У входа в старинный полуразрушенный караван-сарай, где уже несколько месяцев размещался госпиталь итальянской санитарной миссии, Сен-Клер наткнулся на еще нескольких своих знакомых. Под итальянским флагом и флагом Красного Креста - они обледенели и, покачиваясь на ветру, ударялись друг о друга, издавая странный жесткий звук, - стояли высокий доктор Гайдани, глава миссии, мистер Гей и Филипп Задгорский. В своем элегантном парижском пальто Филипп выглядел европейцем больше, нежели оба его собеседника. Они разговаривали и курили.
- Более неподходящую компанию в более неподходящем месте вряд ли можно себе представить! - подойдя к ним, воскликнул Сен-Клер.
- Добавьте, - сказал Гей, - и более неподходящую встречу! Не закурите, майор?
- Ого! Сигары!
- Я получил целую коробку. Поглядите на марку!
Это были "Честерфилд".
- О!
Сен-Клер раскурил сигару и, затягиваясь дымом, испытал знакомое наслаждение. После всех разочарований хоть эта настоящая сигара!..
- Отчего же мы стоим у входа, господа?! Прошу вас! Я могу предложить вам прекрасный коньяк! - приглашал их Гайдани.
- Благодарю. Продолжайте свою беседу, господа, а мне надо идти.
- Но прошу вас! Вопрос, который мы обсуждаем, имеет отношение и к вам, Сен-Клер!
- Ко мне? Любопытно.
- Это в смысле... Господин Гей был так любезен, что обещал об этом написать. Но дело не терпит отлагательств.
- Какое дело, Гайдани? Говорите прямо.
- Послушайте, майор, ведь вы же советник коменданта. От вас зависит очень многое.
- Я советую, но не решаю.
- Но все же вы должны им об этом сказать. Потому что так больше продолжаться не может.
- Я вас не понимаю.
- Хорошо. Вы меня поймете, Сен-Клер. Мы получили предписание. Нам приказали вдвое расширить свою деятельность. Другими словами, мы должны быть готовыми к приему вдвое большего числа раненых.
- Приказ вы получили письменный или же это было сообщено устно?
- Какое это имеет значение, письменно или устно? Неужели вы не понимаете, что нас просто никто не спрашивает? Это же недопустимо, господа! Ведь мы тут по своей собственной воле. У нас есть свои соображения. Наши люди просто не в состоянии больше работать. Монахини, то есть я хочу сказать - сестры милосердия, уже совсем не спят. А жены этих беев нежатся у себя в гаремах!
- Но ведь идет война, доктор Гайдани. Вы сюда приехали из гуманных соображений, как я понимаю. А что касается гаремов, то следует уважать здешние нравы.
- Уважать! Уважать! - злился еще больше итальянец. - Элементарная вежливость и порядочность требуют, чтобы они уважали нас. Ведь они могли сперва спросить нас: в состоянии ли мы принять вдвое больше раненых или нет?
Сен-Клер подумал: "Он прав. Но могло ли это прийти в голому таким тупицам? Нашу миссию они приглашают, разговаривают с нею - и это, несомненно, будет всем известно. А почему бы им не позвать и итальянцев и немцев? Сулейман в самом деле какой-то неуравновешенный субъект. Только прибыл - и прежде всего за госпитали иностранцев принялся. Гайдани пожалуется корреспондентам, своему консулу, а Позитано только того и ждет: сразу же этому графу Корти в Константинополь, а потом в Италию. А там парламент, газеты. Вот как губят они самые благородные начинания..." И тут он снова невольно вспомнил, что и сам он поставил все на них и что все провалилось по их вине...
- Хорошо, я поговорю с комендантом, - сказал он. - Но вы понимаете, доктор, раненых все же надо будет как-то разместить.
- Это другое дело! - по-прежнему обиженно сказал Гайдани.
- Сулейман-паша еще не прислал свои подкрепления, а место для тех, кто будет ранен, уже готовит, - насмешливо сказал мистер Гей. - И куда же он рассчитывает направить свой удар, Сен-Клер? Понимаю, это тайна, но все же мы могли бы узнать хоть направление, не правда ли?
- Не имею понятия, Гей.
Сен-Клер знал, что ему не верят, и улыбнулся, но не так, как обычно, а холодно и саркастически, потому что был твердо уверен в том, что наступления не будет. Им овладело прежнее ожесточение. По всему его телу пробежали ледяные мурашки и, словно перекинувшись на остальных, заморозили и их. Наступило неловкое молчание.
- Ну, пойду, - пересилив себя, сказал Сен-Клер. - Пейте коньяк и пишите свои корреспонденции.
Но едва он отошел на несколько шагов, как его догнал Филипп.
- Вы не пьете коньяк? - насмешливо спросил его Сен-Клер.
Филипп остановился в нерешительности.
- Я хотел вас кое о чем спросить, - проговорил он наконец.
- Пожалуйста.
Молодой Задгорский все еще колебался.
- Ну, говорите же! - подбодрил его Сен-Клер.
- Я слышал, что вчера вечером снова был пожар, это верно?
- Да, но его успели погасить.
- А поджигатель? Его вам удалось поймать?..
Сен-Клер не ответил. Они в это время проходили мимо широко открытых дверей башмачной мастерской, где стояла раскаленная жаровня и несколько пожилых мужчин, присев возле нее на корточки, грелись.
- Мы удвоили награду, - сказал он, как только они отдалились.
Сказано это было тоном незаинтересованным, бесстрастным. Филипп, безуспешно пытаясь продолжить разговор в том же тоне, сказал:
- Я знаю способ... И без награды.
Сен-Клер не встрепенулся. Не замедлил шаг.
- Вы об Андреа Будинове говорите?
- Да.
Взгляды их встретились. Взгляд англичанина был испытующий, холодный. Филипп выдержал его, но лицо его залилось краской.
- Если и на этот раз вы мне поможете, Задгорский... Я знаю, награда вам не нужна... Обещаю вам орден.
Кровь отлила от лица Филиппа.
- Нет, благодарю. Я ничего не хочу...
- Излишняя скромность.
- Это не от скромности, - сказал Филипп. - Могу ли я сделать вам одно признание, майор Сен-Клер?
- Я жду его.
- Этого человека, его семью, но особенно его самого я ненавижу!
- Я не стану спрашивать вас почему.
- Напротив, я вам скажу! Я его ненавижу потому, что он спутал мне все... всю нашу жизнь. Он стал причиной того, что сестра моя отказала консулу, что расстроилась их помолвка.
- Значит, вот в чем причина! Любовь?
- Какая там любовь! - вскричал Филипп, но вздрогнул от собственного голоса и оглянулся.
За ними бежали с протянутой рукой двое оборванных ребятишек. Он зло отогнал их. И, понизив голос, весь дрожа от ненависти, продолжал:
- То, что между ними, не назовешь любовью! Мы все в доме просто заболели. И вот что, майор, она снова с ним встречалась.
- Когда?
- Несколько дней назад... Но прошу вас, господин майор, обещайте мне, что с нею ничего не случится. Ведь она моя сестра, прошу вас.
- Ваши просьбы излишни. Даю вам слово! Мадемуазель Задгорская при всех обстоятельствах останется вне опасности... Да, продолжайте, значит, она встречалась с ним?
- Я так думаю... Предполагаю, что она встречалась. Она как-то ускользнула из-под нашего надзора... Это было в тот день, когда она сообщила консулу, что их помолвка расстраивается, и произошло несчастье с Сесиль!..
- Да, да. Понимаю.
- Мы не даем ей никуда из дому шага сделать... Она сейчас так убита смертью маленькой Сесиль, что вряд ли она его видела еще раз.
- Понимаю, - повторил Сен-Клер.
Он и в самом деле вдруг понял куда больше, чем предполагал Филипп. Его живой и деятельный ум сразу же увидел связь между всем происходящим. Андреа - Неда - Леге. Вот путь к военным и политическим тайнам, которые могли быть известны консулу Франции. А затем: Андреа - доктор - русская разведка. А что, если они узнали от Неды, то есть от меня, потому что только я рассказывал все это консулам, про подкрепления Сулеймана? Это предположение его потрясло. Но он хладнокровно произнес:
- У меня к вам один сторонний вопрос. Слыхали ли вы что-нибудь от вашей сестры о прибытии Сулеймана-паши?
- Вряд ли это ее вообще интересовало.
- Нет, нет... Вы все же припомните.
- Не знаю. Не могу утверждать. Хотя, впрочем, думаю, что да. Это было совершенно случайно, в конце прошлого месяца... Отец мой слышал, как она разговаривала со своим женихом о Сулеймане, и он даже посмеялся над этим - вот так разговор для влюбленных. В сущности, и я тоже тогда впервые узнал об этом… Но почему это вас интересует? Не понимаю, какую связь вы видите между главнокомандующим и...
- Скажите ей завтра утром, что награда за поимку Будинова удвоена. Скажите ей, что во всех домах будет производиться обыск. Она испугается и пойдет его предупредить...
- А вы прикажете, чтоб за нею проследили, да?
- Все, что потребуется, будет сделано.
- Но я еще раз прошу вас, майор! Только бы с нею ничего не случилось... Отец мой...
- Вы, похоже, не верите моему слову! - усмехнувшись, сказал Сен-Клер.
Разве его интересовала сестра Филиппа! Важно было поймать Андреа Будинова! И не только потому, что он был соучастником в шпионаже своего брата и поджигал один за другим военные склады, но главное потому - Сен-Клер был фаталистом, - что наконец оборвется непрерывная цепь неудач, которые в течение месяцев преследовали его.
- Ну что же, до свидания, Задгорский! - сказал он неожиданно и резко свернул в первую же улочку, ощутив вдруг острую потребность побыть в одиночестве.