- Чего здесь говорить, все и так ясно - поглотил верблюда, ведь давление у него в грудной клетке ниже атмосферного!
- Ясно? Что значит "ясно"?.. Все-таки объясните, как он мог это сделать.
- Нет ничего проще. Обвиняемый сам признался мне и доктору, что обладает способностью естественно поглощать объект, на который он пристально смотрит в течение некоторого времени.
- Неужели обвиняемый в самом деле сделал подобное признание?! - воскликнул математик.
- Не смотрите на меня! - крикнул мне один из философов.
- Я не хочу, чтобы он и меня поглотил! - завопил другой философ.
Юрист, который до сих пор не произнес ни слова, побледнел как мертвец, в зале началась страшная паника. Каждый пытался спрятаться за спину соседа, тех, кто послабее, выталкивали вперед, были даже такие, кто от страха лишился чувств. Все это выглядело невероятно комично, но я почему-то был не в силах рассмеяться. Во вспыхнувшей панике лишь первый юрист, казалось, сохранил самообладание и резко отдал приказ стоявшим с двух сторон от меня верзилам:
- Обвиняемый опасен! Немедленно завяжите ему глаза!
Мне тут же завязали глаза, и в зале снова воцарилось спокойствие. Но еще какое-то время до меня отовсюду доносились тяжелое дыхание и вздохи.
- Итак, я снова спрашиваю первого свидетеля... - Голос юриста немного дрожал. - С какой целью обвиняемый совершал свои преступления?
- Верблюд - ценное домашнее животное. - Голос Рыбьего Глаза звучал то ли отрешенно, то ли победоносно, но совершенно спокойно.
- Ну а зачем ему понадобилась иллюстрация из журнала?
- Конечно для того, чтобы пасти верблюда.
- То есть как это - "пасти"?
- Это была фотография пустыни.
- Вот оно что! Значит, это заранее обдуманное преступление.
- Вы абсолютно правы. Он всё рассчитал точно.
У меня были завязаны глаза, и я не видел, что происходит, но, наверное, все погрузились в размышление - некоторое время в зале господствовала тишина.
Я услышал покашливание и голос юриста:
- Других свидетелей нет?
- Почему же, есть.
- Пятый свидетель, прошу вас.
- Я здесь, - послышался голос.
- Кто вы?
- Машинистка Ёко.
- Что вы хотите засвидетельствовать?
- Этот господин - Карма-сан, - ответила Ёко, сильно закашлявшись.
Поднялся шум. Но больше всех был потрясен я. Я интуитивно почувствовал, что проблема вот-вот решится. Но в чем ее суть, конечно, не понимал.
- В таком случае ответьте: виновен обвиняемый или невиновен?
- Невиновен, конечно, разве не ясно? - сердито ответила Ёко.
Шум усилился.
- Странно.
- Ничего странного. Иначе зачем вы меня вызвали? Есть такой закон, который позволяет без всяких оснований отвергать показания свидетеля?
- Вы правы. Но если одни будут утверждать, что обвиняемый виновен, а другие - что он невиновен, это приведет к ненужному усложнению нашей процедуры. Должно быть решено однозначно - виновен или невиновен... Во всяком случае, инцидент носит экстраординарный характер.
- Это совершенно естественно. В противном случае не было бы никакой необходимости в этом суде, - ответила Ёко.
Ее позиция показалась мне смелой, и я подумал: когда суд закончится и я смогу выйти отсюда, обязательно скажу Ёко, как тронут ее поведением.
- Все же, по моему мнению, - сказал один из философов сонным голосом, - это не совсем так. Не будь суда, не станет и обвиняемого. Не станет обвиняемого, окажется невозможным и преступление. Окажется невозможным преступление, и тогда, даже если появится человек, желающий что-то украсть, он не сможет этого сделать. Следовательно, именно для того, чтобы люди, желающие украсть, свободно могли это сделать, и возникает необходимость в суде.
Раздались аплодисменты. Они были, правда, совсем жиденькие, несмелые, но философ преисполнился самодовольства и заговорил уже не сонным, а бодрым, решительным голосом:
- Таким образом, тот факт, что суд происходит, следует рассматривать как доказательство желания подсудимого, чтобы его признали виновным.
- Что за дурацкая логика! - возмутилась Ёко.
- Издавна известно, что логика - дурацкая штука. И сейчас нет нужды попусту тратить время, изрекая очевидную истину. Свидетельские показания священны, - заявил один из философов, шмыгая носом. - Но даже если обвиняемый и пожелает, чтобы его признали виновным, мы не можем тут же согласиться с ним и заявить: да, виновен. В противном случае, наступление логики будет означать отступление разумного решения вопроса, или, другими словами, наступление своеволия обвиняемого будет означать отступление свидетелей, поэтому в суде, где неукоснительно уважаются свидетельские показания, обвиняемый совсем не обязательно признается виновным, даже если он жаждет этого.
Наконец все это стало невыносимым, и я закричал:
- Я не имею ни малейшего желания, чтобы меня признали виновным!
- Зачем говорить то, чего вы не думаете, - послышался знакомый мне голос. Ужасно плохая дикция - будто у говорившего не было зубов. Может быть, он принадлежал юристу, который до сих пор молчал. - Лживыми показаниями поставить себя в невыгодное положение и этим добиться, чтобы признали виновным, - нас такой уловкой не обманешь.
Возмущенный до глубины души, я так растерялся, что не нашел, что ответить, но тут заговорил другой юрист, и я вовсе лишился возможности продолжить свою мысль.
- Итак, опираясь на принятое нами решение, продолжим допрос свидетеля. Прошу вас.
- Чего тут продолжать? Я считаю весь этот суд дурацкой затеей, - сказала Ёко, но Рыбий Глаз, который, к моему большому удивлению, все это время молчал, ударил кулаком по столу и завопил:
- Поведение свидетельницы - оскорбление суда, граничащее с преступлением! Следует подвергнуть ее перекрестному допросу!
- Да, проведем перекрестный допрос, - сказал юрист. - Я вас спрашиваю: поскольку вы настаиваете на невиновности обвиняемого, не объясните ли причину, позволяющую вам утверждать это?
- Да ее и объяснять-то нечего. Он - Карма-сан.
- Но, согласитесь, довод ваш весьма странный. Какая связь между тем, что обвиняемый - Карма, и тем, что он невиновен? Прошу вас, справьтесь, пожалуйста, в словаре.
- Но ведь Карма - имя существительное собственное. В словаре его не найдешь.
- Замолчите вы наконец, я не к вам обращаюсь!
Послышался шорох перелистываемых страниц - прошло несколько секунд, наполненных ожиданием. Я верил и не верил в то, что Карма - имя, и поэтому с огромным нетерпением ждал результата.
- Нашел. "Карма" на санскрите означает "преступное деяние", - ответил один из философов.
- Таким образом, слова свидетеля противоречат сказанному в словаре. Следовательно, они должны быть расценены как преступное лжесвидетельство.
Я собирался возразить, но голова шла кругом, и я так ничего и не сказал.
- То, что я говорила, - чистая правда! - возмутилась Ёко.
- Но в словаре же ясно написано, - печально сказал юрист.
- Такой словарь не заслуживает доверия!
- Слишком эмоциональное заявление, но его сделала женщина, отнесемся к ней снисходительно.
Раздались аплодисменты. Теперь уже гораздо громче, чем раньше. Откашлявшись, юрист продолжал:
- Если существуют факты, заслуживающие большего доверия, чем словарь, мы с удовольствием послушаем ваше заявление. Прошу вас.
- Может быть, мои слова раздосадуют вас, - с видом неподдельного раскаяния сказала Ёко, - но если я промолчу, это раздосадует вас еще больше, поэтому я и буду говорить. Я - машинистка в отделе документации страховой компании N. Карма-сан работает вместе со мной. Сегодня он с самого утра диктовал мне доклад об огнестойких строениях из бетонного кирпича, а я печатала. В полдень пообедал, сидя рядом с моим столом, а потом играл в шахматы с управляющим.
- Минутку. Ваши слова должны быть подтверждены показаниями управляющего.
- Нет, - перебил Рыбий Глаз, - управляющий является свидетелем, нарушать же установленный порядок мне представляется неуместным.
- Кто дает показания шестым?
- Художник и бродяжка.
- Художник и бродяжка, подойдите к месту свидетелей.
- Куда? Здесь нет никакого места свидетелей, - раздался за моей спиной растерянный голос художника.
- Место свидетелей - это я так сказал, для проформы. Оно может толковаться как нечто неосязаемое.
- Теперь понятно.
- В общем, такое толкование вполне мыслимо. И хватит утруждать нас подобными пустяками. Переходите быстрее к даче свидетельских показаний.
- Что я должен свидетельствовать?
- Как вы сказали? У этого свидетеля совсем нет памяти. Удивительно, моментально забыть то, что мы сию минуту обсуждали. Я полагаю, такого свидетеля опасно допускать к даче показаний, пока не будет проведено освидетельствование его психики.
- Поступайте как знаете.
- Хотя вы и говорите, что мы можем поступать как знаем, мы не собираемся вас освидетельствовать. Но обязанность есть обязанность. Я полагаю, что свидетель должен давать показания, не раздражаясь.
- Вот я вас и спрашиваю: что я должен свидетельствовать?
- Что, говорите?.. - Юрист закашлялся в третий раз и умолк. - Что, говорите? Да, видите ли... - Потом, вспылив, закричал: - Много лишнего болтаете, может, и кто вы такой забыли?!
- Играл обвиняемый после обеда в шахматы с управляющим или нет? - поспешно сказал Рыбий Глаз тихим голосом.
- Совершенно верно, именно это мы хотим услышать, - заявил юрист, сам удивляясь своим словам.
- Откуда же мне это знать? - сказал художник.
- Почем я знаю? - сказал бродяжка.