Отдав командующему честь и подождав, когда шлюпка отчалила от борта, Круз снова бросил взгляд на горящую палубу и с отчаянием прокричал в рупор:
- Залить погреб водой!
Несколько матросов с ведрами в руках побежали к пороховому погребу, но тут на "Евстафий" рухнула пылающая грот-мачта "Реала". Огромным искрящимся веером в стороны разлетелись горящие головешки, и несколько из них влетели в открытый для заливки люк, упав прямо на бочонки с порохом.
В следующее мгновение чудовищной силы взрыв перекрыл своим могучим грохотом все звуки сражения.
Ломая в щепки палубные надстройки, вверх взметнулся огромный столб огня и дыма. Упругая горячая волна сорвала с Круза шляпу, обожгла жгучим дыханием лицо, словно легкую пушинку подняла в воздух и играючи швырнула далеко за борт. Захлебываясь соленой водой, израненный адмирал с трудом вынырнул на поверхность, из последних сил доплыл до обломка мачты и вцепился в него мертвой хваткой.
А спустя несколько минут громовым раскатом взорвался объятый пламенем "Реал".
Потеряв флагман, турецкие корабли, сбившись в кучу, стали в панике отступать к каменистому берегу Чесменской бухты. И если слабый ветерок позволял легким малым судам идти под парусами, то линкоры и фрегаты пришлось буксировать гребными галерами.
Первое сражение было окончено.
Благодаря умелым действиям команд и командиров, потери русских, не считая погибших при взрыве "Евстафия", составили всего 16 убитых и 36 раненых. А из кораблей, кроме того же "Евстафия", сильно пострадал линкор "Три святителя". Во время своего героического противостояния туркам он получил две подводные и несколько надводных пробоин, а также повредил все мачты, с которых свисали перебитые ванты.
Столь небольшое число потерь объяснялось неумелой стрельбой турецких артиллеристов. Наведенные слишком высоко, их орудия били только по рангоуту, повреждали мачты, реи, рвали снасти, но на палубы ядра падали редко.
Находившийся в течение всего сражения на линкоре "Три иерарха" Алексей Орлов точно оценил сложившуюся ситуацию и приказал флоту стать на якорь, заперев турецкие корабли в узкой Чесменской бухте.
- Они зашли в мышеловку, - сказал он, зловеще улыбаясь, - но вместо сыра найдут там свою смерть.
Осмотрев несколько раз расположение неприятельского флота, стоявшего столь скученно, что стоило загореться одному кораблю - опасности неминуемо подверглись бы и другие, Орлов решил использовать это обстоятельство. И приказал провести атаку брандерами.
- Вы, видимо, забыли, что у нас нет брандеров, - раздраженно возразил Эльфинстон.
- Сам знаю, что нет, - огрызнулся Орлов. И посмотрев на стоявшего рядом бригадира Ивана Ганнибала, добавил мягче: - Но у нас есть начальник артиллерии эскадры, который их сделает.
Энергичный Ганнибал козырнул графу и к вечеру доложил, что приказ выполнен. Находившиеся при эскадре четыре греческих торговых судна были переоборудованы в брандеры, командирами которых поставили офицеров-добровольцев - капитан-лейтенанта Роберта Дугдала, лейтенантов Дмитрия Ильина и Томаса Мекензи и мичмана князя Василия Гагарина.
С особой тщательностью подбирались команды брандеров, которые должны были сцепиться со стоявшими в первой линии турецкими линейными кораблями и поджечь себя, после чего матросам следовало прыгать в воду, чтобы вплавь добраться до гребных шлюпок сопровождения. И все эти маневры надо было делать под бешеным огнем неприятеля. Дела предстояли жуткие, смертельные, поэтому и людей офицеры подбирали самых что ни есть отважных.
Вечером двадцать пятого июня Орлов собрал на своем флагмане адмиралов на совет. После непродолжительного обсуждения, во время которого высказались все желающие, предложенный Спиридовым план завтрашней атаки был утвержден окончательно.
Главный удар по неприятельскому флоту наносился отрядом кораблей под командованием капитан-бригадира Самуила Грейга. В этот отряд Орлов включил линкоры "Европа", "Ростислав", "Не тронь" и "Саратов", фрегаты "Надежда благополучия" и "Африка" и бомбардирское судно "Гром". Остальные корабли эскадры оставались в резерве.
По утвержденному плану ударный отряд должен был ночью подойти на расстояние 2–3 кабельтов, стать на якорь и открыть мощный пушечный огонь. Когда же турки придут в замешательство - пальбу прекратить и пустить вперед шедшие в составе отряда брандеры. Затем, дождавшись отхода шлюпок с командами брандеров на безопасное место, - возобновить огонь и окончательно добить флот Гассан-бея.
Щелкнув крышкой золотых часов, Орлов посмотрел на циферблат и, подняв голову, начальственно объявил:
- Я надеюсь, господа, что все будет исполнено в точности и в срок… С Богом!..
За час до полуночи на флагманском корабле Самуила Грейга "Ростиславе" на флагштоке был поднят один фонарь - "Готовы ли к снятию с якоря?"
Спустя несколько минут на всех кораблях отряда загорелись фонари - "Готовы!"
- Ну вот и славно, - немного волнуясь, сказал Грейг и приказал дать сигнал к атаке.
На флагштоке "Ростислава" один за другим взвились три фонаря.
Первым по расписанию должен был пойти фрегат "Надежда", но он, распустив паруса, почему-то продолжал стоять на месте. Не желая задерживать атаку, находившийся на линкоре "Три иерарха" Спиридов приказал командиру "Европы" Клокачеву немедленно сняться с якоря и возглавить движение отряда.
Подойти к Чесме незаметно отряду не удалось - в свете полной луны турки своевременно заметили русские корабли и открыли огонь с одного борта. Впрочем, как и в первом сражении, стреляли они неточно, что позволило Клокачеву подойти на определенные два кабельтова к левому флангу неприятеля, стать на якорь и начать бомбардировку.
Около получаса фрегат сражался один против нескольких турецких линкоров, а затем в бой вступили остальные корабли отряда.
Больше часа неприятели обстреливали друг друга без видимого результата, но во втором часу ночи удачный выстрел сделал "Гром". Один из выпущенных им брандскугелей попал в рубашку грот-марса линейного корабля и поджог ее. Широкое полотнище вспыхнуло, куски горящей парусины полетели на палубу, на другие паруса. Под дуновением свежего ветра пламя в считанные минуты охватило весь линкор. А вскоре падавшие во все стороны головешки подожгли два соседних, стоявших почти вплотную, корабля. Турецкие матросы не смогли залить полыхавшие пожары, и один за другим корабли взорвались, взметнувшись в черное небо багровыми грибами.
Эти взрывы послужили своеобразным сигналом для брандеров. Получив команду с "Ростислава", подгоняемые попутным ветром, они ходко пошли вперед.
Вцепившись могучими руками в борт, Орлов молча наблюдал за их движением, стараясь угадать, какие цели выбрали командиры.
Освещенные с одной стороны матовым лунным светом, а с другой - заревом горевших кораблей, брандеры на всех парусах приближались к турецким кораблям. Однако четко расписанная во время совета атака уже в самом начале оказалась расстроенной.
Впереди всех шел брандер капитан-лейтенанта Дугдаля, нацелившегося на стоявший на правом фланге линейный корабль. Но турки заметили угрозу и бросили на перехват две галеры, намереваясь пойти на абордаж. Понимая, что теперь пробиться к линкору не удастся, Дугдаль не стал вступать в бой с превосходящим его неприятелем, а сразу поджог брандер, вместе с командой выбросился в море и вплавь добрался до сопровождавшей его шлюпки.
Столь же неудачными оказались действия лейтенанта Мекензи и мичмана Гагарина. Их брандеры дошли к намеченным турецким линкорам, но к этому времени они уже горели, попав под пушечный огонь русских кораблей. Не долго думая, обе команды перебрались на шлюпки, а оставшиеся без управления подожженные брандеры просто пустили по ветру в бухту - на кого Бог пошлет.
И лишь лейтенант Ильин точно выполнил свою задачу. Под яростным артиллерийским огнем он приблизился вплотную к возвышавшемуся громадной огнедышащей скалой 84-пушечному линкору, поджог свой брандер, пересел с командой в шлюпку и, отойдя на безопасное расстояние, взволнованно наблюдал, как огонь быстро охватывает весь корабль. А затем последовал оглушительный взрыв, разметавший огромный линкор, как стог сена под порывом ветра.
Видя, что атака брандеров закончилась, Грейг приказал возобновить артиллерийский огонь. Однако бомбардировка длилась не больше часа, а затем была прекращена ввиду отсутствия необходимости - весь турецкий флот горел, превратив Чесменскую гавань в бушующий огнем и сотрясаемый раскатистым грохотом разрывов кратер вулкана.
Корабли горели, один за другим взрывались и тонули в черных, пенистых волнах. Вслед за уже погибшими пятью кораблями, в четвертом часу ночи взорвался шестой, а спустя два часа на дно пошли еще четыре корабля.
Позднее Самуил Карлович Грейг, описывая это сражение, пометит в своем журнале:
"Пожар турецкого флота сделался общим к трем часам утра. Легче вообразить, чем описать, ужас, остолбенение и замешательство, овладевшие неприятелем. Турки прекратили всякое сопротивление даже на тех судах, которые еще не загорелись; большая часть гребных судов или затонули, или опрокинулись от множества людей, бросавшихся в них. Целые команды в страхе и отчаянии кидались в воду; поверхность бухты была покрыта бесчисленным множеством несчастных, спасавшихся и топивших один другого. Немногие достигли берега…"