* * *
Опустилась черная, холодная, без малейшего проблеска луны ночь.
Усталый, дрожа от холода, Филипп лег на прибрежный песок рядом с зарослями камыша. Сведения о послеполуденных событиях были противоречивы. Некоторые говорили, что видели всадника, по описанию похожего на Оливье; другие - что Оливье бросили в Сену; третьи, самые многочисленные, утверждали, что ничего не видели. Вскоре усталость взяла свое, и Филипп заснул тяжелым сном.
Его разбудило прикосновение чего-то мокрого. Холодная рука ощупывала его лицо. Резким движением Филипп схватил руку и догадался, что это рука женщины.
- Кто ты? - спросил Филипп шепотом.
- Жизель, - ответил приглушенный голос.
- Наконец я нашел тебя! Расскажи, где Оливье?
- Господин, мне больно.
Филипп отпустил руку.
- Где он?
- Я думаю, что он у короля.
- У короля?! Значит, он спасен?!
- Нет, он погиб!
Удивление помешало Филиппу возразить тотчас же.
- Я отнесла ему еду. Страж, который мне знаком, пропустил меня. Я направлялась к комнате для стражи, когда услышала крик. Испугавшись, я спряталась в нишу. Пришли люди, вооруженные длинными ножами. Они тащили на веревке моего бедного брата. Его лицо было залито кровью, а спина будто когтями исполосована. Он громко кричал: "Я вам все сказал… Я не знаю его имени… Это рыцарь в маске… Сжальтесь, не убивайте меня!.. У сестры спросите…"
- Черт побери, предатель!..
- Не говорите так, господин. Если бы вы видели, что они с ним сделали…
- Говори громче, я тебя не слышу.
Почему-то голос Жизель становился все тише.
- Простите, господин, у меня осталось очень мало сил.
- Я знаю, что стало с твоим братом. А что они сделали с Оливье?
Задыхаясь, Жизель отрывисто произнесла:
- Я пошла… в его темницу… Его там не было… там были следы крови… Я пошла по ним… они вели к входу в подземелье…
- Какое подземелье?
- Брат… сказал мне… оно выходит…
- Ну?
- Во двор… маленького дома… принадлежащего королю…
- Где этот дом, Жизель?
Склонившись над ней, Филипп тряс женщину. Ее голова с мокрыми волосами качалась взад-вперед. Несчастная потеряла сознание. Филипп осторожно поддерживал ее под голову. Горячая жидкость потекла по его пальцам.
- Жизель, дитя мое!
- Я умираю…
- Нет, я спасу тебя!
- Слишком поздно… из любви к вам… я ничего не сказала… Оливье… дом короля… около колодца монастыря Сен-Жермен… с высокой дверью… Дева Мария… мне больно… холодно… господин… похороните меня… Бог вас защитит… Как холодно… холодно…
Филипп долго держал тело женщины, отдавшей жизнь, чтобы помочь ему спасти друга. Сняв плащ, он завернул в него тело и спрятал его в камышах, среди дикой мяты.
Пошел сильный дождь.
Глава двадцать восьмая. Слезы королевы
С начала осени дождь не прекращался, превращая подлески в болота, делая невозможными охоту и войну. В замках дрожали от холода и скучали. Сеньоры убивали время в попойках, кончавшихся оргиями со служанками или дочерьми сервов, отнятыми у семьи в обмен на мешок зерна.
В большой зале санлиского дворца, опустив рукоделие на колени, сидела Анна. Она смотрела сквозь зеленоватые стекла узкого окна все на то же серое небо, откуда солнце, казалось, исчезло навсегда. По ее щеке скользнула слеза и упала на руку.
- Мама, почему ты плачешь? - спросил ее сын.
Королева наклонила голову и посмотрела на игравшего у ее ног мальчика.
- Я не плачу, это, наверное, капля дождя.
Ребенок недоверчиво посмотрел на нее.
- Иди поиграй с братом.
- Я не люблю играть, я всегда хочу оставаться с тобой, - сказал он, прижавшись к матери.
На несколько минут они замерли, обнявшись. Последний свет печального дня угасал.
В камине упало полено, взметнув фонтан искр.
Вдруг в другом конце залы послышался топот ног, лязг железа, смех. Трое оруженосцев пробежали по зале, укрепляя факелы на стенах.
- Ну что, сын мой, вы все еще около материнских юбок? - послышался вопрос.
Застигнутые, пока предавались мечтаниям, врасплох, королева и маленький Филипп вздрогнули. Ребенок спрятался за спинку стула, с которого встала королева.
- Пора забрать мальчика из женских рук. Сколько ему лет?
- Недавно исполнилось пять.
- Ты слишком балуешь его, сделаешь из него труса.
- Он лучший всадник в замке среди детей своего возраста.
- Это правда, - миролюбиво сказал король, смягчив тон. - Граф де Валуа говорил мне об этом. Знаешь ли ты, что моя племянница Матильда взяла к себе Симона, сына графа де Валуа, чтобы заменить ему мать?
- Мне говорили, что таково было ее намерение, если герцог, ее супруг, не будет возражать. Впрочем, разве он не согласился по просьбе графа де Валуа взять на службу его сына?
- Конечно, Раулю де Крепи нет равного, когда надо получить хорошее место для себя или своих.
К королю, жеманясь, подошел очень молодой юноша с длинными светлыми волосами, красными губами, нахальными глазами.
- Сир, вы обещали послушать мою песню.
- Я не забыл, мой милый. Устраивайся с товарищами. Я сейчас.
При виде хорошенького певца сердце Анны сжалось. Со времени гибельного похода на Нормандию она больше не видела Оливье. Генрих отказывался отвечать на ее вопросы, и никто из товарищей трубадура не мог или не хотел сообщить ей, что с Оливье. Анна не понимала поведения мужа, который раньше и дня не мог провести без возлюбленного.
Анна решила снова расспросить супруга:
- Не знаешь ли, что стало с Оливье, трубадуром? Он тебе разонравился? Провинился? Или с ним случилось несчастье? Я скучаю без него.
- Скучай сколько угодно, но никогда больше не говори мне о нем!
- Откуда этот гнев? Умоляю, скажи, что с ним все хорошо…
- Достаточно! Больше ни слова! Это тебя не касается… Мой сын, ты тоже осмелился бы поднять руку на меня? - спросил Генрих, поднимая ребенка. Тот, крича, отбивался от него. - Успокойся, мой сын, иначе я тебя тоже упрячу в подземелье. Уведи его!
Елена вырвала ребенка из рук короля и убежала так быстро, как только позволяла ей полнота. Анна, сдерживая слезы, последовала за ней. Она укрылась за драпировкой, закрывавшей молельню. Из большой залы доносились пение и смех.
Сколько времени провела она так? Холод вывел Анну из печальных раздумий. Королева сняла меховую накидку, завернулась в нее и легла на ковер, уставившись на пламя лампадки.
* * *
- Анна! Анна Ярославна, проснись! - послышался чей-то шепот.
- Елена, это ты? Мне снилось, что я во дворце отца…
- Дочь моя, король зовет тебя.
- Король меня зовет?!
- Да, в свою постель.
- Чтобы разделить ложе с одним из его любимцев?
- Не будь злой, дочь моя, он твой муж.
- Печальный муж, который прикасается ко мне с отвращением, не делит со мной ложа со времени рождения моей бедной девочки и отправляет меня спать с приближенными дамами и служанками! Я не пойду.
- Ты забыла, что твой долг, долг королевы Франции, рожать ему сыновей?
- Я ему родила уже двоих.
- Этого мало, по сравнению с твоей матерью Ингигердой…
- Мои родители любили друг друга. Заниматься любовью для них было так же естественно, как пить и есть. С королем у нас ничего похожего. Ему кажутся естественными ласки не жены, а молодых придворных. Это им он должен бы делать детей!
- Замолчи, вдруг кто услышит!
Анна рассмеялась.
- Но, моя бедная Елена, все знают, что король женщинам предпочитает мальчиков!
- Королева не должна это знать!
- Хватит говорить о Генрихе и его любимцах. Иди скажи ему, что я нездорова.
- Но…
- Поторопись.
* * *
Анжель де Люссак заканчивала заплетать королеве косы, когда король отодвинул драпировку.
- Эта дура Елена сказала мне, что ты нездорова. Наверное, она неправильно выразилась, потому как я нахожу, что ты выглядишь великолепно. Не правда ли, милый Тьери?
Тьери де Буа с выражением сомнения на лице тряхнул светлыми кудрями.
- Нет? Однако королеву считают самой красивой женщиной во французском королевстве. Спроси у нормандского Бастарда, что он об этом думает…
- Генрих!
- Что случилось, душа моя?
- Ты слишком много выпил!
- Только чтобы забыть твою холодность, душа моя. Но я готов простить тебя. Пойди и согрей своего старого мужа… Нам надо рожать принцев для Франции!
Предшествуемые двумя молодыми людьми, несшими факелы, супруги пересекли большую залу. На соломенных тюфяках тут отдыхали молодые придворные, оруженосцы и служанки.
Король раздвинул занавеску широкой постели и бросил на нее Анну. Покорная, закрыв глаза, Анна готовилась вынести близость мужа. Вскоре она услышала стоны и поняла, что сначала супруг предался ласкам с молодым блондином, чтобы лишь потом выполнить свои супружеские обязанности. Кончив в Тьери, он задрал Анне рубашку и взял ее. Анна отвернула лицо, чтобы скрыть слезы отвращения и стыда. Очень скоро Генрих кончил и в нее. Потом, вздыхая, он прижался к Тьери, бросившему на королеву торжествующий взгляд.