- Мне кажется, что он следит за мной. Его запавшие глаза смущают меня; взглянет, и мне становится страшно. Когда он говорит со мной, у него такой голос… И говорит он все о вещах странных, непонятных… Однажды он спросил, не снились ли мне когда-нибудь письма моей матери. Я даже думаю, что он полубезумный. Моя подружка Синанг и моя молочная сестра Анденг говорят, что у него не все дома, потому что он не ест, не моется и сидит по вечерам впотьмах. Не надо, чтобы он был с нами!
- Мы не можем не пригласить его, - задумчиво ответил Ибарра. - Этого требуют обычаи страны. Он сейчас находится в твоем доме, и, кроме того, он благородно поступил со мной. Когда алькальд спросил его о том деле, о котором я тебе рассказывал, он принялся хвалить меня и не чинил никаких препятствий. Но я вижу, ты серьезно озабочена этим; не беспокойся, он не попадет в нашу лодку.
Послышались легкие шаги, и к ним подошел священник; на его губах блуждала кривая улыбка.
- Какой холодный ветер! - сказал он. - Стоит теперь простудиться, и уже не поправишься, пока не установится жара. Вы не боитесь простудиться?
Голос его дрожал, а взор был устремлен к далекому горизонту; он старался не смотреть на молодых людей.
- Напротив, для нас обоих этот вечер очень приятен, а ветерок просто упоителен! - ответил Ибарра. - В эти месяцы в наших краях царит и осень и весна одновременно. Часть листьев опадает, но бутоны не перестают распускаться.
Отец Сальви вздохнул.
- По-моему, сочетание двух времен года, без вмешательства холодной зимы - прекрасно, - продолжал Ибарра. - В феврале раскроются почки на фруктовых деревьях, а в марте уже будут спелые плоды. Когда же наступит жара, мы переедем в другое место.
Отец Сальви усмехнулся. Разговор зашел о самых обычных вещах - о погоде, о городе, о празднике. Под каким-то предлогом Мария-Клара удалилась.
- Раз уж зашла речь о празднествах, разрешите пригласить вас принять завтра участие в увеселительной прогулке. Мы намерены отправиться за город вместе с нашими друзьями.
- Куда же вы думаете поехать?
- Девицы хотят отправиться к ручью, который протекает в ближнем лесу, недалеко от балити; надо встать пораньше, чтобы не ехать в самую жару.
Задумавшись на мгновение, священник ответил:
- Приглашение очень заманчивое, и я принимаю его в доказательство того, что нисколько не сержусь на вас. Но мне придется приехать позднее, после того как я выполню свои обязанности. Как вы должны быть счастливы, что свободны, совершенно свободны!
Через несколько минут Ибарра откланялся - надо было заняться приготовлениями к завтрашнему выезду.
Сгущались сумерки. На улице кто-то подошел к нему и почтительно поклонился.
- Кто вы? - спросил Ибарра.
- Мое имя, сеньор, вам неизвестно, - ответил незнакомец, - но я уже два дня жду встречи с вами.
- Для чего же?
- Я ни в ком не нахожу сочувствия, сеньор, все твердят, что я бандит. Я потерял двух сыновей, жена моя сошла с ума, а люди говорят мне, что я заслужил такую участь.
Ибарра окинул быстрым взглядом говорившего и спросил:
- Чего же вы теперь хотите?
- Просить вас о помощи моей жене и сыновьям!
- Я не могу задерживаться, - ответил Ибарра, - если хотите, идемте со мной, и вы расскажете по дороге, что с вами случилось.
Человек поблагодарил его, и вскоре оба они исчезли во мраке тускло освещенных улиц.
XXIII. Рыбная ловля
Звезды еще мерцали на сапфировом небосводе, и птицы спали в листве деревьев, когда при свете смоляных факелов, так называемых "уэпес", веселая компания уже шла по улицам, держа путь к озеру.
Это были пять девушек, которые быстро шагали, взявшись за руки или обняв друг друга за талию. Их сопровождало несколько старых женщин и служанок, грациозно несших на голове корзины с едой и посудой. Глядя на светившиеся молодостью и надеждой лица девушек, на их развевающиеся по ветру длинные черные волосы и широкие платья, мы могли бы принять их за богинь ночи, убегающих от дневного света, если бы не знали, что то была Мария-Клара и ее четыре подруги: резвушка Синанг, ее кузина, строгая Виктория, прелестная Идай и мечтательная Нененг.
Они оживленно болтали, смеялись, о чем-то шептались и потом опять заливались громким смехом.
- Тише, ведь люди еще спят! - выговаривала им тетушка Исабель. - Когда мы были молоды, мы вели себя скромнее.
- Да и не вставали, наверно, так рано, как мы, а старшие небось не спали так долго! - ответила маленькая Синанг.
Девушки помолчали, затем попытались говорить тише, но вскоре забылись, рассмеялись, и на улицах снова зазвучали их сочные, молодые голоса.
- Сделай вид, что сердишься, и не говори с ним! - советовала Синанг Марии-Кларе. - Отругай его, чтобы отучился от своих дурных привычек.
- Не будь слишком требовательной! - говорила Идай.
- Будь требовательной, не будь глупой! Надо приучить его к послушанию, пока он еще жених, иначе когда он станет твоим мужем, то все будет делать так, как захочет! - поучала маленькая Синанг.
- Что ты понимаешь в этом? - оборвала ее Виктория.
- Тихо, молчите, вот они!
В самом деле, освещая путь большими камышовыми факелами, к ним приближалась группа молодых людей. Они торжественно шагали под звуки гитары.
- Бренчат, как нищие, - засмеялась Синанг.
Когда обе группы встретились, женщины повели себя сурово и официально, словно и не знали, что такое смех, а мужчины болтали, смеялись и задавали уйму вопросов, чтобы получить ответ хотя бы на один.
- Озеро спокойно. Вы думаете, погода будет хорошая? - спрашивали матери.
- Не волнуйтесь, сеньора, я хорошо плаваю, - ответил высокий худощавый юноша.
- Следовало бы сначала отстоять мессу, - вздохнула тетушка Исабель, молитвенно сложив руки.
- Еще не поздно, сеньора. Альбино когда-то учился богословию и может отслужить мессу в лодке, - заметил другой юноша, указывая на высокого. Услышав, что о нем говорят, Альбино с лукавым выражением лица сделал сокрушенный жест, пародируя отца Сальви.
Ибарра был, как всегда, задумчив, но постепенно он тоже поддался общему веселью.
Когда они пришли на берег озера, женщины не могли сдержать возгласов восхищения при виде двух больших, связанных вместе лодок, живописно разукрашенных гирляндами из цветов и листьев, убранных разноцветными тканями. С наскоро сооруженного тента свисали бумажные фонарики, перемежаясь с розами, гвоздиками и разнообразными фруктами - ананасами, казуй, гуаябами, бананами, лансонес и другими. Ибарра заранее устроил для женщин удобные сиденья из ковров, покрывал и подушек. Даже весла и шесты были разукрашены. В одной из лодок лежали гитары, аккордеоны, арфа и труба из буйволова рога. Во второй лодке в глиняных каланах горел огонь для приготовления чая, кофе и салабата на завтрак.
- Женщины - в эту лодку, а в ту - мужчины, - распоряжались матери при посадке. - Спокойно, не суетитесь, не то опрокинемся.
- Прежде всего перекреститесь, - посоветовала тетушка Исабель, подавая пример.
- Разве мы будем здесь одни? - спросила Синанг, состроив гримаску. - Только мы одни? Фи!
За это "фи" мать тут же наградила ее щипком.
Лодки медленно удалялись от берега, свет фонариков отражался в спокойных водах озера. На восточном краю неба появлялись первые проблески зари.
Все молчали. После того как матери заставили их разместиться в разных лодках, юноши и девушки будто погрузились в раздумье.
- Осторожнее, - громко сказал Альбино, бывший студент-богослов, обращаясь к другому юноше. - Крепче прижимай ногой затычку.
- Что?
- Затычка может выскочить, и лодку затопит. Здесь масса дыр.
- Ой, мы утонем! - вскричали перепуганные женщины.
- Не беспокойтесь, сеньоры, - сказал бывший семинарист, чтобы рассеять их страхи. - Ваша лодка еще довольно крепкая, в ней только пять пробоин, да и то небольших.
- Пять пробоин, господи Иисусе, уж не хотите ли вы нас утопить? - воскликнули женщины в ужасе.
- Не больше пяти, сеньоры, всего-навсего вот таких, - уверял семинарист. Он сомкнул большой и указательный пальцы, и у него образовался кружок, который должен был показать, какого размера пробоины. - Покрепче нажимайте на затычки, чтобы они не выскочили.
- Боже мой! Пресвятая Мария! Вода заливает! - воскликнула одна старая женщина, которой почудилось, что она уже вымокла до нитки.
Началось небольшое смятение - одни визжали, другие хотели броситься в воду.
- Покрепче нажимайте на затычки, вон там! - повторял Альбино, указывая на дно лодки под сиденьями девушек.
- Где? Где? О боже! Мы не знаем, как это делать; Сжальтесь, помогите нам, мы же не знаем, как это делать! - умоляли перепуганные матери.
По странной случайности опасность угрожала только девушкам, а возле старых женщин не оказалось ни одной опасной течи. Еще более странным было то, что Ибарра уселся теперь рядом именно с Марией-Кларой, а Альбино - с Викторией. Среди заботливых матерей воцарилось спокойствие, но молодежь отнюдь не собиралась угомониться.
Так как озеро было спокойно, рыболовная тоня уж виднелась, а час был еще ранний, решили бросить весла и позавтракать. Солнце светило вовсю, и фонари на лодках потушили.
- Нет ничего лучше салабата, когда пьешь его утром, до того, как идти к мессе, - сказала капитанша Тика, мать веселой Синанг. - Отведай-ка салабата с рисовым печеньем, Альбино, и увидишь, что даже тебе захочется помолиться.
- Я так и делаю, - отвечал юноша. - Меня уже потянуло исповедаться.
- Нет, - сказала Синанг, - выпей лучше кофе, от него станет веселей.
- Сейчас выпью, а то я что-то взгрустнул.