- А зачет тебе поставили? - Гоша поднял брови. - Я бы тебя завалил.
- Не говори двусмысленностями, - хмыкнула Елена. - Она же не самка кабана.
- Но и я не кабан!
- Поставили. Я ни разу ничего не пересдавала.
- Ну да, у тебя же дедушка - гипнотизер!
- Первый раз слышу, - опять хмыкнула Елена. - Вечно у тебя, Анька, что-нибудь этакое: то тебя, единственную со всего факультета посылают на престижную конференцию, то фото графию публикуют в газете… И ты утверждаешь, что все это - просто случайности! А теперь еще и дедушка появился не такой, как у нас, смертных.
- А что нельзя? - Прищурившись, спросил Гоша. - Нельзя таких дедушек иметь?
- Нельзя все время лезть на рожон, - сказала Елена, садясь на песке. - Я вот училась на одни пятерки, а ректор меня знать не знал, потому что я не бегала по редакциям и не предлагала свои фотографии!
- Так и я не бегаю, Ленка. - Аня глянула на нее грустно. Ревнует, наверное, что Гоша так явно отдает предпочтение подруге. - Ты не перегрелась немного, а?
- Перегрелась! - Елена попыталась улыбнуться. - Ладно, Анюта, я тебя все равно люблю!
- И я тебя люблю, Елена!
Наконец, разморенные, они встали и пошли по крутой тропинке к дачному поселку.
- Зайдем в магазин, - предложил Гоша, - купим что пожрать.
- Вот- вот, - опять забурчала Елена, - студенческая лексика: "пожрать"! Не выношу!
Они свернули на какую-то улочку. И в этот момент Аня и увидела их: он, в шортах, она в ярком сарафане с тоненькими лямочками, оба загорелые, чернобровые, у нее на шее тонкая нитка красных бус, у него в руках надувная игрушка, а рядом с ними черноглазый и совершенно голенький, похожий на цыганенка, малыш лет двух… Как они, наверное, любили друг друга, когда поженились Может быть, они учились в одном классе и не расстаются до сих пор? Что-то, похожее на зависть к их простому семейному счастью промелькнуло у Ани в душе - какое-то залетное облачко, готовое пролиться дождем первых девичьих слез…
- Э! Смотри - кА, Филиппов с семейством, - проговорила Елена с осуждением, - ну, обжоры, у нее уже ляжки висят и спина, как булка.
- Ты их знаешь? - Удивилась Аня. А Гоша только скользнул по семейной паре равнодушным взглядом - и закурил. О чем он думал в то летнее утро?
- Моя сестра Виктория с ним спала…
Все рассыпалось, как башенка из детских кубиков: вместо летнего аромата счастья на Аню дохнуло кисловатым сквозняком чужого дома. И тут же она вспомнила, что Дима говорил, говорил, конечно, о браке Владимира Ивановича: женился на дочери своего шефа. Намекнул и на его измены.
Семья прошла мимо. Заметил ли он Анну?
Гоша накупил в магазине уйму консервов, пива, конфет и торт.
- А он не жлоб, - тихо сказала Елена Ане.
Придя на его дачу, они отлично перекусили. Потом включили видео и посмотрели старый-старый детектив с Винтурой. В город решили ехать в понедельник рано утром.
- Отвезу вас на жигуленке, - предложил Гоша, - второй год вожу.
Елена стала клевать носом, еще смотря телевизор. Она выпила больше всех, больше всех съела и сильно затосковала. Откровенно говоря, я ожидала какого-нибудь еще мальчика, заявила она, напившись, ты обещал взять приятеля и где он?.
- Мамашхен его не пустила, - усмехнулся Гоша.
- Извини, котик, но мне такой и не был нужен.
- Другого нет.
- Ну тогда я пошла спать.
Она ушла в другую комнату и вскоре уже спала, посвистывая, как сверчок.
- Вот так и станет она у тебя жить да посвистывать, - внезапно сказала Аня.
- Что?
- Да я так… - Глаза у Ани зеркально блеснули.
- Тяжело тащить лямку дуэньи, - сострил Гоша.
Они вышли на террасу, сели на старые табуретки, в некоторых местах изъеденные проворными жучками, Гоша курил, рассматривая ночных мотыльков: он не хотел спугнуть Аню грубым приставанием да и робел немного, не желая себе в этом признаться. Лунная дорожка вела сквозь темные кусты и траву и все, попадающее под лунный прожектор, становилось странным: то ли непроявленным снимком, то ли театральной декорацией, то ли сном, нереальным и холодным, как сама Луна. И Гоша ощущал непонятный холодок в области солнечного сплетения, когда, следя взглядом за лунными бликами, вдруг оборачивался и видел крупные расширенные зрачки Ани.
- Перила треснули… - Заговорила она внезапно. И вдруг, тут же, раздался сильный глухой треск. Гоша побледнел и вскочил. Он оглядел террасу: под тазом с вареньем, которое начала из первой клубники варить Гошина мама, почему-то сломался стул - ножка теперь едва держалась. Гоша взял таз, переставил его на табуретку.
- Ерунда какая-то, - пробормотал он.
- Ну, ты же сам просил досказать историю про моего прадеда, - как бы извиняясь сказала Аня. - Признаюсь тебе, когда бабушка начинала его вспоминать, у нас всегда дома происходили странные вещи: начинались всякие стуки, шорохи. Бабушка говорила, что еще в доме матери моего прадеда - то есть моей прапрабабки сама по себе двигалась мебель.
- Полтергейст в общем. - Гоша сел вновь в плетеное кресло и закурил. - Ну досказывай. Полтергейста я почему-то не боюсь: мне кажется, я угадываю за ним какое-то природное явление, просто еще неизученное….
- Прадед мой один из первых стал фотографировать галлюцинации, - сказала Аня, - он тоже хотел дойти до самой сути. Сейчас бы его назвали экстрасенсом. Он мог определить по портретам, жив человек или мертв…
- Но с прабабкой-то что случилось?
И все-таки Гоше было немного не по себе, понятно, что в ведьм он не верил - все это сказки и поэзия, но как человек науки или желающий таковым быть он полагал, что существует непознанное, таинственное и загадочное, которое нужно познать, открыть и разгадать. И за народными представлениями, ставшими такими модными, о ведьмах и колдунах, ему чудилась какая-то другая, может быть, кастанедовская реальность. Гоша был начитанным молодым человеком, поклонником Кастанеды, переснятые на пленки книги которого ему принесли друзья дет десять назад, и в Гошиной голове каким - то парадоксальным образом уживалось представление, что ведьм и колдунов нет с верой в то, что они все-таки есть, но не ведьмы и колдуны в старом, сказочном варианте, а, может быть, люди из д р у г о г о мира. И сейчас, вообразив, под влиянием влюбленности и винных паров, что и Анин прадед, и его мать, и она сама - именно и есть представители иной реальности, имеющие какие-то свои задачи, о которых они получают информацию только в особых состояниях, возможно, во сне, - Гоша ощутил страстное влечение к Ане, смешанное с сильным страхом: это не было чисто физическим желанием молодого мужчины, но, скорее, психологическое влечение к обладанию чем-то не совсем понятным и, наверное, даже опасным - например, змеей. И Гоша, задохнувшись дымом, закашлялся. Аня совсем на змею не походила. Она, молча, смотрела на него: при свете небольшой лампы, вокруг которой, как водится, вились мотыльки, желая сгореть, лицо Гоши за несколько секунд выразило все оттенки его мыслей и чувств.
- Рассказывать? - Спросила она.
- Конечно!
- Прабабушка упала с балкона, но не разбилась, потому что было совсем невысоко. Она потеряла сознание, а когда очнулась, нянька моей бабушки возьми да и скажи ей, что получена телеграмма, в которой говорится о смерти прадеда - смерть настигла его именно в тот поздний час, когда рухнули перила балкона. И моя прабабушка в тот же день умерла - сердце остановилось и все… Она не смогла без него.
- Мой отец тоже странно умер, - вдруг сказал Гоша глухо. - Он был ученый. Неудачник. Проведет исследование, подойдет к открытию, а через неделю в каком-нибудь зарубежном научном журнале прочитает, что только что такое открытие сделано. И так раза четыре И как-то вечером он вдруг сказал матери: "Клавдия, видишь черного коня?" Мать: "Где?" "Да вот там, за домами" А, говорит мать, опять наверное, Кантор новую причуду завел… То кроликов наш академик разводил, то песцов… А отец возьми да и умри в ту ночь. Инфаркт. Бабушка, его мать, считала, что его сглазили. Хотя я думаю - чушь. Просто нервы сдали.
- А кто сглазил?
- Да одна женщина у них в институте, все его обхаживала, к себе зазывала, а он от нее бегал; он мать любил. И вот бабушка считала, что она на него и наслала порчу…Да ерунда. Он был фанат науки. Вот и сорвался. Никогда нельзя ни к чему относится одержимо, так я решил, ни к работе, ни к женщине, ни к жизни. Бабка моя партийной была, заведовала отделом кадров, но вот, верила во всякие предрассудки.
Но странность его смерти в том, что коня - то не было. Ему почудилось.
- А вы все торчите здесь, - зевая, вышла на террасу Елена. - Не смотрите в ту сторону, я боюсь тащиться в туалет…
- И вообще, - сказала она, вернувшись, - дом у вас хороший, большой, но удобства на улице - позор!
- Вот брошу все и стану кооперативщиком, - сказал Гоша, - знаешь, парни какие бабки зашибают? Майки шьют и все. А тут закончишь универ, придешь в институт и будешь по гроб жизни мэнээсом.
- А ты сначала закончи, миллионер! - Елена опять зевнула. - Ну я так баиньки, а вы хоть до утра…