- Главная наша задача - подготовить победоносное вооруженное восстание на Урале. Когда? Это будет зависеть от развития революционного процесса в стране в целом. Мне представляется, что Урал наш должен выступить одновременно с такими важными пролетарскими районами, как Петербург, Москва, Центр, Юг, полностью согласуясь в этом вопросе с Центральным Комитетом партии и его Военно-Боевым центром. Овладев положением на Урале, мы тут же начнем формировать массовую революционную армию, основой которой должны послужить ныне существующие отряды и инструкторские школы. Эта армия, вооружившись из местных арсеналов, двинется на помощь революционным центрам, ведя полевую войну с регулярной армией правительства. В случае временных неудач в столицах свободная территория рабочего Урала может стать той революционной и материальной базой, которая даст возможность партии перестроить свои силы и нанести решающий удар царизму… Вот она какая, наша задача, Петро. И главная, и конечная.
Нарисованная Накоряковым картина ошеломила, захватила дух. Петр и не заметил, как в зубах его оказалась папироса, а комната наполнилась табачным дымом. Спохватившись, он принялся извиняться, но хозяин лишь махнул рукой - кури, мол, что уж тут! - и тоже потянулся к пачке.
Какое-то время оба молча и сосредоточенно курили, точно переваривали только что сказанное.
- Хорошо, очень хорошо! - прервал это молчание Петр. - Но как нам все-таки прежде овладеть Уралом? Здесь что ни город, то гарнизон, а ведь армия - это тебе не полиция, которую действительно можно разогнать втайне подготовленными рабочими отрядами. Что думает штаб об армии?
- Наш штаб считает, что страх перед армией - досадное наследие прошлого, - мягко улыбнулся Накоряков: - Они у нас такие герои, что берутся разделаться с ней чуть ли не в два счета…
Видя, что товарищ шутит, Литвинцев нетерпеливо заерзал на стуле.
- Я серьезно, Назар. Давай пошутим потом.
- А я в общем-то тоже не шучу. Наши специалисты действительно считают, что армию можно нейтрализовать. Что для этого требуется? Прежде всего активная революционная агитация в солдатской массе. Когда армия начинает волноваться и митинговать, согласись, это уже не армия.
- Ну а офицеры?
- Все командование гарнизонов будет заранее взято на заметку и накануне выступления арестовано. Как, по-твоему, это можно сделать?
- Можно! - с горячностью отозвался Петр. - Но лишь в том случае, если все будет подготовлено исключительно здорово и в глубочайшей тайне, не то все может обернуться наоборот.
- Это наши гарантируют.
- И чтобы во всех городах и заводах выступление произошло одновременно.
- А вот это - самое трудное, - закашлялся дымом Назар. - Пока нам до этого еще очень далеко. Больше того, мы, я имею в виду партийные организации, еще не всегда успеваем за стихийным движением революции, а нам не в хвосте плестись, а возглавлять ее надо, понимаешь? Вот - два примера. Летом этого года вышел из повиновения властей воинский гарнизон Златоуста, а рабочие города поддержать его готовы не были. В итоге - полный провал. Недавно стихийный бунт вспыхнул в поселке Симского завода. Рабочие изгнали полицию, стражников, полностью овладели заводом и поселком, но прибывшие солдаты и казаки перевернули наш Сим буквально вверх дном. И так, к сожалению, пока повсюду.
- Где же выход, Назар?
- Выход я вижу прежде всего во всемерном укреплении партийных организаций на местах, в сплочении их в единую монолитную всеуральскую силу, за которой бы пошла вся масса рабочих заводов и деревенской бедноты. В этом направлении нам кое-что уже удалось, создали, к примеру, Уральский областной комитет, пытаемся свести под одно руководство все боевые силы… Но борьба есть борьба. Первый состав обкома почти весь выловлен полицией, сейчас бьемся за его возрождение. Иные боевые отряды отрываются от партии и причиняют нам немало хлопот… В общем, работы у всех у нас непочатый край, и на легкую победу никто из наших не рассчитывает. Еще вопросы есть?
- Есть, Назар. Нашим отрядам уже сейчас нужны хорошо подготовленные командиры. Когда начнется второй этап восстания, их потребуется в сотни раз больше. Как их подготовить в условиях полицейских преследований? Посильное ли это дело?
- Сложное дело, - согласился Накоряков. - Надеемся, однако, что сегодняшние рядовые боевики в будущем смогут стать полноценными красными командирами. Все занятия - и учебные, и боевые - строятся с учетом этой задачи. Вот можешь взглянуть, чем мы тут с ними занимаемся… - Он извлек откуда-то потертую, сложенную пополам тетрадку и протянул ее Петру. - Читай, если разберешься в моих каракулях..
Он развернул тетрадку и побежал глазами по мелким убористым строчкам:
"…Строй. Одношереножный, рассыпной и пр. Фланги, расчеты, смыкание… Сигналы, дозоры… Резервы, передвижение резерва… Разведка. Саперное дело. Фортификация. Окопы различного профиля…"
"…Части оружия, сборка, разборка, заряжение, прицеливание, определение расстояния, стрельба…"
"…Изучить город, правительственные здания, квартиры административных чиновников, полиции, жандармов, шпиков, офицеров…"
"…Иметь своих между солдатами, казаками, городовыми, телефонистами, телеграфистами, железнодорожниками. Знать быт войск, настроение солдат. Число солдат, которые выступят активно Сколько? Кто предводитель? Квартиры начальников. Режим…"
- Понял что-нибудь? - улыбнулся своей обычной обезоруживающей улыбкой Накоряков.
- Через слово, но смысл ясен… Одно скажу: молодцы уральцы, широко размахнулись!
- Не хвали прежде времени, Петро. Настоящая работа лишь начинается. Из трех уставных дружин действует практически лишь одна, а к массовому военному обучению рабочих и подступиться пока невозможно.
- Ну, солдата подготовить - дело не долгое. Во Франции и Швейцарии на обучение рядового тратится всего пятьдесят часов, а на подготовку артиллериста - два месяца. Поменьше муштры, побольше настоящей деловой учебы! По себе знаю…
И еще один вопрос остро волновал Петра.
- Скажи, Назар, а не слишком ли много в наших рядах людей непролетарской закваски: гимназистов, реалистов, служащих?.. Прямо скажу, интеллигенты меня всегда настораживают. Не срежемся на них?
Накоряков понимающе усмехнулся, тихонечко хохотнул в кулак и сказал:
- Уж не дворян ли Кадомцевых ты имеешь в виду? Ну так они у нас не единственные. Дворянку Лидию Бойкову еще не узнал? Ничего, узнаешь, она у нас самый стойкий член комитета… Между прочим, один из лучших наших разведчиков Сережа Ключников тоже не из рабочих. Больше того, он - сын екатеринбургского полицейского исправника. Не ожидал?
Увидев растерянность на лице Петра, довольно рассмеялся.
- Ну а мне-то ты веришь? Вижу, что веришь. Однако имей в виду: я, брат, тоже не пролетарий. Учился в духовной семинарии, а батюшка мой, если тебе это интересно, служит становым приставом. Так-то, друг Петро…
Просмеявшись, он по-дружески похлопал его по плечу и уже серьезно закончил:
- Ты прав, "интеллигенты" в наших рядах не редкость. Но основа организации, ее массовая база - рабочие, настоящие уральские пролетарии, испытанные не в одном деле. Так что за это можешь не волноваться…
Договорившись вечером отправиться к бомбистам, они распрощались. Обстоятельный разговор и общие тревоги еще больше сблизили их. Каждый почувствовал и поверил: они станут друзьями.
С наступлением зимы для Густомесова начались тяжелые дни. Сворачивались занятия боевых отрядов в лесах за городом, спала волна эксов, изо дня в день уменьшались заказы на изготовление бомб. До последнего времени он жил на пустой даче Алексеевых - один, без необходимых материалов и продуктов, без денег и работы, полностью предоставленный самому себе. Товарищи о нем словно забыли. Даже Володя Алексеев не заявлялся, - с того самого дня, когда они хотели взорвать казачий эшелон.
Эшелон они не взорвали - не разрешил комитет. "Адскую машину" пришлось разобрать, из ее взрывчатки от нечего делать он изготовил почти три десятка обычных бомб для метания. В каждой по фунту с лишним динамита, рванет - куска не останется, не то что головы!..
Когда кончилась взрывчатка, а затем и табак, стало совсем худо. Никогда не думал он, что бездействие так тяжко и мучительно для человека. Еще недавно безусым реалистом он не прочь был поваляться лишний часок в постели, а о каникулах, когда бездельничать можно было целыми днями, мечталось как о блаженстве. Теперь он только и делал, что лежал. В лучшем случае сидел у горящего камина и в десятый раз перечитывал томик Виктора Гюго, забытый на подоконнике Соней Алексеевой, сестренкой Володи.
Он ждал вестей из города, но их не было.
Он ждал хоть кого-нибудь, кто бы передал ему дальнейшие указания штаба, но там будто все вымерло - никого.
Оставить мастерскую без разрешения? Нет, этого сделать он не мог. Полная опасностей и смертельного риска работа давно отучила его от прежней юношеской легкости в решениях и воспитала в нем настоящего сознательного бойца. Мастерская с этими бомбами, шнурами, "гремучкой" - не просто место его каждодневной работы. Это его боевой пост, а с поста без приказа не уходят.
Долгое молчание города он объяснял себе тем, что после нашумевших осенних эксов совет счел нужным на какое-то время рассыпаться и затаиться. Но дни шли за днями, недели за неделями - и ничего нового. Такого, чувствовал он, быть не могло. Невольно в голову лезли мысли одна тревожнее другой: арестован штаб? схвачены связные? взят Алексеев?.. Все могло случиться, ничего этого исключать нельзя.
Что же ему в таком случае делать?