Вслед за ним она вбежала в избушку, поставила к пылающим дровам котёл, полный снега, а сама села на скамью перед печью и протянула к теплу красные, мокрые пальцы. Спохватившись, она подвинулась:
- Садись, Домовой, грейся… - Взглянула на парня и рассмеялась. - А может под шесток полезешь?..
- Ничего, тут не тесно…
Вася сел рядом, коснулся плечом её плеча. Она с ним одинакового роста…
Снег в котле быстро таял, и в избушке пахло весной.
- Люблю берёзовые дрова! - встрепенулась Вера. - Горят весело, жарко: огонь как солнышко!..
- У нас дома всегда - берёзовые, - сказал Вася. - В тайге рубим, по реке сплавляем…
Заметив на подоконнике большое, как брюква, ребристое яблоко с мутнокрасным, будто размытым румянцем, Тася взяла его и, подбежав к звеньевой, повертела перед её глазами: в саду живём! Вера выхватила яблоко; покачивая на ладони, усмехнулась:
- Шаропай? Про него говорят: велика Федора да дура! Вроде твёрдой деревяшки. И кислее его ничего нет.
- А вот неправда! Зимой и Шаропай хорош! - Вася достал из деревянных ножен острый охотничий нож, разрезал, вернее раздробил яблоко на несколько частей. - Пробуйте!
Девушки грызли мёрзлое яблоко и. подзадоривая Веру, наперебой хвалили. Она шаловливо морщилась, а когда проглотила последнюю крошку, сдалась:
- Есть можно. Ещё бы столько да полстолька и четверть столька. Давайте искать!
Яблок в избушке больше не было, но поиски дали новую находку: из-под лавки Вера достала коричневую лесную губу, из тех, что растут на трухлявых пнях. Волнистая! С белым узором!
- Девчонки, посмотрите! Какая красивая! Домой бы такую! Подаришь? - Подождала, пока парень кивнул головой. - Люблю разговаривать со щедрыми.
Вася начал свежевать зайца. Он подвесил его к деревянному крюку и, держа нож тремя пальцами (указательного и среднего на правой руке у него не было), бережливо снимал шкурку. Вера, взяв лампу, подошла посветить.
"Давно потерял пальцы, - подумала она. - Уже наловчился работать тремя…"
Пока девушки за её спиной балагурили и оглушительно хохотали, Вера вполголоса разговаривала с парнем:
- На наше счастье ты сегодня отправился на охоту.
- Я пришёл берёзу сеять, да ветер помешал.
- Берёзу?! - Вера посмотрела широко раскрытыми глазами. - Зимой сеять?!
- Да, по снегу… Хочу вырастить саженцы для защитных лесных полос.
- Вот интересно! Никогда не слышала про такую посевную… - И вдруг у неё вырвался беспокойный вопрос. - А тебя домашние не потеряют?
- Нет… Мама привыкла к моим отлучкам.
- Ма-ма… - беззвучно повторила Вера, а потом сказала вслух. - Отцы, наверно, тревожатся меньше…
- Может быть…
Они разрезали тушку зайца на мелкие части и положили в котёл. Вера залила мясо водой, посолила и поставила в печь. Тем временем подружки умолкли. Лиза прохаживалась, прихрамывая, и вздыхала. Гутя подтолкнула её к печи:
- Погрейся, а то у тебя все слова смёрзлись - молчишь.
Лизу усадили перед шестком. Подруги сели по обе стороны и обнялись. Им было хорошо в этой тёплой избушке, хорошо оттого, что о них заботился молодой охотник, и они позабыли об усталости и о том, что дома тревожатся родные. Катя запела высоким чистым голосом:
Я любила воду пить,
Любила по воду ходить…
Подруги отозвались:
Мимо дома милого
Ходьба моя любимая.
И все посмотрели на Веру. Та, качнув головой, поспешила ответить песней:
Много звёздочек на небе.
Но одна светлее всех…
Голос дрогнул. В душе она упрекнула себя - зачем, зачем необдуманно запела эту частушку? Лучше бы другую. Но подруги дружно подхватили, и Вера, вскинув голову, продолжала петь:
Много мальчиков на свете,
Но один милее всех.
Катя, наверно ради забавы, громко выкрикнула;
А Семён милее всех!
Вера шлёпнула её по плечу. Катя, смеясь, сказала:
- Я могу и другое… Что твоей душеньке угодно… И запела:
В поле рожь, в поле рожь
Девушка посеяла…
Вера поморщилась - опять не то поют. А подруги той порой закончили частушку дружным озорноватым всплеском голосов:
Разнесчастную любовь
Девушка затеяла.
В этот вечер всё шло как-то необычно. Необычным было и то, что Вера ни разу не вспомнила Семёна Забалуева, а когда упомянули о нём - даже рассердилась. Отчего бы это? Уж не оттого ли, что молодой охотник из дальней деревни услышал о её тайне? Да и какая тут тайна, - в колхозе все знают, что Семён - её жених. Свой колхоз - свой дом. Дома, конечно, могут знать, но эти болтливые девчонки готовы раньше времени на весь район разблаговестить.
Гутя не привыкла видеть грусть и растерянность в глазах подруги и, чтобы развеселить её, схватила заслонку и ударила четырьмя пальцами:
Ой, девки, беда,
Балалайка худа.
Надо денег накопить,
Балалайку купить.
Вера вскочила, притопнула и, помахивая рукой, закружилась по избушке.
Вася глянул на неё, и у него выпала заячья шкурка. Ударив в ладоши, он пошёл вприсядку по неровному шаткому полу.
Избушка дрожала, казалось, не столько от задорной пляски, сколько от дружных и громких песен:
По заветной тропочке
Износил подмёточки.
Только новые купил -
Кто-то милую отбил.
Распрямившись, Вася притопывал и гулко бил в ладоши.
- Пимы расхлещешь! - крикнула Тася.
Он, не останавливаясь, махнул рукой.
Подогреваемая быстрым темпом "музыки", Вера, гибкая, как талинка, кружилась легко, временами едва касаясь щербатого пола. Лиза исподлобья следила за ней и сетовала на ушибленную ногу и на то, что не может выйти на круг. Её зеленоватые глаза постепенно становились тёмными, как те тихие омута, в которых, по народной молве, водятся черти. А Гутя, озорновато посмеиваясь, всё чаще и чаще ударяла пальцами о заслонку и постукивала пяткой о пол. Она смотрела на парня, теперь кружившегося на одной ноге, и с удовольствием отмечала, что пышные пряди волос уже начали прилипать к взмокшему лбу.
- Мало, соли ел! - рассмеялась она, - Нашу Верку ещё никто не переплясывал.
Огонёк в лампе метнулся в сторону и погас. Лиза обрадовалась, - уж теперь-то Верка остановится. Но девушка продолжала кружиться по избушке, лишь слегка освещённой пламенем, игравшим в глубине печи. И парень не уступал ей, хотя и натыкался то на стол, то на кровать. А девушки ждали - вот-вот он сойдёт с круга. Им будет над чем посмеяться!
Подзадоривая Веру, Катя запела с шутливой требовательностью:
Отдавай, подруга, друга.
Отдавай, красавица!..
И Вера закружилась быстрее прежнего. Никогда она не плясала с таким огоньком и с такой удивительной лёгкостью и плавностью, как сейчас. И подруги смотрели на неё восторженными глазами: перепляшет парня! Вот уже скоро. Вот ещё немного. Ещё…
Но в это время, заглянув в печь, Лиза крикнула истошным голосом, чтобы переполошить всех:
- Ой!.. Варево-то поплыло!..
Гутя пропустила такт, ударила невпопад и бросила заслонку на лавку.
- Всю обедню испортила! - упрекнула подругу. - Вася в своей деревне с ребятами будет смеяться: "В "Колоске" худые плясуньи!.."
Катя, держа ухват, подбежала к печи. Вера, недовольная тем, что ей не дали наплясаться, уколола Скрипунову недоброй усмешкой.
- Я думала, тебе мышонка за кофту сунули! Гаркнула во всё горло! Не надорвалась, случаем?
- За тебя боялась - как бы сердечушко не зашлось да не лопнуло.
- Зря помешала! Верка упарила бы Васю, как миленького! Сошёл бы с круга, запросил бы пить.
- Закаялся бы с нами плясать… Уж это факт!
- На всю бы жизнь, небось, запомнил.
Засветив лампу, девушки накрывали стол. Вася, отойдя в сторонку, следил за Верой. Тесноватый синий свитер плотно прилегал к её груди, обтягивая покатые плечи, красивую белую шею. Его мать любит таких, быстрых на ногу, весёлых и хлопотливых…
Чашек не хватило. Васе с Гутей и Верой пришлось хлебать из одной. Все трое сидели на короткой скамье: девушки по краям, парень - в середине. Вася не замечал случайных прикосновений Гути. Зато приятная теплота плеча второй соседки пробуждала в его груди жаркий трепет, и он, забывая обо всём, не поддерживал разговора, на вопросы отвечал невпопад.
Ему наперебой подвигали хлеб. Он брал маленькие ломтики то от одного калача, то от другого, но жевал нехотя: этот кислый, а этот пресный. Верин хлеб вкусней всего! Белый, в меру уквашенный, мягкий, как пух, корочка тонкая, слегка похрустывает… Никогда не ел такого!
Кто его стряпал? Может, она сама? Конечно. Успела всему научиться по домашности…
Все хвалили мясо зайца, смеялись, - не зря косого прозвали "культурным"!
Вдруг Лиза шумно вздохнула:
- А нас ведь давно ищут!.. Наверно, всю деревню всполошили. Твой-то отец, Верка, больше всех панику бьёт. И свёкор тоже с ума сходит…
"У неё… кто-то есть?!. - Отстранившись, Вася присмотрелся к своей соседке. - А косы девичьи… Как же так?.."
Вера злилась на подруг. Языки у них чешутся, что ли?
- Вот новость - у девки свёкра сыскали! - мотнула она головой. - Смешные!..
- Дома подумают, что мы на полевой стан ушли, и успокоятся, - сказала Гутя, спеша отвести разговор от Веры.