Чауш сделал знак полицейским, а сам еще раз с размаху ударил Тодора по голове. Тодор скорчился от боли, но, изловчившись, выхватил палку из рук турка.
- Ты кого бьешь, а? За что бьешь, а? - кричал теперь уж он сам, устрашающе размахивая палкой.
Глаза его потемнели от ярости, лицо налилось кровью. Но прежде, чем он успел ударить чауша, тот с перепугу выхватил из-за пояса пистолет и, не целясь, выстрелил. Попал он или нет, никто не понял, потому что полицейские набросились на Тодора и повалили его на землю. Поднялся шум. Кто подошел поближе, кто побежал прочь.
- Пустите его! - крикнул не своим голосом Андреа и кинулся на выручку Тодору, но бай Анани загородил ему дорогу и изо всех сил вцепился в него.
- Стой! Уймись! - то шипел, то кричал он, стараясь справиться с Андреа и оттащить его подальше.
- Лазар, Димо! Держите его. Он с ума сошел!
- Отстаньте! Убирайтесь! - вырывался Андреа, не понимая, что происходит и куда они его тащат.
Рядом с Димо и Лазаром мелькнуло горбоносое лицо Косты, но и брат не помог ему высвободиться, и тот его удерживал.
Шум вокруг усиливался. Из соседних траншей все бежали и бежали люди, толпа росла. А кто-то расталкивал толпу и орал по-турецки:
- Расходитесь! Дайте дорогу!
- Дорогу дайте, стрелять будем...
И снова гулкий выстрел раскатился по холму. Толпа на мгновение замерла, колыхнулась и отхлынула назад.
Побежал и бай Анани с сыновьями.
- Скорей бежим! - потянул брата Коста. - Скорей!
Но Андреа отмахнулся от него и продолжал стоять, раздумывая, как быть, - туда, где лежал в грязи Тодор, подбежали еще несколько полицейских. Рябой чауш что-то объяснял подошедшему офицеру и как доказательство показывал палку, которой опять завладел. Прибежавшие сюда в суматохе иностранные техники растерянно и удивленно смотрели на происходящее и не могли ничего понять.
- Свяжите его! - распорядился офицер.
- Не надо! Отпустите его! - крикнул Андреа, придя в ужас от своего бездействия.
- Не суйся не в свое дело, гяур! - осадил его офицер.
- Он не виноват, эфенди. Он...
- Тебя не спрашивают. Может, хочешь составить ему компанию?
- Он ведь только хотел передохнуть! Чауш на него накинулся…
- А! Я тебя узнал! - обрадовался рябой чауш и замахнулся на Андреа палкой. - Ты тоже был с ним! Тот кричал, чтобы не работали. Хулил падишаха и веру, а этот был с ним заодно, эфенди, он такой же!
- Возьмите тогда и его! - приказал офицер.
Полицейские окружили Андреа, оторвали от перепуганного Косты и поволокли к Тодору.
- За что вы его? За что вы моего брата? Отпустите его! Что он вам сделал? - молил Коста полицейских чуть не плача.
- Вяжите их обоих! - приказал офицер.
А в это время фаэтоны уже подъехали к месту происшествия. Капитан Амир спрыгнул на землю.
- Что здесь происходит? - спросил он.
- Этот гяур, бей-эфенди...
Амир бросил быстрый взгляд на лежавшего на земле человека и на Андреа, наполовину заслоненного полицейскими, и сердито уставился на офицера.
- Болван! Разве не видишь, что едут иностранцы? Консулы!
- Он смуту поднимал среди людей!.. чтоб не работали, бей! - объяснил офицер. - И этот тоже... Угрожал нам!
- Отвезите их в тюрьму. И доложите полковнику Джани-бею!
Амир был раздосадован тем, что происшествие это случилось именно тогда, когда он сопровождал важных иностранцев, но, почувствовав на себе взгляд миссис Джексон, он испытал и какое-то тщеславное довольство.
- Что там случилось, капитан? - спросила она его.
- Неприятный инцидент, сударыня, - ответил он громко, чтобы слышали и в других фаэтонах. - Какие-то московские агенты подстрекали горожан не работать.
- О! - воскликнула она. - Неужели? - И, тотчас вынув блокнот, принялась что-то в нем писать.
Леге, Позитано и Сен-Клер сошли с фаэтона, чтобы размяться и выяснить, что, собственно, происходит.
- Капитан! - вдруг воскликнул Позитано, - поглядите на того человека!
Амир увлекся разговором с дамами и не слышал его. Маркиз тогда обратился к Сен-Клеру и Леге.
- Господа, посмотрите... этот юноша, справа... которого пинают... Ведь это наш друг! Посмотрите!
- В самом деле. Это же господин Будинов! - узнав Андреа, воскликнул изумленный Леге. - Нет, как можно! Это уж слишком, господин Сен-Клер! - сказал он дрожащим от возмущения голосом, глядя англичанину прямо в глаза, словно говоря: "И это после ваших уверений, что будет соблюдаться законность, гуманность".
- Я сейчас выясню, - успокоил его Сен-Клер. - Капитан Амир!
Молодой офицер тотчас покинул дам. Сен-Клер отвел его в сторону.
- Распорядитесь, чтобы немедленно отпустили брата доктора Будинова, - сказал он тихо.
- Разве это брат доктора? - удивился капитан Амир.
- Да, тот, что справа. Лучше всего вообще освободите его от работ, - сказал Сен-Клер. - Его знают консулы... И вообще надо соображать!
Амир внимательно выслушал его и заверил, что все будет улажено. Он был убежден, что разбирается в большой политике.
Сен-Клер вернулся к консулам, сказал, что он все выяснил, что произошло недоразумение и молодой Будинов будет освобожден.
- А теперь поедемте дальше, - предложил он.
Но Леге посмотрел на часы.
- Мы задержались, скоро одиннадцать. Я должен вернуться, - сказал он озабоченно, вспомнив, что в двенадцать часов его вызывает на телеграф Константинополь.
- Вы успеете осмотреть укрепления, - настаивал Сен-Клер.
Ему хотелось продолжить разговор о войне в надежде, что в конце концов он сломит упорство консулов и убедит их посылать своим правительствам по возможности благоприятные для турок доклады.
Андреа спускался напрямик по холму, время от времени поглядывая в сторону города. Останавливался передохнуть и опять шел дальше. Тодора, избитого и связанного, увезли на телеге. А он шел домой. Работавшие с ним люди проводили его насмешливыми, недобрыми, завистливыми взглядами - ему казалось, что и сейчас эти взгляды вонзаются ему в спину. "Чего они от меня хотят? Трусы, - думал он. - Я сделал, что мог, и меня ожидала такая же судьба, как Тодора. Разве я повинен в том, что за меня заступились? Были бы они на моем месте, неужели сказали бы: не отпускайте нас!.. Я их хорошо знаю, я их вижу насквозь!.. Но почему мне все-таки сейчас стыдно перед ними?"
Он сам не заметил, что уже спустился на дорогу, огибавшую укрепления. "Бедный Коста, вот кого мне жаль!" - подумал Андреа о брате. Он представлял себе его лицо - то смертельно испуганное, когда его схватили, то счастливое, когда он был освобожден. Коста обнял его и расплакался на радостях, как женщина. А Тодора увозили в тюрьму. Чему было радоваться? И Андреа опять стал себя успокаивать: "Я сделал все, что было в моих силах!"
Он зашагал быстрей, энергичней. Навстречу попадались телеги, нагруженные бревнами, досками, камнями. "Нет, ни за что не останусь больше в городе! - размышлял он. - Это невыносимо. Как-нибудь переберусь к русским. Подыщу товарищей, соберем дружину. А лучше всего вступить в русскую армию, раз я все равно буду там!" И только он представил себе, как будет выглядеть в русском мундире, с ружьем и с саблей, как звон бубенцов у него за спиной спугнул его мысли.
Он посторонился. И увидел знакомый консульский фаэтон, запряженный белыми лошадьми. На козлах между развевающимися флажками восседал Калимера, сзади, откинувшись на спинку и заложив ногу за ногу, сидел Леге. Он заметил Андреа, узнал его и велел вознице остановиться.
- Садитесь! - предложил он ему.
Садиться! Не хватало еще после всего въехать в город в консульском фаэтоне!
- Я испачкаю сиденье!
- Ничего, ничего! Садитесь!
И Леге покровительственно указал ему на место рядом с собой. Но Андреа сел напротив.
- Что там произошло?
- Ничего особенного, - сказал Андреа, не глядя на него.
- Но капитан Амир упоминал о каких-то московских агентах?
- О московских агентах? Вот скотина! Простите! Все, кто не хочет им покоряться, - московские агенты. Впрочем, если вдуматься, у них есть основания так считать.
Консул кивнул. Они замолчали, незаметно приглядываясь друг к другу.
"Симпатичный юноша, - думал Леге. - Тогда, на приеме, он показался мне остроумным и с темпераментом. А он еще и смелый! Да, смелый, раз отважился схватиться с этими озверевшими невеждами… Надо рассказать маме: ее кавалер связан турками! Как она его называла? Фараон! Он тоже помог мне ее убедить. Теперь все по-другому - я безмерно счастлив, что она оценила Неду! Как хорошо, что он дал мне возможность реабилитировать себя в собственных глазах. Но я ничего не сделал для другого арестованного, - вспомнил Леге. - Надо опять поговорить с Сен-Клером. Или, если будет случай, с Джани-беем? Пожалуй, лучше с Джани-беем. У майора как будто испортилось настроение: понял, что его усилия безрезультатны!"
"Не надо было садиться к нему в фаэтон, - думал Андреа. - И вообще... Его заступничество, его доброжелательство! Лучше бы это исходило от итальянца. С ним как-то проще... А то именно от Леге… от Леандра! - вспомнил он с сарказмом, как Неда назвала при нем своего жениха. - Это нечестно с моей стороны, ведь я ненавижу этого человека... Нет, я не должен его ненавидеть, он мне ничего плохого не сделал. Напротив, помог мне. Но сколько раз я про себя называл его стариком... Говорил, что он ей не пара... А разве мало здешних барышень выходят замуж за мужчин старше своих отцов? Глупости! Консул прекрасно выглядит!"
- Вы курите, господин Будинов?