Пока швейцар закрывает за ней ворота, большая машина барона отъезжает от сторожки. И, слегка вильнув, пропускает идущего по въезду Адриана.
Швейцар возвращается в сторожку. Его жена в холодной прихожей как раз вешает трубку внутреннего телефона.
- Листер разговаривает, ну как всегда, - говорит она мужу.
- А как он, по-твоему, должен разговаривать? И охота тебе, ей-богу?
- Но чтобы так, совершенно обыкновенным тоном! - шепчет она. - Ох, мне страшно!
- Ничего не будет, миленькая, - вдруг он крепко ее сжимает. - Ничего, ничего не будет.
- Нет, я просто в воздухе чую, это как электричество, - шепчет она. Он берет ее за руку, тащит в теплую комнату. Она маленькая, совсем юная. Хотя вид ее не вызывает подобных опасений, она говорит: - Я, кажется, с ума схожу.
- Клара! - почти кричит швейцар. - Клара!
Она говорит:
- Ночью я видела ужасный сон.
Сесил Клопшток, барон, - у себя на пороге, осунувшийся, дряблый. Дверь открыта, подле нее стоит Листер.
- Баронесса? - спрашивает барон, рассеянно роняя на руки Листеру свое пальто.
- Нет, сэр, баронессы нет еще. Мистер Пассера ожидает.
- Давно?
- С половины седьмого, приблизительно, сэр.
- Был с ним кто-нибудь?
- Две женщины, в машине, ждут снаружи.
- Подождут, - говорит барон, по белым и черным плиткам направляясь к библиотеке. Мешкает, собирается повернуть, потом говорит: - Там помоюсь, - разумея, очевидно, душ при библиотеке.
- Я счел за благо, - говорит Листер, входя в людскую, - сообщить ему про тех двух особ, которые ждут снаружи, по его лицу угадав, что он и сам их видел. "Был кто-нибудь с мистером Пассера?" - спрашивает, а сам в глаза заглядывает. "Да, сэр, - говорю, - две женщины, ждут в машине". И зачем понадобилось задавать мне этот излишний, праздный вопрос, ума не приложу.
- Это он вас пытал, - говорит Адриан, взбивая в мисочке яйца.
- Я, собственно, и сам так решил, - говорит Листер. - И я задет. Я открыл дверь библиотеки. Пассера встал. Барон говорит: "Добрый вечер, Виктор", Пассера отвечает: "Добрый вечер". После чего, поскольку услуги мои не требовались, я почтительно ретировался. Sic transit gloria mundi.
- Посидят, выпьют, - говорит Пабло. Он навел красоту и теперь издали любуется своими волосами в овальном зеркале. Так и сяк поворачивает голову, и волосы темно поблескивают.
- Льда не требовал? - спрашивает Элинор. - Вечно льда им не хватает.
- Льда у них в баре предостаточно, - говорит Листер. - Я сам положил, и под вечер еще поставил намораживать, я, лично, пока вы тут все были заняты собственными делами и названивали по телефону. Льда у них предостаточно. Им не хватает только баронессы.
- А-а, приедет она, будьте спокойны. - Кловис, встряхивая, тщательно уравнивает края в стопке своих бумаг.
- И где ее только носит. - Элоиз плюхается в пухлое, обитое кретоном кресло. - Уж хочется покушать тихо-спокойно.
Адриан приготовил поднос: поставил на него блюдо с омлетом, тарелочку с намасленными тостами, чашку на блюдце и серебряный термос с каким-то питьем. Элинор, оторвавшись от сервировки стола, рассеянно кладет на поднос нож, вилку, ложку; потом накрывает серебряными крышками тосты и омлет.
- Ты что? - Адриан сгребает с подноса нож и вилку. - Совсем уже?
- Ой, забыла. Весь день такое состояние. - Элинор заменяет нож и вилку большой ложкой.
Листер подходит к внутреннему телефону, снимает трубку, жмет кнопку. Телефон жужжит.
- Ужин направляется к нему, на чердак, - говорит Листер. - Ваш воспоследует.
Телефон опять жужжит.
- Мы будем держать вас в курсе, - говорит Листер. - От вас требуется одно: оставаться на месте вплоть до дальнейших наших указаний. - Вешает трубку. - Сестра Бартон дергается, - говорит он. - Этот, на чердаке, разгулялся и, возможно, к ночи еще ухудшится. Тот же случай - интуиция.
Адриан берет поднос, несет к двери, с порога спрашивает:
- Может, сказать сестре Бартон, чтобы доктора вызвала?
- Предоставим это сестре Бартон, - отзывается Листер мрачно, явно занятый другими мыслями. - Пусть уж она сама, как знает.
- Я с ним, на чердаке, тоже, если что, могу управиться, - говорит Элоиз. - Я всегда с ним очень даже хорошо умела.
- Ты бы, девушка, лучше, как поешь, прилегла поспать, - говорит Кловис. - Впереди у тебя важная ночь. Репортеры набегут с самого утра, а то и раньше.
- Это не случится раньше чем, примерно, в шесть утра, - говорит Элоиз. - Они как начнут ругаться, так всю ночь и не уймутся. У меня интуиция, вот и мистер Листер говорит, и...
- Только, что касается твоего положения, исключительно, - уточняет Листер. - В прочее время интуиция твоя равна нулю. В прочее время ты пень пнем. Просто, в твоем положении Ид стремится одолеть Эго.
- Меня надо баловать. - Элоиз жмурится. - Почему мне винограду не дают?
- Дали бы ей винограду, - говорит Пабло.
- Только не перед обедом, - говорит Кловис.
- Клара! - кричит швейцар Тео. - Клара!
- Я умираю просто - такое желание спросить, что у них там творится в доме, - говорит она.
- Иди, иди сюда. Ну иди же, миленькая. - И он тащит ее в комнату, где огонь пылает за каминной решеткой. - Такое желание. - Он говорит.
- Тео! - говорит она.
- Вечно ты со своими кошмарами. - Тео говорит. Он прикрывает дверь комнаты, садится рядом с женою на диван и рассеянно оглаживает ее бедро, глядя на огонь. - Вечно ты со своими кошмарами.
Клара говорит:
- Нам-то все равно ничего не светит. Мы в Мадриде в "Ритце" лучше жили.
- Ну-ну. Нам и тут неплохо. Мы гораздо лучше тут живем. Листер щедрый. Листер очень-очень щедрый.
Тео берет кочергу, ворошит в камине угли, они вспыхивают, и Клара забрасывает ноги на диван.
- Тео, - она говорит, - я тебе сказала, что Адриан заходил, занял два яйца?
- А еще что, Клара? Что еще?
- Ничего. Просто два яйца.
- Только отвернешься, он тут как тут, - ворчит Тео. - Вот я завтра утром барону на него нажалуюсь. - Подходит к окну, опускает шторы. - И на Кловиса. - Он говорит. - Совсем за ним не смотрит. - Тео возвращается к дивану. Клара кричит:
- Нет, нет, не надо, я передумала! - Она его отпихивает, завязывает пояс отороченного шнурком халата.
- И не надоело тебе, Клара. - Тео говорит. - Да-нет, да-нет. Я бы баронессу мог иметь, была бы охота. В любой момент. В любое время дня и ночи.
- Ох, Тео, это же из-за тебя мне такие ужасы снятся, - шепчет Клара. - И зачем так говорить про баронессу, ведь у нее седые волосы. Постыдился бы.
- У нее, возможно, седые волосы повсюду, - говорит Тео. - Собственно говоря.
- Будь я мужчина, - Клара говорит, - меня бы от одной мысли стошнило.
- Собственно говоря, меня не так уж тянет с нею спать, - говорит Тео.
- Слушай, там машина на дороге. Я слышу, - говорит Клара. Но Тео не слушает. Она вцепляется в его подтяжки, шепчет: - Стыд-то какой, в доме ни одного яйца на ужин идиоту-мальчику на чердаке. Нет, что-то там случится. Я всю неделю чую, а ты, Тео?
У Тео нет слов, все существо его теперь сосредоточено на Кларе. Она говорит:
- Там машина подъезжает, Тео. Остановилась у ворот. Тео, лучше ты иди.
Он отрывается от жены только на долю секунды, чтобы сказать: "Молчи".
- Я слышу у ворот сигнал. - Она почти кричит. - Она там дудит, неужели не слышишь? Всю неделю во сне я слышала эти сигналы у ворот.
Тео сопит.
Машина гудит дважды, и теперь уж Тео надевает ливрею, берет себя в руки и обретает обычное свое достоинство не привыкшего суетиться человека. Идет в прихожую, берет из ящика стола ключи и выходит в сырой холод - отпирать ворота, за которыми продолжает сигналить скромный бежевый автомобиль-купе.
Впущенный во двор, он тормозит возле сторожки. Скуластая женщина за рулем одна в машине. Она опускает окно, улыбается:
- Как дела, Тео?
- Очень хорошо, спасибо, мадам. Прошу прощения, что заставил ждать, мадам. Там был вопрос насчет яиц для бедного джентльмена на чердаке, ему на ужин.
Она прелестно улыбается из-под большой меховой шляпы.
- Все без меня разлаживается, правда? А Клара как? Нравится ей новый маленький домик?
- О да, мадам, мы очень довольны этой службой, - говорит Тео. - Мы очень уютно устраиваемся.
- Вы привыкнете к нашим распорядкам, Тео.
- Да, мадам, мы много чего испытали, мы с Кларой. И мы очень хорошо тут обживаемся. - Он весь дрожит, стоя на холодном ветру с непокрытой головой, в своей легкой ливрее.
- С другими слугами найден общий язык? - ласково осведомляется баронесса.
Тео мешкает, наконец открывает рот. Баронесса его перебивает:
- Отношения хорошие? Поладили?
- О да, мадам, вполне, мадам. Спасибо. - Он слегка пятится, с некоторой поспешностью, видимо норовя поскорей нырнуть в тепло сторожки.
Баронесса и не думает класть на руль руку в теплой перчатке. Она говорит:
- Ну, я очень рада. Среди слуг разных национальностей не всегда легко достигается гармония. В здешних краях у нас чуть ли не у единственных достойный штат прислуги. Не знаю, что бы мы с бароном делали без всех без вас.
Тео, скрестив руки, дергает оба рукава ливреи пониже плеч, весь дрожа, как одинокая звезда на ледяной орбите. Он говорит: