…Искалеченное тело Филиппа с трудом выдерживало даже простыню, а бинт на голове выглядел подобно тюрбану. Смерть уже отметила его лицо и звучала в голосе. Он не шевельнулся, лишь повел глазами в мою сторону.
- Спасибо, что приехал, Эдвард. Все остальное улажено. Я ждал только тебя, хочу знать, согласен ли ты стать опекуном Уилмэй?
- Да. Можешь не сомневаться в этом.
- Я спрашиваю на всякий случай. И ты сделаешь все, что сможешь, для нее?
- Все, что смогу.
- Хорошо. Она была здесь только что, но я попросил ее уйти - подобные вещи не для ребенка, - мы только сказали друг другу "до свидания". Распорядись сам. Все документы - в сейфе в библиотеке, миссис Блэйд даст тебе ключи.
Я промолчал. Последовала долгая пауза, и он продолжил:
- Мне очень жаль, что я не могу пожать тебе руку.
Я осторожно положил руку ему на плечо, наблюдая по лицу Филиппа, не причинил ли ему боль. Он закрыл глаза, и мне подумалось, что он засыпает и вряд ли осознает, что я нахожусь рядом. Голос его слабел, паузы становились длиннее, и я с трудом понимал его. Я расслышал только слова "длинный день", потом "становится тише". Иногда он произносил имя Уилмэй. Возможно, думал, что говорит с нею. А потом его губы застыли. Я слышал лишь тиканье часов, и оно казалось мне то безумно громким, заполняя весь дом, то еле слышным, когда стрелки замирали, а потом вдруг двигались снова.
- Филипп! - окликнул я его.
Он остался недвижим. Я тихо подошел к двери и открыл ее. Доктор, сиделка и миссис Блэйд ожидали меня в коридоре. Доктор с сиделкой вошли в кабинет, я остался с миссис Блэйд. На ее невозмутимом лице не отражалось никаких чувств. Я спросил ее об Уилмэй.
- Она собиралась лечь спать, сэр, молчит и выглядит измученной. Я думаю, ей надо отдохнуть.
- Да, вы правы.
Доктор вышел из кабинета С него словно спало напряжение.
- Не смогли бы вы зайти в библиотеку через несколько минут, мистер Дерример? - спросил он.
- Хорошо, - ответил я.
- Я подожду вас там.
Доктор вернулся в комнату, а я обратился к миссис Блэйд.
- Мне… - начал я.
- Мне кажется, - сказала она, - что будет лучше, если я сама сообщу Уилмэй. И кое-что надо будет сделать - я сама распоряжусь.
Я поблагодарил ее.
- Скажите Уилмэй, что я приду к ней, если она захочет.
- Да, сэр, скажу. Но вряд ли она захочет видеть сейчас кого-нибудь. Но если ее убедить…
- Нет, нет. Пусть будет так, как она хочет. Но вы скажите ей, что я здесь.
Я пошел в библиотеку, подумал и написал записку своей сестре. Я сообщил ей, что случилось, и попросил приехать на следующее утро. После этого отправил слугу с письмом на почту.
Был теплый летний день, но мне было зябко. Я сидел и дрожал, ожидая доктора. Он появился через час, мне же казалось, что прошла целая вечность.
Он принес извинения за то, что заставил себя ждать:
- Одна служанка закатила истерику, другая последовала ее примеру. Но обе наконец-то угомонились, и больше мои услуги врача здесь не нужны. Я переночую здесь, потому что, думаю, смогу оказаться вам полезным. Я хорошо знал мистера Эмори - относительно хорошо, если учесть, что знал его лишь последние три года, и был бы рад выполнить его последнюю волю. Он просил, чтобы я оставался с вами и дал мне кое-какие указания. Вы не против того, чтобы я вам помогал?
- Это очень любезно с вашей стороны, - сказал я. - Откровенно говоря, даже не знаю, что полагается делать в таких случаях. Буду рад и вашему совету, и вашему обществу. Надеюсь, это не отнимет у вас много времени?
- Ничуть. Мой помощник займется моими пациентами. Деревушка у нас крохотная - не думаю, что он переутомится.
Он позвонил:
- Картер, я буду ночевать здесь. Будьте добры, пошлите ко мне домой, чтобы мой слуга принес мои вещи.
Затем обратился ко мне:
- Вы уже что-нибудь сделали?
- Да ничего особенного. Я только написал моей сестре, миссис Энтерланд.
- Я о ней слышал от Эмори.
- Она завтра приедет. Берта очень любит Уилмэй, и, надеюсь, Уилмэй согласится переехать к ней.
- Думаю, так будет лучше. Ей лучше уехать отсюда вообще. Она впечатлительная девочка и должна быть подальше от места печальных воспоминаний…
- Как она сейчас?
- Я только что спрашивал миссис Блэйд. Она сказала, что Уилмэй чувствует себя нормально, но не хочет ни с кем видеться.
Он напомнил мне о документах в сейфе библиотеки, ключи от которого хранятся у миссис Блэйд.
- Пожалуй, следует просмотреть бумаги, возможно, некоторые дела нужно решить безотлагательно.
- Да, разобраться с документами нужно сегодня, - согласился доктор. - Эмори говорил мне о том, чтобы его кремировали, и просил, чтобы церемония прошла скромно, хотя, возможно, могут быть и другие указания.
Слуга сообщил, что миссис Блэйд хочет поговорить со мной.
- Хорошо, - сказал я, - я жду миссис Блэйд в гостиной.
Она вручила мне ключи и нерешительно сказала:
- Это насчет Уилмэй, сэр.
- Я вас слушаю.
- В доме ее нет, и я не знаю, куда она ушла.
Глава V
- Но почему? - спросил я.
- Два года назад она тоже уходила - словно наказывала себя за что-то. И ее не было дома почти восемь часов.
- Восемь часов? Неужели ее не искали?
- Мистер Эмори не позволил. Он сказал, что она вполне самостоятельная девочка и может уходить и возвращаться когда угодно. И даже не разрешил расспрашивать о ней в деревне, чтобы не возбуждать лишних кривотолков. Она вернулась сама после обеда. Об этом не знал никто, кроме нас с мистером Эмори, и мы ее ни о чем не расспрашивали и не упрекали.
- Я понимаю, миссис Блэйд, но сегодня совсем другой случай. Бедная девочка! Она, должно быть, вне себя от горя. Вот-вот стемнеет. Мы просто обязаны найти ее, но без лишней огласки. Мы непременно должны что-то предпринять.
- Хорошо, сэр, - как-то неуверенно согласилась миссис Блэйд.
- Миссис Блэйд, - сказал я, - вы знаете Уилмэй с пеленок, может быть, у вас другое мнение?
- По-моему, нам не следует искать ее. Ничего хорошего из этого не выйдет. Она сейчас не в себе. Если дать ей волю, она где-нибудь отсидится ночью, но обязательно утром вернется. Она знает, что мы любим ее, и вернется, сэр, ради вас или ради меня.
"Что же делать? - задумался я. - Если я не пойду искать Уилмэй, то какой же я опекун, ведь я должен заботиться о ребенке, оберегать от опасностей; если же пойду, то поступлю против воли ее отца".
- Посоветуемся с доктором Ингволдом, - предложил я миссис Блэйд.
Доктор был полностью на стороне миссис Блэйд:
- Может, ночь на открытом воздухе и повредит ей слегка, но, насколько я ее знаю, скорей поможет ей.
И мы решили ничего не предпринимать до утра.
Позже вечером я узнал от доктора Ингволда некоторые подробности несчастного случая.
Рано утром Филипп выехал из конюшни на лошади, очень своенравной и нервной, но он дорого за нее заплатил и поэтому хотел ее объездить. Филипп сказал конюху, что ему надо съездить по делам на станцию и он поедет на этой лошади. Конюх напомнил, что она пугается грохота идущего поезда. Филипп знал об этом не хуже конюха, но решил ее еще раз испытать.
…Филиппа нашли в трех милях от железнодорожной станции. По одну сторону дороги там была крутая насыпь, огороженная в целях безопасности крашенным в белый цвет деревянным забором. Экипаж, лошадь и человек были найдены у подножия насыпи, а загородка, явно давно подгнившая, оказалась сломанной. Филипп не объяснил, как все произошло, сказал только, что сам во всем виноват.
Доктор Ингволд во многом мне помог, взяв на себя организацию похорон Филиппа.
А Уилмэй все не возвращалась, и я снова забеспокоился. Я боялся, вдруг она вернется ночью и окажется, что двери закрыты, в доме темно и все спят. И я решил провести эту ночь в библиотеке. Окна библиотеки выходили на верхнюю террасу сада. Я открыл ставни и поставил настольную лампу на подоконнике, чтобы Уилмэй увидела меня, когда вернется. Доктор отправился спать, но сказал, что спустится рано утром, чтобы сменить меня и позволить мне вздремнуть пару часов.
В сейфе я нашел бумаги, адресованные мне. Я сложил их на столе у лампы, пододвинул кресло, зажег трубку, вскрыл конверты и начал изучать их содержимое. В доме стояла гнетущая тишина. Казалось, даже неодушевленный дом сокрушается и горюет о нелепой смерти хозяина. Эта мысль настолько овладела мной, что даже шелест бумаг и скрип кресла казались неуместно громкими. Нервы обостряются до предела, когда человек сидит один ночью после пережитого днем потрясения.
Просматривая бумаги, я чутко прислушивался к шорохам, доносившимся из сада. Стоило веточкам деревьев, окружающих дом, шелохнуться от дуновения ветерка, как мне казалось, что возвращается Уилмэй. Я настораживался. В любую минуту я ждал, что вот-вот зашуршат по гравию ее легкие шаги. Но она так и не появилась. Мучительно долго тянулось время, и наконец рассвело, в саду защебетали птицы, приветствуя восход солнца…