- Забастовка, - объяснил старик таитянин, восседавший на одной из старинных пушек, врытых в землю и служащих для швартовки судов. (Трудно придумать более разумное применение для пушек!)
- Забастовка? - повторили мы недоуменно.
- Вот именно, - подтвердил старик. - Матросы давно не были в Папеэте. Хотят повеселиться. Капитан идет в кабак, говорит: "Пора отваливать…" Матросы кричат: "Сгинь! Нам хорошо и здесь". Многие так пьяны, что совсем языком не ворочают. Бывает, что бастует капитан, а то моторист или еще кто-нибудь.
"Забастовка" длилась три дня. А на четвертый день в городе пошел новый фильм с популярным артистом в главной роли, и вся команда отправилась в кино.
Все это время мы предусмотрительно оставались на берегу, чтобы шхуна не приелась нам еще до выхода из Папеэте, но по утрам приходили со своими котятами в гавань справиться, как с отплытием. И каждый раз нас встречали только сочувственные жесты. Мы уже готовы были потерять всякую надежду, когда на пятый день совершенно случайно обнаружили, что матросы "Моаны" выбирают концы. Подхватив котят, мы побежали к шхуне. Команда явно испытывала небывалый прилив энергии (должно быть все деньги были пропиты!), и не успели мы ступить на палубу, как заворчали моторы. А еще час спустя мы покачивались на волнах в открытом море, направляясь к лабиринту коралловых островов и рифов, именуемому Туамоту.
За последние сутки стоянки в гавани шхуна превратилась в настоящий Ноев ковчег. На самом носу теснился десяток свиней, тут и там из-под брезентов и ящиков выглядывали куры и петухи, на крышке люка торжественно возлежала корова, а на средней палубе резвились две козы, игриво бодая каждого, кто оказывался поблизости.
Кроме наших приятелей-маркизцев, которые не переставали жевать свой удивительный пуддинг, в число пассажиров входило несколько островитян с восточной части архипелага Туамоту, двое таитян, собиравшихся искать клад на необитаемом острове, и миссионер в голубой сутане. Кладоискатели, как и полагается, держались поначалу отчужденно и замкнуто, но тем общительнее оказался миссионер. Он охотно развлекал нас игрой на гармонике и остроумными анекдотами. Кажется, единственное, что омрачало его веселье, была мысль о том, как заставить верующих своего "прихода" отказаться от варварского, по мнению слуги господня, обычая целовать друг друга в пуп при встрече и расставании. Во всяком случае, он то и дело возвращался к этой мрачной теме.
Впрочем, несмотря на некоторое несходство интересов, пассажиры быстро подружились, и вскоре мы в полном согласии перекатывались по кренящейся палубе, с увлечением обсуждая тайны Туамоту, бессмертие души и непостоянство цен на копру, между тем как "Моана" медленно, но упорно рассекала могучие валы, все дальше уходя от Таити.
С тех пор как в начале 1606 года португальский мистик и мореплаватель Кирос, мечтавший открыть новый материк, обитателей которого он мог бы обратить в истинную католическую веру, увидел впервые острова Туамоту, подход к этому архипелагу справедливо относят к наиболее трудным и опасным. Впоследствии так и не удалось точно установить, какие именно острова открыл португалец. Это объясняется не только несовершенством навигационного искусства семнадцатого века, из-за чего Кирос нередко предоставлял силам небесным самим прокладывать курс, но и сложностью географических условий. Острова Туамоту удивительно похожи один на другой - это в сущности не что иное, как коралловые рифы. Они возвышаются над водой всего лишь на несколько метров, и найти их бывает подчас так же трудно, как и обойти. Но еще более осложняет плавание в этих водах то обстоятельство, что многие из рифов вообще не выходят на поверхность, представляя собой опасные и плохо изученные подводные банки. К этому следует добавить, что между островами образуются сильные и предательские течения и что в период с декабря по март здесь часто бушуют ураганы. Недаром Туамоту называют еще "Опасные острова" и "Лабиринт".
На Таити в шутку так изображают приемы судовождения в архипелаге Туамоту:
Капитан говорит рулевому: "Видишь облачко на горизонте? Держи на него!" После чего идет в свою каюту, ложится спать и не показывается до следующего утра, когда отдает новую команду: "Птицы летят на юго-восток. Значит, где-то там земля. Следуй за ними!" В конце концов на горизонте и в самом деле показывается земля, шкипер просыпается опять, выходит на палубу и начинает размышлять вслух: "Так, посмотрим… Ага, вон проток, а в нем две скалы. Не иначе, это Таханеа". Или: "На южном берегу не видно ни одной пальмы. Значит, это Тоау". Если же ему не удается опознать остров, он отправляется на берег и спрашивает у местных жителей.
К счастью, в действительности все происходит очень похоже. Я говорю "к счастью", потому что попытки воспользоваться секстаном и прокладывать курс по карте очень скоро привели бы к печальным результатам. Последняя морская карта этого района - если можно назвать картой кое-как начерченную схему, к которой приложены четыре тома с таблицами глубин, - составлена в 1839 году, и назвать ее ненадежной было бы слишком мягко. Разумеется, за прошедшую с тех пор сотню лет в лоцию внесены кое-какие изменения и добавления, но вряд ли дело значительно выиграло, так как большинство из них звучит примерно следующим образом:
"Названный остров в 1862 году обнаружен на пять миль дальше на восток, нежели указано на карте. По данным 1911 года он лежит значительно севернее, точная широта не установлена".
Немногочисленные сведения, содержащиеся в лоциях, также чаще всего ошибочны или противоречивы. Например, в Sailing Directions долгое время сообщались об одном из островов Туамоту такие данные:
"Тепото. Остров, по-видимому, вулканического происхождения, берега местами наклонно, местами отвесно опускаются в море. Углубление в центральной части острова (без сомнения, потухший кратер) образует естественный водоем, часто заполняемый дождевой водой. Почва, богатая гумусом, очень плодородна, однако способы обработки земли примитивны и урожай невысок. Остров иногда посещается полусотней туземцев. Изо всех островов архипелага о. Тепото, пожалуй, единственный, обладающий удобной якорной стоянкой, где шхуны могут найти защиту от юго-восточных штормов".
Это описание было изменено лишь в 1938 году и стало звучать следующим образом:
"Тепото. Небольшой коралловый остров, по-видимому поднятый со дна моря вулканическим извержением. Покрыт коралловой галькой и большими коралловыми глыбами. На острове обитает с полсотни человек, которые питаются почти исключительно рыбой и черепахами. Пьют только кокосовое молоко, хотя на острове вырыты два колодца с солоноватой водой. Якорной стоянки нет, шхуны лишь с большим трудом могут найти ненадежное убежище в западной части острова".
Стоит ли после этого удивляться, что большинство местных судоводителей смотрят с недоверием на секстаны, лаги, хронометры и наставления, а предпочитают руководствоваться собственным опытом и обширным запасом неписаных, но зато точных наблюдений, полученных ими в наследство от многих поколений моряков. Они знают, между какими островами сильнее течение, когда наступает прилив и отлив, как изменяются ветры по временам года, знают тысячи других вещей, которых не найдешь ни в одной книге и которые куда важнее, чем мудреные инструменты и таблицы европейцев.
Капитан "Моаны" был сравнительно молод, но уже овладел всеми тонкостями навигации в архипелаге Туамоту и в первую же ночь продемонстрировал свое искусство, проведя шхуну между двумя островами, разделенными проливом всего в несколько километров шириной.
- Это же проще простого - по гулу прибоя определить расстояние до берега, - объяснил он. - Если гул одинаково силен с обеих сторон, значит, я нахожусь в середине пролива. Надо только как следует прислушаться.
Я вслушивался долго и внимательно и пришел в конце концов к выводу, что прибой окружает нас со всех сторон.
- Так оно почти и есть, - подтвердил капитан с улыбкой. - Как раз сейчас мы свернули в большой залив, потому что чуть севернее посреди пролива есть два опасных рифа, которых следует опасаться. Но скоро мы опять ляжем на старый курс. Надо только получше прислушиваться, а остальное совсем просто…
Для капитана "Моаны", по-видимому, не представляло никакого труда в непроглядный мрак вести шхуну через лабиринт коралловых островов и рифов.
Утром шхуна через проход в рифе вошла в лагуну Факаравы, одного из крупнейших атоллов Туамоту. На длинной узкой полоске берега, окаймляющей с востока обширную лагуну в восемьдесят километров длиной и двадцать пять километров шириной, мы различили среди кокосовых пальм красные крыши.
- Деревня Ротоава, - объяснил нам суперкарго, надеявшийся закупить здесь несколько тонн копры.
Мы насчитали около тридцати домиков и две церкви. Однако людей не было ни души. Сошли на берег - пустота и безлюдье… Большинство домов казались покинутыми, многие были совершенно запущены и разрушились. В самом конце единственной улицы мы нашли наконец домик, дверь которого была открыта. Заглянув внутрь, обнаружили старуху и нескольких ребятишек, которые объявили, к нашему удивлению, что мсье Гомер сию минуту придет.
Мсье Гомер оказался местным лавочником - маленьким человечком с усталыми глазами и явной примесью европейской крови. Он принял нас как долгожданных друзей и торжественно провел к бетонному зданию, стоявшему на отлете, в котором оказалось одно большое помещение с голыми стенами. Посреди комнаты стоял круглый столик, окруженный четырьмя венскими стульями.
- Чем богаты, тем и рады, - сказал хозяин и предложил сесть.
Он исчез и вернулся мгновение спустя с двумя бутылками американского пива.
- Чем богаты, тем и рады, - повторил мсье Гомер и налил нам пиво сомнительного цвета да к тому же теплое.