- Ты, кажется, хорошо справился и без моего попечения, - проворчал он. - У меня самого было много трудностей. Аменемхет узнал, что ты, как всегда, устроился неплохо - стал храмовым писцом в Гермонтисе. Я не видел необходимости беспокоиться о тебе.
- Ты не видел необходимости беспокоиться обо мне с тех пор, как мне исполнилось пять лет.
- Нет, это ты не нуждался ни в чьей опеке с пяти лет, последовал ответ. - Я бы даже тогда поостерёгся называть тебя беспомощным невинным младенцем.
Сенмут рассмеялся и крикнул потному толстяку хозяину:
- Ещё вина! Финикового, а не этого кислого виноградного пойла. Убери эти объедки, пока я не заболел от твоей еды, и принеси две чаши, живо!
- Над чем ты смеёшься? - спросил Сенмен.
- Я думаю о грязном сорванце, на которого орал этот самый жирный лавочник и лупил его за то, что он воровал рыбу из его бочки. Сорванец сейчас восседает на лучшем месте у этой свиньи и отдаёт ему распоряжения.
- Он узнал тебя?
- Даже ты меня не узнал, дорогой братец. Я покончил с грязным речным берегом - надеюсь, навсегда. - Он взял кувшин с вином, который принёс хозяин, наполнил до краёв две чаши, попробовал и пренебрежительным жестом отослал толстяка прочь. - А теперь, - сказал он, пододвинув чашу Сенмену и наклонившись к нему, - расскажи мне о родне. Как дела у наших благородных родителей, его зловонного превосходительства Ремоса, господина рыбных прилавков, и Хат-нуфер, воющей гиены, моей матери, созданной богиней Мут по своему образу и подобию?
Сенмен взглянул в его приятно улыбающееся лицо.
- Клянусь грудями Хатор! - воскликнул он. - Брат, рядом с тобой и гранит покажется мягким.
- Ты не ответил на мой вопрос. Наши родители всё ещё живы?
- Мать кое-как живёт, когда стянет медяшку-другую у какого-нибудь растяпы, а обычно клянчит у сыновей. Думаю, она иногда продаёт корзины на рынке. Отец умер два года назад. Его растоптала лошадь вельможи, когда он однажды ночью заснул пьяный посреди улицы перед своей лавчонкой. Его лодку и сети мы продали - этого как раз хватило на похороны.
- А его хлыст? Его вы тоже продали или сохранили, чтобы сечь своих собственных сыновей?
- Хлыста мы не нашли. Скорее всего он его пропил. К тому же у меня нет сыновей.
- А жена есть?
Сенмен мотнул головой и протянул брату пустую чашу. Сенмут налил себе и Сенмену, выпил одним глотком и налил снова.
- А как дела у наших братьев? Я недавно услыхал, что Аменемхет был жрецом на божественной барке Амона.
- Был и есть. Он плавал в Гермонтис по делам храма и всюду о тебе расспрашивал. Па-ири покинул храм, чтобы стать надсмотрщиком за стадами в хозяйстве где-то на севере. Он счёл, что там его ждёт лучшее будущее.
- Па-ири - дурак, - заметил Сенмут. - Для сына бедняка в Египте нигде нет будущего, только в храме. Ты тоже дурак, Сенмен! Квартальный писец, у любого на побегушках. Разве ты не хочешь лучшего?
- Может быть, ты меня научишь, - возразил Сенмен, обиженно уставившись мигающими глазами на тиару. - Ты же сам был писцом, когда я последний раз видел тебя. Умоляю, расскажи мне, как ты достигаешь в жизни высот - если, конечно, об этом можно говорить вслух!
На лице Сенмута показалась довольная ухмылка.
- Мой дорогой Сенмен, разве ты не завидуешь этой шапке? Ты не можешь оторвать от неё глаз, а в твоём голосе, обычно таком вкрадчивом, явственно слышится досада.
- Давай рассказывай, как тебе это удалось. Проходимец, вечно убегающий от стражников, за душой ни медяшки...
- Трудом, братец. Честным трудом и прилежанием. Ещё полезно знать, как зовут любовницу Верховного жреца. И знать саму любовницу, конечно.
- А, любовницу... Тогда понятно. Изысканный кавалер доволокитился до чина.
- Ради Амона, мог же я с ней познакомиться!
Морщины вокруг рта Сенмута стали глубже, когда он наклонился и заговорил, оставив шутливый тон.
- Я очень долго был усердным, можешь поверить! Сначала когда учился искусству писца - у тебя, братец, перед тем, как покинуть Фивы шесть лет назад.
- Ты был плохим учеником!
- Я исправился, это было необходимо. В Гермонтисе я не мог по-другому заработать на кусок хлеба. Затем я нашёл архитектора, которому понадобились мои услуги, и уговорил его взять меня к себе на службу. Я узнал от него много - даже больше, чем хотел. Даже больше, чем смогу забыть. - Сенмут запнулся, взгляд его сделался задумчивым. - Мне было трудно уйти от него, когда случай привёл меня в храм.
- Тогда почему ты ушёл, дурак? Ты мог сам стать архитектором!
- И стану, когда-нибудь, - парировал Сенмут. - Но не буду, как он, строить жалкие склады и домишки из земляных кирпичей. Я мечу куда дальше. И, чтобы попасть туда, я должен сперва вскарабкаться наверх.
- У тебя не хватает откровенности - вот ещё один твой недостаток, - сухо сказал Сенмен. - Мне кажется, что ты говорил, что стал Верховным жрецом Монту, не так ли?
Сенмут ответил на издёвку взрывом беззвучного смеха.
- Мой возлюбленный брат, - сказал он, перегнувшись через стол, - воображение снова подводит тебя. Через десять лет я стану Первым рабом Амона.
- Да, конечно! А потом станешь фараоном, - криво улыбнулся Сенмен.
- Подожди, и увидишь, шучу ли я. Или ты думаешь, что я отправил себя в пожизненное изгнание из Фив?
- Одни боги знают, на что ты рассчитываешь, мой скользкий, как рыба, брат! Но всё же ты закончишь в петле.
- Может, и так. - Сенмут пожал плечами, осушил чашу и заглянул в пустой кувшин. - Мне опротивело отсиживаться в затхлом логове. Но прежде чем мы расстанемся, я дам тебе поручение. - Он порылся в кушаке и извлёк горсть медяшек. - Отнеси это завтра жрецу некрополя. Попроси его ставить пиво в отцовскую гробницу каждую неделю, сколько хватит денег.
Сенмен недоумённо взглянул на него, а затем разразился хохотом:
- В гробницу нашего почтенного отца, его смердящего превосходительства?!
- Я не желаю, чтобы его жаждущее Ка посылало проклятия всем моим планам. Пусть он получит своё пиво. - Сенмут встал и обошёл вокруг стола. - А сейчас я буду торговаться с тобой. Заплати за вино, и когда я стану Первым рабом Амона, ты будешь Первым писцом.
- Заплатить за вино! - воскликнул Сенмен и свирепо вскочил. - Ты, высокопоставленный и могучий в серебряных одеждах! Плати сам.
- Увы, не могу. - Сенмут пожал плечами и вывернул свой пустой пояс. - Сегодня утром я сыграл в чёт-нечет во дворе храма, и мне не повезло.
- Ну ты, чёртов пройдоха! Помилуй Амон, ты не проведёшь меня своими штучками! - Сенмен смел со стола медяшки и в бешенстве потряс ими перед лицом брата. - Ты заплатишь! Я возьму деньги отсюда!
- Ты ограбишь мертвеца? - смятенным голосом воскликнул Сенмут.
Сенмен уставился на него и принялся монотонно сыпать проклятиями, пока хватило дыхания. Стряхнув медь в пояс, он выудил оттуда пять медяшек, которые Сенмут только что дал ему, вернув долг шестилетней давности, продолжая бормотать, собрал свои письменные принадлежности, заплатил жирному хозяину за вино и вышел из харчевни, не взглянув на брата.
Сенмут, беззвучно посмеиваясь, не спеша вышел вслед за ним.
На улице он на мгновение замер, зажмурившись от солнечного света. Вино приятно ударило в голову. Он с удовольствием вспоминал встречу с братом, особенно разговор о серебряной тиаре. Затем он удостоверился, что наиболее потёртые края его одежд спрятаны от наблюдателей, и отправился по улице, с тайным весельем отмечая почтительные или же завистливые взгляды всех прохожих. Чтобы отвести глаза от великолепной тиары и увидеть ничего не стоящее ожерелье и грубо сотканную юбку, человек должен был быть мудрым или хотя бы практичным. Уже два года, точно рассчитав игру и приобретя своё одеяние, он расхаживал повсюду с видом богача. И ему даже ссужали деньги.
Хорошенькая юная корзинщица улыбнулась Сенмуту из-за прилавка, и он с подчёркнутой вежливостью поклонился в ответ. Оказалось, что у него прекрасное настроение, он даже слегка пьян. Но не слишком. Теперь ему нужно решить, как использовать предстоящий длинный день.