Иногда, после особенно волнительных моментов в их общении, он, хоть и ненадолго, погружался в депрессию, и это были крайне тяжёлые для него моменты. Мысли о будущем часто загоняли его в такое состояние. Ведь он боялся даже мысленно произносить про себя слово любовь, понимая, что ему совсем не место в их отношениях – любовь ведь означает желание быть вместе всегда, физическую близость…но ведь об этом не могло быть и речи. И всё же, глядя на неё, в очередной раз гуляя где-нибудь подальше от людей, он несколько раз едва сдержал себя от того, чтобы признаться ей в любви. Но здравый смысл всегда брал верх, и Степа лишь краснел, сопел, смотрел на неё, но прекрасные и в то же время страшные для них обоих слова так и не сорвались с его уст.
Вот и сейчас, Стёпа, пережив очередной подобный приступ чувств, медленно шёл рядом с Надей и, чтобы отвлечься, глядел себе под ноги. Его огромные, старые, латанные – перелатанные кроссовки шлёпали рядом с её туфельками, как два разваливающихся корыта. Надеюсь, от них хоть не воняет, подумал он, и ему захотелось провалиться под землю от стыда.
- Степа, а почему ты ни разу не позвал меня в гости? – вдруг совершенно неожиданно спросила она.
- В гости? – смутившись, переспросил он. – Ну… не знаю даже. Мне как-то не приходило это в голову. Да и потом, вряд ли тебе там будет интересно. Общага и общага… - он замолчал, не зная что добавить.
- Зря ты так думаешь – немного склонив голову набок, сказала Надя, глядя на него снизу вверх. – Мне очень интересно, как ты живешь. Пойдём к тебе?
- Ко мне? – ещё более ошарашено спросил он. Мысли позвать её в гости действительно даже не посещали его, и сейчас он лихорадочно соображал, не оставил ли в комнате чего-то такого, что могло бы смутить его ещё больше.
- Ну, пойдем – решился он. – Только это далеко, надо ехать на электричке.
- А я не тороплюсь – улыбнувшись, с вызовом сказала она, и Степа в очередной раз подивился озорному характеру этой красивой и такой хрупкой с виду девушки.
Через час они уже шли по пустырю, раскинувшемуся на подходах к их заводу. Стояла отличная погода, но густая трава уже пожелтела и высохла, прихваченная ночными заморозками, поэтому пустые банки, покрышки и прочий мусор повылазили на свет, превращая живописную зелёную лужайку в обычный загаженный пустырь.
- Свинарник тут у нас – негромко сказал Степа, заметив, как Надя оглядывается по сторонам. – Зато когда снег выпадет, опять красиво будет. Летом и зимой мусор не видно, а осень и весна – его время. Мы убираем по чуть-чуть, но пустырь вон какой огромный, так что весь не скоро разгребем – он пнул очередную лежащую возле тропинки жестяную банку. Та, весело позвякивая, улетела в кусты.
- Да это вообще неважно, какой тут вид. Но вы, конечно, молодцы – сказала Надя, проводив банку взглядом. – А вон там что? – спросила она, указав рукой вперёд.
Степа поднял глаза.
- А это и есть мой дом – смущённо улыбнулся он, увидев высунувшуюся из за холма громаду их завода. – Ну, то есть не только мой, конечно – чуть помедлив, добавил он.
Через несколько минут они уже входили в открытые Степой ворота общаги.
- Забавно тут у вас – сказала она, с интересом оглядывая огромный для неё коридор, в котором они оказались. Стёпа внимательно посмотрел на неё – но ничего, кроме любопытства, не читалось на её лице. Они медленно прошли вглубь и остановились возле входа в Стёпину комнату.
Степа неуклюже ковырялся в замочной скважине, когда соседская дверь тихо скрипнула.
Он повернулся и увидел дядю Виталика, робко выглядывающего из своей комнаты. Степа улыбнулся ему, затем опустил взгляд вниз.
Надя, казалось, превратилась в маленькую статуэтку. Она, задрав голову вверх, смотрела на Степиного соседа, широко раскрыв рот и замерев на месте.
- Привет, Стёпка – деликатно покашляв в кулак, сказал Виталик. – Ты знаешь, тут дельце к тебе есть…. Ой, ты не один – спохватился он, разглядев внизу Стёпину гостью, и тут же попятился обратно к себе. – Простите, пожалуйста – смущённо забормотал он. – Старый стал, вижу совсем плохо – он бросил на Степу виноватый взгляд.
Степа стоял, совсем растерявшись и не зная, что делать.
- Ничего-ничего – пришла в себя наконец Надя. Её голос так непривычно тонко прозвучал в стенах этого странного общежития.
Дядя Виталик ещё раз сконфуженно улыбнулся и закрыл за собой дверь. Степа наклонился и посмотрел на Надю. Та улыбалась, но круглые глаза выдавали её – он явно успела не на шутку испугаться.
- Уфф – выдохнула она и встряхнулась. – Я как-то не готова была увидеть твоего соседа. Прости, если повела себя невежливо.
Стёпа, не зная, что сказать, неловко пожал плечами и продолжил ковыряться в замке. Через пару минут он поддался, и они вошли внутрь.
Настроение было подпорчено. Степе опять казалось всё вокруг уродским и нелепым, и он, предложив Наде присесть на его тахту, отвернулся и стал разгребать заваленный рабочими вещами стол.
Она же, с ногами забравшись на кровать, рассматривала развешенные по комнате картины.
- Это чьи? – спросила она, показав рукой на стены.
- Мои – повернулся Стёпа. – Так, балуюсь иногда.
- Ничего себе – балуюсь! – с чувством сказал Надя и встала на ноги, рассматривая висящую рядом с ней картину. – Да ты просто талант! Тебе надо делать выставку, дружище!
Степа улыбнулся.
- Все так говорят.
- Да потому что так и есть – она перешла к другой картине и привстала на цыпочки, чтобы лучше её рассмотреть. – Слушай, а среди таких, как вы, есть известные художники?
- Среди гигов? - переспросил Стёпа. – Да, есть. Но немного. Есть один уличный художник известный, точно, да и вроде ещё есть… Но как они добились признания – я не знаю. Сложно это, никто не хочет иметь с нами дело.
- Да? – переспросила Надя. – Странно. Мне этого не понять.
Степа пожал плечами и начал собирать разбросанную на столе бумагу. Повисла неловкая пауза.
- Слушай, а почему вообще так происходит? – спросила Надя. – Ну, с ростом? Я, честно говоря, совсем немного об этом всем знаю – она смущённо развела руками.
Степа посмотрел на неё и положил сложенные листы на полку.
- Как нам объясняли в больнице, это последствия глобального медицинского эксперимента, который проводили очень давно, несколько поколений назад. Тогда учёные придумали какую-то вакцину, сильно влиявшую на генетический код человека. Это открытие было настоящим спасением от многих проблем. Поначалу все шло отлично – но со временем у этой вакцины обнаружились побочные эффект. Их несколько, и один из них – у некоторых людей препарат вызывал бурный рост – и в итоге стали появляться люди, вырастающие в несколько раз больше, чем все остальные – Степа бросил на Надю осторожный взгляд и продолжил:
- Но нас не так уж много. И поэтому мы не представляем для основного общества большой проблемы – Стёпа грустно усмехнулся. Настроение безудержно скатывалось в какую-то депрессивную пучину. – Каждый сам выкручивается, как может. Устраивает свою жизнь по мере возможностей. Я вот живу так – и он обвёл рукой свое скромное жилище.
- И что, все растут одинаково? – спросила Надя.
- Нет – ответил Стёпа, взяв тряпку и начал протирать пыль с полки над рабочим столом. – Есть разные степени отклонения в генах. Это называется индексом роста.
- А какой у тебя индекс роста?
Он бросил на неё короткий, болезненный взгляд, затем отвернулся и сгрёб со стола мятую бумагу и прочий мусор.
- Восемь – негромко бросил Степа, не оборачиваясь.
Максимальным индексом нарушения роста был показатель десять. Но и восемь означало, что где- то к тридцати годам Степа будет примерно в пять раз больше обычного человека. А уж больше неё, наверное, и вовсе раз в шесть. Это если он вырастет до среднего роста гигов, а если ему суждено стать высоким даже по их меркам – даже сказать трудно, каким он окажется. Одно точно ясно – их будет разделять пропасть. Она станет для него маленькой и хрупкой, как кукла, а он для неё огромным монстром, способным неловким движении руки переломать ей все кости. Что тогда должно произойти с их дружбой?
- Понятно - сказала она. – Хотя на самом деле ничего не понятно.
Степа повернулся, внимательно посмотрел Наде в глаза и добавил:
- Это значит, что к тридцати я стану таким же, как мой сосед.
В комнате повисла тягостная пауза. Чтобы хоть как-то сбить напряжение, Степа начал разбирать разбросанные по столу ручки и карандаши. Несколько штук упало на пол, и Надя, легко спрыгнув с кровати, начала помогать ему.
Степа сел на корточки, поравнявшись с ней ростом. Он быстро подняла закатившиеся под стол карандаши и сейчас протягивала их ему, глядя прямо в глаза.
- Прости, пожалуйста, если я смущаю тебя. Просто мне всё это интересно, я никогда толком не сталкивалась с такими, как вы. Нет, ну я конечно, слышала, что это бывает, но чтобы вот так… - она смущённо потупилась.
- Да ничего – печально улыбнулся Стёпа. – Ты зато общаешься со мной. А большинство людей просто шарахаются в стороны, как от прокажённых, совсем не думая о том, что я точно такой же человек. Просто большой. Но я же в этом не виноват?
- Виноват – в чём? – вдруг спросила Надя, вновь сев на кровати и поджав ноги. – Я вообще не понимаю и не вижу разницы, если честно. Ну, я – маленькая, а ты большой. Какая разница? Я и для своего круга маленькая и хрупкая, а для тебя наверное вообще как игрушка. Но меня это не особо пугает.