня пойду к нему на лыжах прямо через гору, вечером уже вернусь сюда.
- Что значит его имя?
- Яни-Косьяр - Большой Бурундук.
- Вогул?
- Нет, Яни-Косьяр русский.
Известие, что поблизости живет русский охотник, взволновало и Походяшина и Егора - и обоих по разным причинам.
- Надо повидать его! - сейчас же решил Походяшин. - Сегодня же! Сбегаем, Чумпин. Выбрал ты щенка в подарок?
- Вот этот лучше всех.
- Как ты узнал?
Объяснить свой выбор словами ни по-русски, ни по-мансийски Чумпин не смог. Он снова повторил все испытания. Выносил щенка на снег и смотрел, как ползает, жмется ли. Клал на самый край лавки: не свалится ли? Поднял за хвост - щенок стал извиваться, старался укусить. Это хороший признак: плохой щенок висел бы мешком. Потом манси показал на глубокую бороздку вдоль кончика носа - ока доказывала отличное чутье. Еще важнее, что на нёбе, в пасти, много бороздок - зверятница будет, пойдет смело и на лося, и на медведя. Волоски на щеках, цвет когтей и еще многие признаки подтверждали, что из отобранного щенка вырастет замечательная лайка, с которой можно добыть пушнины впятеро больше, чем с обыкновенной, средней.
- Яни-Косьяр никогда не держал собак. Надо, чтобы первая ему понравилась.
- Он что, с ружьем промышляет или с луком?
- С ружьем.
- Как по-вашему ружье?
- Писэль.
- Так это пищаль, только на вогульский лад переиначено. А порох как?
- Селля.
- Ну и это - "зелье", тоже русское слово. А медная руда?
- Аргин-ахутас.
- Слышишь, Егор? Для медной руды у них свое, коренное, название есть. Ты понимаешь, к чему я клоню?
- Что ж тут не понять? Просто.
- А ну растолкуй!
- Значит, медным делом вогулы издавна занимаются и в рудах толк знают. Ружья огненного боя вогулы недавно увидали, потому и названья для них русские. Так, что ли?
- Молодец! Сразу понял!.. Молодец!.. Ну, Хатанзеев… или Чумпин!.. Побежали к охотнику на Вагран!
Чумпин молча снял с колышка унты и стал обуваться.
- Максим Михайлович, и я с вами. Можно?