Часть вторая
Глава 1
Хотя генерал Бейкер держался, как всегда, непринужденно, он явно проявлял нетерпение - часто вынимал часы, прислушивался к шагам в коридоре. Фред Барнаби, поглядывая на него, лукаво усмехался.
- В нашем распоряжении еще столько времени, паша! Почему вы так торопитесь? - наконец спросил он.
Они приехали в Софию рано утром - Бейкер по служебным делам, а Фред от нечего делать - и должны были сразу же вернуться на главную квартиру. Но как истые джентльмены, они не могли уехать, не навестив своей знатной соотечественницы виконтессы Стренгфорд. Сопровождаемые Сен-Клером, они заехали к ней в госпиталь и находились сейчас в ее кабинете. Здесь застали они доктора Грина и пришедшего прощаться мистера Гея, который решил при первой же возможности отбыть в Англию. Разговор шел о фронте, о тыле, о войне вообще. Но мысли генерала Бейкера были далеко от всего этого. Через своего слугу Сэмюэла он отправил записку Маргарет Джексон и с нетерпением ждал ее прихода.
Бейкер, бросив взгляд на приятеля через плечо, сделал вид, что не понимает его, и продолжал:
- К счастью, заместитель Мехмеда Али - человек с широкими взглядами, вы его знаете, он энергичен, деловит, вообще волевой, верный своему слову офицер.
- Шакир-паша действительно редкое исключение, - подтвердил Сен-Клер, сидевший неподалеку от доктора Грина.
- Почему же исключение, майор? - обернувшись к нему, спросил Валентайн Бейкер. - Все молодое поколение... И вообще, черт побери, - прошу прощенья, леди Эмили! - я верю, вопреки всему, глубоко верю в военную одаренность... в доблесть этой по праву господствующей нации!
- Это вопрос личного опыта, сэр.
- Может быть, вы еще скажете, что у меня отсутствует такой опыт?
- Вы действительно уже давно в Турции...
- Вам пора уже обзавестись своим гаремом, паша! - иронически вставил Барнаби.
- Опять вы со своими неуместными шутками, Фреди, - с упреком сказала виконтесса.
- Ведь я же его друг, кузина!
Эти двое сидели на диване у противоположной стены; она в одном углу - маленькая и недоступная, в черном вдовьем платье и в белой косынке сестры милосердия на голове; а он в другом - долговязый, улыбающийся, вытянув до середины комнаты свои огромные ножищи в желтых гамашах.
- Тогда, сэр, позвольте мне с моим пятнадцатилетним опытом быть скептиком! - заметил Сен-Клер.
- Быть может, вы сомневаетесь в исходе войны? Вы меня удивляете, майор... Чтобы так думали вы!
Бейкер снова взглянул на часы. Почему она не идет?
- Исход войны - это уж нечто иное, сэр. Но я действительно не верю в их военную одаренность... Нет, не верю больше! И у меня на это есть веские причины. Их вечная неразбериха, вечные передряги, зависть друг к другу. А подозрительность к нам, их друзьям...
- Вот этого я не замечал. И думаю, что у вас нет для этого достаточных оснований, - поспешно возразил Бейкер.
Но Сен-Клер продолжал, не меняя тона:
- И они вроде понимают, что именно надо предпринять, но, в сущности, ничего не предпринимают... Да и если предпринимают - что бы то ни было, - все равно из этого ничего не получается… Вы говорите, военная одаренность, сэр! А я бы сказал: у них только фанатизм, который их поддерживает...
- Странно, но наши точки зрения совпадают, майор.
Тот, кто произнес эти слова, был мистер Гей. Голос его прозвучал резко и насмешливо. Он сидел на низком стульчике у двери и, казалось, в любую минуту готов был уйти.
- А почему бы и нет? Но только в этом вопросе. Потому что вы убеждены, что война проиграна, не так ли?
- А разве вы утверждаете обратное? После всего, что вы сказали, после того, что происходит на фронтах...
На диване зашевелился Барнаби.
- По крайней мере там хоть что-то происходит! - проворчал он. - Как тоскую я о моей Родезии, кузина... Во всяком случае, я бы там не мерз!
- Ну и поезжайте себе туда, Фреди, ради бога! Ведь вас здесь ничто не задерживает, не так ли? Вот наш любезный мистер Гей покидает нас послезавтра, покиньте нас и вы, - сказала виконтесса с иронической ноткой, потому что сама была человеком долга и не могла себе представить жизнь без выполнения долга и не могла по-настоящему уважать людей, подобных своему кузену Барнаби, которые бесцельно губят время. - А что, Джордж, скажете вы? Неужели дела обстоят так плохо?
- Нет, ничего подобного я не говорил, высокочтимая леди Эмили! Я просто утверждаю, и утверждаю с полным сознанием того, что говорю: турецкая армия не способна одна устоять до конца в этой войне. Причин много...
- Но вы, Джордж, точно так же утверждали, что как только придут подкрепления...
- О да, подкрепления могут послужить решающим тормозом. Так оно и будет. Наш фронт, София, превратится тогда в огромную крепость, куда более устойчивую, чем Плевен, надеюсь. Но это лишь отодвинет угрозу, леди и джентльмены! Ведь факт, что, если Европа не придет им на помощь, война действительно кончится для них скверно.
- Да, но это уже нечто иное. Тут я с вами согласен, - подтвердил Бейкер.
В коридоре послышались шаги. Голоса. Нет, это не она. Шаги отдалились. Голоса затихли. Почему так задерживается Маргарет?
- Я не уверена, что нам необходимо открыто вмешиваться в войну, - сказала она. - Бог мой, ведь мы ничего не выиграем, хотя понесем столько жертв!
- Самый главный наш выигрыш, леди Эмили, в том, что мы не утратим тех преимуществ, которыми уже обладаем.
Услышав это, остальные мужчины оживились.
- В крайнем случае проливы все же останутся в наших руках, как вы полагаете, Сен-Клер?
Лицо виконтессы стало строгим.
- Джентльмены, все это шутки, я надеюсь, - сказала она. - Наша политика ни в коем случае не может быть именно такой... Впрочем, мы говорили с вами и о другом пути, Джордж. Этот злосчастный полуостров действительно нуждается в каких-то переменах...
- Бесспорно, леди Эмили! Времена меняются. Но все зависит от того, в каких именно переменах?
- Все же эти люди, болгары, - христиане, не так ли? После прошлогодних событий и тех ужасов, свидетельницей которых я была...
- Но ужасов не больших, чем те, которые сегодня творят в этой стране "освободители", дорогая леди Эмили!
- Не знаю. Я этого не видела. Но предполагаю, допускаю... Все же справедливость, человечность необходимы, Джордж! Вообще необходима человечность - и по отношению к болгарам и по отношению к туркам. И если вы спросите мое мнение, господа, то я скажу вам: компромисс - вот единственное решение! - Ее серые выпуклые глаза вдруг увлажнились, и на лице появилось скорбное, вдохновенное выражение. - Подумать только, какие жестокие страсти тлеют в нас, в людях! Какой же выход, скажите мне ради бога! Какой?! Нет, необходим скорейший и безоговорочный мир… Может быть, какая-нибудь автономия для болгар... и в то же время гарантированные права для турецкого населения. Да. И все наладится...
Она осеклась и умолкла.
- Все это так, как вы говорите, дорогая леди Эмили, - сказал Сен-Клер, воспользовавшись паузой. - Но беда в том, что война не прекращается. И что день ото дня положение вещей становится все более серьезным, даже фатальным. А отсюда и вытекает необходимость того, чтобы Европа взяла дело в свои руки. Как во время Крымской войны. Потому что - оставим в стороне Турцию - будем говорить откровенно: что станет с нами, ежели Россия прочно обоснуется на Балканском полуострове? Если захватит Константинополь, Галлиполи? Если, прикрываясь благовидным и, уж конечно, гуманным поводом, она продвинется к Суэцу?..
- Но вы говорили о каком-то секретном соглашении с Австро-Венгрией, которое может помешать этому... Кажется, вчера упоминали.
- Ну конечно же! Но представьте себе, ежели одновременно с Австро-Венгрией к нам присоединится еще и Франция, и Италия - Германию не следует принимать в расчет, она хитра и ведет свою политику... Тогда бы и прямое вмешательство не представляло бы никакого риска, верно, Гей? Вот почему наша задача - прежде всего привлечь на свою сторону общественное мнение этих стран. И мы это сделаем! С помощью газет, опросов. Не правда ли, Гей, у вас такой опыт. Этот ваш Леге, ваш Позитано - просто пешки в игре, но в силу создавшихся обстоятельств они стали ныне важнее слона, коня, ферзя, если хотите... Почему? Да потому, что именно отсюда, из тыла, идут все важные для нас сведения, сигналы, информация, доклады. И теперь именно эти до недавнего времени малозначащие консулы могут склонить в нужную нам сторону общественное мнение и свои правительства куда скорее, чем посланники этих стран в Константинополе, чем господа Тисо и граф Корти.
- Мне все же кажется, что вы преувеличиваете их значение, майор, - сказал Бейкер.
Сен-Клер встал. Глаза его мрачно горели, и собеседники невольно с изумлением уставились на него. В самом деле, в этом Сен-Клере есть что-то особенное. И он, несомненно, взволнован, несмотря на его кажущееся спокойствие. Если бы он не был так костляв и худ, он мог бы считаться красивым. Среди своих соотечественников он внешностью больше других был англичанином, но вопреки всему что-то отделяло его от них, и он подсознательно это чувствовал. Это что-то таилось в его глазах - черных, внимательных, затаенных глазах, которые одни и говорили о его страшном одиночестве.