Хейердал впал в ужас. Спасенье он видел в том, чтобы немедленно мчаться в Басру, в порт, и с помощью бедняг, без вины виноватых, искать им замену. Идея родилась в три часа пополудни, а в шесть - темнеет, до Басры неблизко, а колес й о к.
- Почему йок? - осенило опекавшего нас сотрудника иракского министерства информации.- А машина доктора Юрия?
Ах, о счастье, машина есть и ключи от нее есть, и, конечно, доктор Юрий поймет драматичность момента и не рассердится. Но кто поведет?
- Я поведу,- сказал сотрудник информации, у которого, как потом выплыло, вообще водительских прав не имелось.- Я шофер-профессионал, что мне шестьдесят пять километров?
Усадил в чужой автомобиль четверых иностранцев (индийцев сопровождал Норман), уселся сам, поручил себя воле аллаха и рванул в сумерках навстречу неизбежной расплате.
Расплата наступила на полпути. Не справились с управлением. Столкнулись. Перевернулись.
Будь "шевроле" или "фиат", всем пятерым бы крышка. Но "Волга" выдержала, сыграв оверкиль пять раз.
Потерпевших отправили в госпиталь. Серьезно никто не пострадал. Поздно ночью они появились в Эль-Курне, помятые, ободранные, вымазанные чем-то красным вместо зеленки.
Теперь, когда их здоровье вне опасения, настал черед вспомнить о машине.
Собственно, чего о ней вспоминать? Утром надо ехать в Басру, объясняться, извиняться... Положение просто дурацкое.
Тур подавлен, на все согласен. Приготовил свою книжку о "Ра" и камышовую модель "Тигриса" - смягчить сердце консула.
ЕЩЕ ЧЕРЕЗ ДЕНЬ
История получила завершение. Вчера мы предстали перед светлые очи Якова Егоровича Сусько.
Первым держал речь я. Признал себя кретином и ротозеем, абсолютно виновным в причиненном ущербе, обязался возместить стоимость ремонта, просил лишь ограничиться распиской до того, как вернусь в Москву.
Ксюша переводила мои слова Туру. Тур злился, не вытерпел, перебил меня и потребовал перевести господину генеральному консулу, что он, Хейердал, как руководитель экспедиции несет ответственность за действия ее членов и что убытки возместит он, и никто другой.
Яков Егорович слушал наши пререкания с интересом.
- Что ж,- резюмировал он,- полагаю, соревноваться в благородных порывах нет нужды. Мы не настолько бедны, чтобы потеря одного автомобиля выбила нас из колеи. Кроме того, у нас найдутся умельцы, которые в свободное от работы время приведут машину в порядок. Считаю вопрос исчерпанным.
От такого великодушия мы несколько очумели. Стали кивать и благодарить и непроизвольно пятиться к двери, словно боясь, что консул передумает.
И действительно, он остановил нас:
- Погодите, а на чем вам ездить? Вам же нужно что-то колесное?..
Часом позже мы возвращались в Эль-Курну в уже знакомой нам "Волге" старого выпуска, с неопускавшимися стеклами и дребезжащими дверьми, но, черт побери, это опять была машина, крепкая, работящая, и мы с Ксюшей вели разговор на отвлеченные темы и старались вовлечь в него Хейердала, а Хейердал отмалчивался и глядел в окно.
Однако, подъезжая к Эль-Курне, он оживился и сказал: "Воображаю удивление наших, когда они увидят нас вновь на машине". И в самом деле, ликованию не было предела. Тур вновь и вновь пересказывал подробности встречи с консулом и особенно момент вручения новой машины. "Впрочем,- говорил он,- так и должно было быть, ведь консул в прошлом боевой летчик, Герой Советского Союза времен войны, я встречал таких людей и знаю их широкую душу".
"Тур прав,- думал я.- Яков Егорович действительно широкий человек. Когда я сел за руль, он наклонился ко мне и шепнул: "Повнимательней, хотя эту машину можете бить - она давно списана". И хитро подмигнул.
СНОВА ОДИННАДЦАТЬ
Решено обойтись без лоцманов, вернее, не искать их сейчас. Индийцам выплачена неустойка, компенсированы дорожные затраты, и они покинули нас, не очень, в общем, поняв, зачем их вызывали.
ДАРЮ РЕЦЕПТИК
Пропал Паолино. Паолино! Подать сюда Паолино! В ожидании, пока найдут Паолино, я залез под лодку отдохнуть в тени.
Между опорами стапеля у нас яма, вроде смотровой гаражной.
Над головой днище, тугое, как барабан. Ударь - загудит. Значит, славно мы постарались.
Мы теперь крупные специалисты. Если надумаете строить древнешумерский корабль, учитесь у нас.
Допустим, в вашем хозяйстве случайно отыскались камышовые связки подходящей длины. Возьмите две из них, те, что по три метра в поперечнике, и уложите рядком, а в середку приспособьте третью, что худощавее. Скрепите начерно, опутав по спирали веревкой в виде цифры 8.
Дальше еще проще.
Из канатов и дощечек делаем подобие цирковой лесенки. Опоясываем связки лесенкой поперек живота. Сверху накладываем стальные петли со скользящими по ним ручными лебедками.
Рукоятку лебедки взад-вперед, петля захлестнется и сдавит тростник, но не разрежет, предохранят дощечки - пояс.
Рядом поставьте другой такой же пояс, и третий, и четвертый, и тоже сожмите до отказа.
Затем первый распустите, выберите слабину спиральной веревки, затяните вновь, распустите второй, выберите слабину, затяните, распустите третий - и так без конца, передвигаясь от носа к корме и обратно.
В конце концов связи спрессуются и центральная сигара вдавится внутрь боковых, к чему и стремились.
Чтобы не было скучно, рекомендуется хором кричать по-арабски "Йелла-йелла" или по-русски "Давай-давай". Есть еще подходящее испанское словечко, но оно годится только если рядом нет Дульсиней.
Ура, Паолино изловлен, сердитый Тур ведет его за руку. Сидел в гостинице и плел для кого-то из журналистов сувенирную модель. Вчера на том же погорел Деметрио. Дело не в лишних динарах - их просят, а они робеют отказываться.
СНОВА ГЛАЗАМИ КСАНЫ
Прямо удивительно, откуда у них силы шутить. Встают в шесть, завтракают наспех, неплотно - и до часу, без передышки, на тридцатиградусной жаре.
Их труд потрясающе однообразен. Связывают, развязывают, тянут, связывают - воюют за каждый сантиметр. Вдоль лодки у них расставлены столбы с блоками для протаскивания спиральной веревки. Страшно смотреть,, как они на ней виснут гроздью - эй, взяли! Эй, дернули! Эй, пошла!
Потом обед, он же - производственное совещание. После обеда можно двадцать минут полежать. Но куда там, все возвращаются к стапелю. И снова дотемна "Йелла-йелла" да хруст камыша.
К лодке они относятся как к живой, волнуются - дышит ли, там недотянули, тут перетянули,- укрывают на ночь пластиковой попоной, чтобы не намокла.
ПРОЩАЙТЕ, МАСТЕРА!
У нашей с Ксюшей палатки всегда людно по вечерам. То Карло с Туром забредут, то соотечественники из Басры нагрянут на огонек, отведать ржаных сухарей. Однажды даже налепили пельменей.
Сегодня здесь звучит музыка Анд. Боливийцы играют на свирелях, прощаются. Завтра они уезжают.
Какое-то у меня перед ними чувство вины. Словно не сделал чего-то важного - откладывал, откладывал, глядь, и поздно.
Почти месяц жили с нами бок о бок.
Симпатичные ребята из высокогорной деревни, тихие, добрые, похожие на сказочных гномов-старичков,- Хуан, Хосе, Деметрио, Паолино...
О, конечно, мы их уважали. Ценили их редчайшее мастерство. Создавали условия: добыли, например, пепси-колу, когда обнаружилось, что ни вина, ни пива они не пьют.
Вот соломенных шляп не купили, не нашлось нигде - так они и щеголяли в домашних вязаных шлемах с надписью "Боливия" на боку.
Мы посмеивались над тем, что они все время держатся вместе, как острил Асбьерн, "молчат кружком", а ведь им, наверное, частенько бывало среди нас одиноко.
С какой готовностью, поймав обращенную к "им улыбку, улыбались они в ответ!
Молодец Карло! Никогда не упускал случая перемигнуться с ними, похвалишь, рассмешить. Идея сегодняшнего застолья тоже принадлежит ему: "Что такое, наши же люди, они же строили "Ра",- и пошел, и позвали Они сели в кружок со своим переводчиком Луисом Севал-лоеом, достали крестьянские дудочки и заиграли.
Они не увидят лодки на воде. Им нельзя остаться с нами ни на день,- условия контракта выполнены, на премию у экспедиции мало денег. Зато за веревки платим втридорога... Но это уже другой разговор.
Репортеры стоят поодаль, тянут на удочках микрофоны. Опять мы как на сцене. Карло жмурится, и я его понимаю.
Уезжают боливийцы. Их отъезд означает, что целый этап нашей жизни здесь - позади.
ЧТО СДЕЛАНО
Сплетен, связан и стянут корпус, махина в восемнадцать метров длиной, в шесть шириной и в три высотой.
В толщу камыша по средней линии, на носу и на корме втиснуты швертовые колодцы - дощатые ножны выдвижных килей-гуар.
Привязаны по бортам плечевые сигары, род фальшборта,- для крепления надстроечных опор.
Загнуты ввысь нос и корма. Теперь лодка похожа в профиль на серп луны - и на знак "плыть" со старинных рельефов.
О "плыть" нам думать рано. С нас еще прежде семьдесят семь потов сойдет.
ЧТО ОСТАЛОСЬ
Предстоит огромная работа по оснастке, то есть на судне должны появиться мачта, две хижины, капитанский мостик, рулевые весла и так далее. Нам хочется все, что можно, доделать, поставить и закрепить на берегу, быстро спустить лодку на воду, загрузиться и в путь, ибо до океана путь долгий, а вода, к тому же не очень чистая, камышу вредна. Прикинули и решили: до спуска минимально неделя.
ЗАВТРА ПЯТНИЦА
Никакой недели. И надстроек никаких, ни мачты, ни мостика, ни хижин.