На сегодня дел было немного. Убрать из раздевалок лишнюю форму, разнести воду, подготовить лёд. С первым он покончил быстро, а вот с катком не хотелось торопиться. Что- то завораживало его в этом процессе. Машина, заливающая лед, медленно скользила по исчёрканной коньками поверхности, оставляя за собой гладкую и скользкую полосу. Будто гигантская механическая улитка, совершающая свою неспешную задумчивую прогулку. За рулем, ему, конечно, было тесновато, но на машине не было крыши, поэтому он мог спокойно высидеть на ней нужные полчаса, расставив в стороны коленки и наклонившись к рулевому колесу. Как ребёнок, выросший из игрушечной машинки, подаренной ему на день рождения несколько лет назад – грустно подумал он, случайно увидев своё отражение в плексигласовом ограждении коробки.
Проезжая очередной круг мимо сектора С, он увидел место, где сидела та девушка. Он снова вспомнил её взгляд – пронзительный, цепкий…будто прожигающий тебя насквозь. И в нем не было того, что он так привык видеть в глазах смотрящих на него людей – не было отвращения, брезгливости... и не было страха. Он всегда старался прятать глаза от женщин – ведь большинство из них видело в гигах угрозу, озлобленных без женской ласки и внимания троллей, способных на что угодно. Как морально, так тем более и физически.
А у неё не было этого и в помине. Было что-то другое, но что… Возможно, Степе и не доводилось сталкиваться с такими взглядами раньше. Он кружил по катку, стараясь думать о чём-нибудь другом, но хрупкая красавица всё равно не выходила у него из головы. Стёпа старался прогнать от себя эти мысли – таким, как он, нечего даже и думать соваться к обычным женщинам, можно таких проблем выхватить, зачем они ему. Но получалось плохо – он раз за разом мысленно возвращался к красному платью, будто светящемуся на трибуне.
Закончив подготовку катка, он загнал машину в подсобку и вышел обратно к коробке. Потянувшись и размяв затёкшие ноги, он встал, сунув руки в карманы, и задумчиво смотрел на блестящий, местами уже схватившийся лёд. Пора идти к себе в подсобку – тесную каморку в задней части арены, где ему приходилось находиться, когда лед был занят. Сегодня не будет игры – только частные детские секции по хоккею и фигурному катанию, а пугать своим появлением маленьких детей Степе было строго запрещено. Теперь он сможет выходить сюда только во время технических перерывов. Забившись в каморку, он достал книгу, помогавшую ему коротать время в такие часы, и углубился в чтение.
День пролетел довольно быстро. Степа доделал последние дела, выкинул мусор последних посетителей катка и встал возле трибун, оглядывая вновь залитый лёд, затем погасил свет и медленно пошёл в сторону выхода.
На проходной он попрощался с охраной, затем, низко наклонив голову, вышел из чёрного хода ледовой арены и тут же обомлел от неожиданности.
Перед ним, метрах в десяти, стояла она.
Сначала Стёпа решил, что ему померещилось, или у него совсем уже съехала крыша. Но тут она сделала к нему несколько шагов навстречу и помахала рукой. Это был не мираж. Он же, от неожиданности и смущения не в силах сдвинуться с места, молча стоял, ссутулившись, и исподлобья смотрел на неё, низко наклонив голову.
Она, видимо, устав ждать, когда он пошевелится, подошла ещё ближе и просто сказала:
- Привет.
У неё оказался звонкий и приятный голос. Степе почему-то показалось, что он знал, что её голос таким и будет – будто бы он слышал его раньше. Но это было абсолютно невозможно. Взяв себя в руки, он, краснея, выдавил в ответ:
- Здравствуйте.
Она звонко засмеялась.
- Такой большой, а смущаешься, как ребёнок.
Услышав слово "большой", Степа вздрогнул и бросил на неё подозрительный взгляд – но нет, он не хотела его обидеть или унизить. Это прозвучало легко и непринуждённо, без какого-то подтекста и дополнительного смысла. Не дав ему опомниться, она продолжила:
- Меня зовут Надя. А тебя? – она с любопытством смотрела на него, ожидая ответ.
- Стёпа – выдавил он из себя и покраснел.
- Стёе-па – протянула она и засмеялась. – Это как дядя Стёпа – великан из стишка? Ой, прости – она прижала ладонь ко рту, но глаза продолжали озорно блестеть. Стёпа уже слышал разные вариации этой шутки и раньше, но только сейчас она показалась ему совсем не обидной. Он смущённо улыбнулся.
- Вроде того.
- Тебе куда идти?
Он неопределённо махнул рукой в сторону.
- Туда. Но мне далеко.
- Можно, я прогуляюсь немного с тобой? - просто спросила она.
Стёпа, слышавший такой вопрос чуть ли не впервые в жизни, не нашёлся что ответить и молча кивнул головой.
Они неторопливо пошли по алее бок о бок. Степа шагал, изредка поглядывая на неё сверху вниз, совершенно не зная, о чём говорить.
- Спасибо тебе – сказала она, подняв голову вверх и перехватив его взгляд. – За то, что утихомирил тех двух уродов. Я уже думала, что и мне достанется.
Степа пожал плечами.
- Не за что. Любой бы на моем месте сделал бы то же самое – он смутился и отвел глаза в сторону.
- Ну, не знаю – задумчиво протянула Надя. – Я не уверена. Но это неважно, на самом деле. Главное, что это случилось.
Степа посмотрел на нее и снова смутился. Он вдруг понял, что ему трудно выдерживать её взгляд. Или это он уже совсем отучился смотреть людям прямо в глаза? Она же смотрела на него, явно ни о чем не заморачиваясь, не боясь и не испытывая какой-либо неприязни – Степа видел это совершенно отчетливо в её живых, будто светящихся изнутри глазах, с любопытством изучающих его.
- А потом я подумала, что было бы здорово пообщаться как-нибудь с тобой вживую – продолжила говорить Надя. – Мне показалось, что ты интересный человек. И потом, мне еще никогда не доводилось видеть такого большого парня – она дернула его за рукав куртки – надеюсь, тебя не обижает, когда я так говорю?
- Нет – чуть охрипшим голосом сказал он и негромко покашлял, прижав ладонь ко рту. – Знаешь, особо ни у кого не возникает желания со мной говорить и обсуждать подобные вещи. Кроме знакомых, естественно. Поэтому я себя чувствую неловко, если честно.
- Ну, это ничего страшного – сказала она и замолчала, будто что-то обдумывая. В парке вокруг них было тихо и спокойно – разве что порывами налетал ветер, бросая им под ноги задумчиво шуршащие жёлтые листья.
- Так что, мы будем дружить? – вдруг спросила она со свойственной ей простотой, и Степа, в который раз за этот вечер, опять покраснел.
- Ну… ээ.. не знаю…ну да. То есть, конечно да – выдавил он из себя.
- Смешной ты – негромко засмеялась Надя и показала рукой куда-то в сторону.
- Пойдём туда, там есть очень красивый пруд. Был там?
Степа мотнул головой, и они свернули на одну из боковых тропинок.
Домой Степа вернулся уже глубоко ночью. Последние два километра до дома он пробежал – просто захотелось услышать шум ветра в ушах и дать выход рвущимся наружу эмоциям. Сердце колотилось в груди, как молот, а на душе искрилось и переливалось какое-то совершенно новое, незнакомое ему чувство.
На самом-то деле, ничего особенного и не произошло. Они просто гуляли, болтали о том о сём – поначалу разговор не клеился, но потом Стёпа немного расслабился, и общаться стало значительно проще. А Надя, кажется, и вовсе не знала, что значит стесняться – она говорила, рассказывала о себе, задавала вопросы, некоторые из которых порой ставили Стёпу в ступор – даже со своими друзьями из общаги он порой не затрагивал тех тем, которые обсудили они, медленно слоняясь по парку. И всё это было так непохоже на всё то, с чем ему приходилось сталкиваться ежедневно… Поэтому Стёпа и бежал, перескакивая встречающиеся на пути препятствия, как заправский спринтер, но душа его, казалось, летела впереди него. Ему не хотелось думать сейчас о том, что эта дружба не может быть вечно, и что они вообще, можно сказать, люди разных видов – но сейчас ему было плевать на это всё. Он просто упивался своими эмоциями и был абсолютно счастлив.
Ввалившись домой, он быстро разделся и со всего размаху запрыгнул в угрожающе заскрипевшую тахту, после чего зарылся в одеяло и закрыл глаза, перебирая в памяти события и картинки прошедшего вечера… Вот они идут вдоль пруда, и он протягивает ей руку, помогая взобраться на бордюр, а она заливисто смеётся, заметив его смущение от контраста большой и грубой Стёпиной лапы и её узенькой ладошки. А позже они сидели на лавочке, и Степа, вконец успокоившись, рассказывает про свою работу, учёбу – а она слушает, широко раскрыв глаза. На самом деле слушает, а не делает вид. И таких картинок было много – и сейчас они роились в голове у него, словно бабочки над благоухающим весенним лугом.
Степа поворочался и взял с тумбочки телефон. Сняв блокировку, он увидел выскочившую на экран надпись – "Получено новое сообщение". Лицо тут же расползлось в улыбке – перед тем, как попрощаться, они конечно же обменялись телефонами, и сейчас он был стопроцентно уверен, что знает, от кого это сообщение.
"Спокойной ночи. Надеюсь, мы ещё увидимся" - прочитал он, и настроение, и без того зашкаливающее, стало ещё лучше. Он снова погрузился в воспоминания, ещё такие живые и яркие, но минут через двадцать усталость взяла свое, и Стёпа крепко уснул.
Следующие две недели прошли для него как в каком-то сне. Учёба, работа, все проблемы отошли на второй план. Степа даже перестал замечать косо поглядывающих на него на улицах людей – теперь ему было просто наплевать них. Они с Надей встречались почти каждый день, в основном гуляли в окрестностях или смотрели вместе хоккейные матчи, и он ждал этих встреч, как истосковавшийся по свету астронавт ждет солнца после полугодовой лунной ночи.