15
Нет, похоже было, не зря. Первые опыты оказались удачными. Сократили время прокалки форм с семи до шести часов, потом до пяти с половиной, до пяти. И вот уже несколько партий отлили после пятичасовой прокалки, и все детали вышли годными. Заводская "молния" прославила почин Андрея. Сам бригадир повеселел, радуясь повышенному заработку. Минаев пришел на участок, поздравил литейщиков.
И вдруг начался брак. Формы прокаливали, как и до этого, пять часов. В первой партии половина деталей оказалась негодной, вторая вышла почти вся хорошая, а третья целиком пошла в брак.
- Это не из-за прокалки, здесь что-то другое, - предположил Вадим.
- Ведь вчера за всю смену почти не было брака, - отозвался помрачневший Андрей. - Да не только вчера - все три дня.
- Вот именно. Михаил Степанович, что ж ты молчишь? В чем дело, по-твоему?
- А чего я буду говорить? Это вы инженерами себя возомнили - ну и гадайте теперь. А мое дело - плавить да лить.
На участок, где происходила очистка агрегатов от формовочных материалов, прибежал Минаев. Тут же собрались литейщики. Вадим сходил в модельное отделение, принес модель детали, присел на корточки возле сваленных в кучу агрегатов. Модель была нормальная, с четкими очертаниями, а отлитые детали получились какими-то курносыми, с округлыми вершинами.
- Недолив, - сказал Минаев, оглядывая литейщиков.
- Работаешь, как черт, а получишь пшик, как вычтут за брак, - угрюмо обронил Карасик.
- Не вычтут: опыты, - успокоил его Зуев.
- Может, металл холодный лили? - спросил Минаев.
Раньше Вадиму казалось смешным, когда раскаленную сталь называли "холодной", но теперь он уже усвоил терминологию литейщиков. Холодная - это значило, что металл недостаточно прогрет и застывает, не успев как следует заполнить форму.
- Что я - первый день лью? - с апломбом заметил Зуев. - Если не доверяете…
- Брось ты, Михаил Степанович, кто тебе не доверяет? - тотчас возразил Минаев. - Ох, говорил же я, подождать надо с этим делом. Не послушали. А теперь вот возись. Пойду посоветуюсь с Федором Федоровичем.
Разговор с Бережковым вышел трудный. Федор Федорович молча выслушал начальника цеха, потом с обреченным видом сказал:
- Прекрасно, Иван Васильевич. Я займусь литьем, но чертежи на пресс-форму для двадцать восьмой детали задержатся еще на два дня.
- Да зачем тебе самому заниматься? - возразил Минаев. - Поручи кому-нибудь.
- Добейтесь прежде, чтобы был нормальный штат, а потом можно и поручать, - съязвил Бережков.
- Я вас прошу, Федор Федорович… Это же в ваших силах…
- Но силам человеческим, как я уже говорил вам, есть предел, - упрямился Бережков.
Минаев вспыхнул.
- Я настаиваю, требую! Я приказываю, наконец! - закричал он.
- У меня отличный слух, - подчеркнуто тихо сказал Бережков.
- Ох, и любишь ты на нервах поиграть, Федор Федорович. Да поручи Игнатову, пусть разберется, - снова пошел на примирение Минаев.
- Ну, если вы надеетесь, что он поможет…
Толя Игнатов пришел к литейщикам в конце дня, когда они, закончив смену, уже собирались домой. Явно в подражание Бережкову он ходил на работу в добротном новом костюме и модном галстуке. Он вообще старался походить на Федора Федоровича во всем. Был внешне медлителен, говорил негромко, суждения свои высказывал авторитетно и безапелляционно.
- Так в чем тут дело? - спросил Толя таким тоном, точно заведомо знал, что речь пойдет о чем-то пустяковом, не достойном его вмешательства.
Зуев стал подробно объяснять, как вели плавку, как заливали. Но Игнатов слушал рассеянно.
- Это можно было предвидеть, - заявил он. - За пять часов формы не успевают как следует прокалиться, при заливке из стенок выделяются пары и газы, которые не пускают металл. Вот вам и причина недолива.
- Но в прошлую смену мы калили так же, - напомнил Андрей.
Толя Игнатов пожал плечами.
- Чистая случайность! Надо прокаливать формы как прежде, в течение семи часов.
- Почему же… - начал было опять Вадим, однако Игнатов посмотрел на него так, точно хотел сказать: "Как, ты тоже считаешь себя вправе судить о столь сложных вещах?" И, не дослушав, он пошел в техотдел, чтобы сообщить свои выводы. Вадим хотел было остановить Игнатова, но махнул рукой.
- Еще не все потеряно, - ободрил он приунывшего Андрея. - Я вот что надумал…
План Вадима заключался в том, чтобы пойти к Петру Антоновичу, рассказать ему все и узнать его мнение.
- Удобно ли? - усомнился Андрей. - Человек болеет, а мы полезем к нему с делами.
- Посмотрим, - решил Вадим. - Если ему очень плохо, не будем говорить. Проведать так и так надо.
В тот же вечер они отправились к Нилову. Мастер жил далеко. Вадим с Андреем долго ехали на трамвае, потом несколько кварталов шли пешком по окраинной малолюдной улице.
- Вот оно, имение Петра Антоновича, - сказал Вадим, увидев наконец нужный номер.
"Имением" оказался небольшой, но крепкий деревянный домик, за которым виднелся фруктовый сад. На стук калитки на крыльцо вышла полная пожилая женщина.
- Проходите, проходите, - приветливо пригласила она гостей, узнав, что они с завода. - Вот обрадуется Петя, а то уж вовсе заскучал. Сюда пожалуйте.
Она проводила их в небольшую, чистую и теплую комнату. До пояса укрытый одеялом, Петр Антонович лежал на кровати в белой рубахе с засученными рукавами и перочинным ножом вырезал из чурбачка куклу. Белокурая девочка лет трех серьезно следила за его работой.
- А-а, вспомнила молодежь про старика, наконец-то, - сдержанно укорил гостей Петр Антонович. - Присаживайтесь.
Они сели и огляделись. У одной стены было устроено несколько полок, застеленных бумагой с вырезанными по краям фестончиками и сплошь заставленных книгами. На небольшом столе лежала чертежная доска, на нее был наколот лист ватмана с незаконченным чертежом. Широкий подоконник занимали горшки с буйно разросшимися цветами. У кровати лежал пестрый половичок. Вся эта маленькая теплая комната понравилась посетителям своим семейным немудреным уютом, которого им недоставало в общежитии.
- Как здоровье, Петр Антонович? - спросил Вадим.
- Теперь-то лучше, - бодрясь, отозвался мастер, но по его похудевшему лицу с густой синевой под глазами и углубившимися за эти несколько дней морщинками Вадим и Андрей видели, что мастеру не так уж хорошо.
- Денька через два-три думаю на работу, - продолжал Петр Антонович. - Сердце шалит. Старею. Лидочка, пойди, скажи бабушке, чтобы чай собрала, - обратился он к девочке.
- Внучка ваша? - спросил Андрей.
- Внучка, - гордо улыбнулся Петр Антонович. - Сын с невесткой в Чехословакию уехали работать, а внучку нам со старухой оставили. Ну, как там дела-то?
- Дел без вас много натворили, Петр Антонович, - сказал Вадим. - Не разберемся никак с ними.
Но они ничего не успели рассказать - вошла жена Петра Антоновича с полной тарелкой душистых яблок.
- Вот, покушайте, - предложила она. - Из своего сада. А там и чаек поспеет.
- Да мы не хотим, - застеснялся Андрей. - Только что в столовой были.
- У меня пироги свежие, домашние, - похвалилась хозяйка. - Таких вам ни в одной столовой не испекут.
Она ушла и увела с собой державшуюся за подол внучку, а Андрей стал рассказывать о событиях на литейном участке.
Петр Антонович, вначале ковырявший ножом свой чурбачок, вскоре отложил работу и, глядя из-под приспущенных век своими умными усталыми глазами, стал слушать внимательнее.
- Если столько деталей вышли годными, это не случайно, - задумчиво проговорил он, отвергая заключение Игнатова. - А сегодня какие, говорите, детали шли?
Вадим объяснил.
- Та-ак… Те, что покрупнее, стало быть, хороши, а мелкие не удались. Для мелких металл нужен горячее. А, может… Не холодный ли, в самом деле, металл лили? Пирометристка могла не доглядеть, а Зуев насчет качества человек беззаботный. Он за рублем ничего ни знать, ни видеть не желает. Вот ведь не ко времени я заболел!
- Надо будет пирометристке сказать, чтобы внимательнее температуру замеряла, - заметил Вадим.
- Это так, - согласился Петр Антонович. - Но вы вот еще что… вы сами, помимо нее, проверьте. Нормально прогретый металл застывает на поверхности форм через восемнадцать-двадцать секунд после заливки. Вы и заметьте.
- Эх, я ведь это знал, да как-то ни к чему было, - признался Андрей.
- Теперь проследим, - сказал Вадим.
- Да, не вовремя я, - опять посетовал Петр Антонович. - А ты молодец, Андрей, - добавил он, и взгляд его засветился такой теплотой и гордостью, точно Андрей был его сыном.
- Если бы не Вадим… - поспешил Андрей поделить похвалу.
- Вадим в корень глядит. Сейчас это особо важно. Нельзя нам в новый цех со старой технологией переходить.
- Это конечно, - согласился Андрей. - А кто тут у вас чертит, Петр Антонович? - спросил он, указывая на чертежную доску.
- Да вот, балуюсь иногда, - признался мастер, отчего-то смутившись. - Образования маловато, а думки разные покою не дают. Решил сито механическое сделать, да еще экскаватор вроде такой, чтоб женщинам на формовку просеянный песок подавался. Кустарно работаем, верно сказал министр.
Вадим поглядел в темное, все в морщинках лицо мастера, в его умные глаза, потом перевел взгляд на книги, заполнившие полки.
- Насчет образования - это вы зря, Петр Антонович. Может, не всякий инженер столько, сколько вы, знает, - сказал он.
И тут же он вспомнил Толю Игнатова с его презрительно поджатыми тонкими губами. "Еще погоди, товарищ инженер, - неприязненно подумал он. - На этот раз не присвоишь чужую славу. Андрей докажет…"