5
Большой треугольный лемех от старой сохи был подвешен рядом с фонарём, к перекладине между двумя столбами. Ночной сторож конного двора Игнат Скрипунов, приземистый старичок в жёлтом тулупчике, в громоздкой бараньей шапке, бил тяжёлым тележным курком по лемеху.
Двор был расположен на окраине села, куда стекались дороги с полей, и старик не удивился, когда в двух шагах от себя увидел лошадиную голову.
- Нашёл? - спросил нетерпеливо. Ему не ответили, и он рассердился. - Оглох ты, что ли?
Как бы проломив темноту, перед ним появился незнакомый высокий человек в длинном тулупе и тронул рукой шапку, облепленную снегом:
- Добрый вечер, земляк!
- К чёрту с таким добром! К дьяволу! - ругался Игнат, помахивая уставшей рукой. - Ты отколь взялся? Кто такой?
- А куда я приехал? - в свою очередь спросил Шаров. - Какая ваша деревня?
- Говори: девок видал?
- Каких?
- Наших, понятно. Целое звено. Утром ушли и не воротились. Дочь моя Лизавета с ними… С самых сумерек сполох бьём. Все мужики ищут…
Приезжий достал лопату из саней и подал звонарю.
- Вот поднял в поле… Возле снежных валков…
Игнат выхватил лопату, глянул на неё и застонал:
- Наша… Сам строгал черенок… Беда стряслась!.. Беда, беда!..
- Выйдут на звон, - стал успокаивать Шаров. - Вот я услышал… Далеко-далеко… Так же и они…
Старик снова принялся бить в лемех.
Из темноты показалась голова второй лошади, и тотчас же подошёл усатый человек в обмёрзшей армейской шапке, в полушубке, подпоясанном широким офицерским ремнём.
Скрипунов бросился к нему:
- Ну?.. Пустой воротился?..
- Даже следов не видно.
- А вон человек поднял лопату в поле: Лизаветину!.. Мать узнает - с горя умрёт. Пропали девки. Пропали… Беда, беда!.. - снова застонал Игнат, покачиваясь из стороны в сторону. - Упреждал я: "Кости ломит - не ходите". Не послушались. Закопёрщица ихняя смехом ответила: "На печке сидеть непривычные!" У нас, говорит, насчёт бурана своя смекалка. Он, говорит, нам на пользу: наметёт на полосе большие сугробы… Вот и досмекались!.. На погибель девок сманила… В беду, как в омут, бросились…
Усатый шагнул к Шарову:
- Где лопату нашли? Сами-то откуда? - И с одного слова оживился. - A-a, слышал про вас, товарищ Шаров! До войны многое слышал и жалел, что встретиться не довелось. - Сдёрнул с правой руки пёструю собачью мохнашку. - Здравствуйте! Я - полевой бригадир. Огнев. Никита Родионович Огнев. А вы, значит, в свою Луговатку вернулись?
- А как же?.. Ехал вот в город, да закружился в поле.
- Погостите у нас.
- Да я и собирался наведаться к вам. Дело есть.
Они распрягли коней и ввели в конюшню. Мешок с овсом, что лежал в санях Шарова, Никита Родионович отнёс куда-то в угол.
- После скажу конюху. Накормит и напоит коня…
По узкому переулку они пошли в село. Между двух высоких плетней снегу не было, и ноги скользили по ледяной корке. Ветер плотными тумаками подталкивал в спину, гость и бригадир, чтобы не упасть, поддерживали друг друга.
- Ну, бьёт! - удивлялся Шаров. - Я вам скажу, не помню такого дикого бурана!..
- У нас часто падера дурит! - отозвался Никита Родионович. - Солдатки рассказывают - в прошлую зиму одного проезжего возле самых огородов захлестала. Вот так же, как вы, в город ехал да с пути сбился. Конь в сугробе утонул - ни вперёд, ни назад. Засыпало. Утром слышат - колокольчик позванивает. Пошли на звон. Глядят: горбик дуги чернеется, ветер в колокольчик играет… Откопали: конь был ещё тёпленький, а человек в санях заледенел… Вот мы и боимся за девчат. Весь колхоз на ноги подняли. А что сделаешь? Сами видели: в поле коня с ног сбивает…
Они повернули за угол и вскоре оказались во дворе. На крыльце обмели снег друг с друга и через тёмные сени прошли в дом.
- Девки отыскались? - тревожно спросила полная женщина в синем платке, повязанном по ушам.
Огнев махнул рукой.
- Вот Павел Прохорович на звон выбрался. Его тоже в поле буран закружил…
- Проходите, разболокайтесь. Милости просим. - Домна Потаповна поклонилась гостю. - Сейчас самоварчик согрею.
Никита Родионович сиял со стены двустволку и патронташ.
- Побегу за огороды, стрельбой знак подам. Может, пальбу услышат…
6
Вере казалось, что со всей степи ветер содрал снежный покров и тяжёлым валом катит по бесконечным полям. Ещё секунда, и эта лавина сомнёт их всех, как былинки, вырванные с корнем. Девушки теснее прижимались одна к другой и уже не тормошили Васю, не приставали с разговорами. Он шёл молча, время от времени останавливался и сосредоточенно подставлял ветру то одну, то другую щёку, будто это могло ответить на тревожные вопросы: где они находятся? Не сбились ли с пути? Выйдут ли к жилью?..
Под ногами было всё то же ровное поле. И ни одной берёзки, ни кустика не встретилось им. Может, они кружатся по какой-нибудь большой полосе?.. Может, только для успокоения охотник сказал, что ему знаком каждый метр этой бескрайней равнины? Потому и молчит, что сам не знает - куда завёл.
Но вот Вася предупредил:
- Осторожнее. Сейчас спустимся в подгорье.
И девушки почувствовали - начинается склон, который приведёт их в долину.
А спустя полчаса охотник так же по-домашнему просто объявил:
- Подходим, куда надо.
Все закричали от радости. Вера попросила:
- Тихо, девчонки! Слышите? Шумит! Бор шумит - нас встречает!
- Нам - направо, - сказал Вася, и все гурьбой пошли возле бора. Но вскоре попали в такой мягкий сугроб, что даже высокая Лиза утонула по пояс.
Протоптав тропу, охотник привёл девушек к избушке, взял веник, связанный из мелкой полынки, и стал обметать Веру, оказавшуюся ближе всех к нему. К тонкому запаху свежего снега примешался приятный аромат полынки.
- Домом пахнет!.. У нас в сенях всегда такие веники… - Вера ловко выхватила веник и, смеясь, начала быстро-быстро обметать парню спину. - Да на тебе ничего и нет… - Повернулась к подругам, - Кто на очереди?..
Охотник распахнул дверь и, войдя в избушку, в углу на полочке нащупал спички; засветив маленькую лампу без стекла, с одной нижней частью горелки, поставил на стол; ружьё и добычу повесил на большой деревянный крюк, вбитый в стену.
Девушки вошли в жильё. Осмотрелись. Слева - высокая деревянная кровать, справа - русская печь, впереди, на широкой лавке - опрокинутый котёл, возле него - деревянные чашки, потемневшие от времени.
- Ого, чай пить будем! - Вера хлопнула в ладоши. - Правильно, хозяин?
Вася уже гремел заслонкой. Откинув её, он поджёг спичкой сухую бересту под заботливо приготовленными дровами, потом повернулся к Вере, чтобы ответить ей, но, встретившись с задорным взглядом её открытых, голубых, как весеннее небо, глаз, всё позабыл. Стоял и смотрел. Над её высоким лбом колыхалась выбившаяся из-под шали тонкая прядь удивительно светлых волос, влажных от таявшего снега. Отблески трепетного пламени согрели её лицо, и без того раскалённое румянцем. Парню стало жарко, точно летом в солнечный день, и он смахнул с головы капюшон и шапку.
Видя, что ответа не дождаться, Вера шутливо крикнула ему в ухо:
- Чай, говорю, пить, хозяин, будем?
Улыбнувшись, Вася бросился к стене, схватил зайца и положил на шесток:
- Варить будем!.. И чай вскипятим. У нас есть другой котёл.
Взглянув на светлосерую шубку огромного русака, Вера всплеснула руками:
- Батюшки мои!.. Да ты "культурного" зайца ухлопал!..
- Нынче разрешили стрелять.
- Давно пора. Я ещё, помню, в третьем классе училась, когда их привезли к нам в клетках. Для расплода. Вся деревня сбежалась смотреть - какие бывают "культурные" зайцы. Вывезли их в поле, выпустили, а они ночью - к огородам.
- У нас - тоже. Зимой даже под крыльцо прятались. Да, да. Я сам выгонял. Провожу за огород и махну рукой: "Живи, серый!.."
- А у нас - не под крыльцо, - хуже, - продолжала Вера, - зимой забрался к папе в колхозный сад и молодые яблоньки посек…
Разговаривая с парнем, Вера отмечала: на подбородке у него ямочка; глаза серые, по-птичьи зоркие; на правой щеке - мелкие синие брызги. "Это от пороха… - догадалась она. - Оплошал при зарядке патронов…" Ей хотелось подробно расспросить, как это случилось, но она постеснялась. "Хорошо, что глаз не задело…"
В избушке стало тепло. Девушки сняли шали и повесили на верёвку, протянутую перед печью, а стёганки и полушубки бросили на кровать; гребёнками расчёсывали волосы. Вера тронула длинные светлые косы, ребром ладони ударила по концам, чтобы они распушились, и закинула за спину.
Глядя на неё, Вася вспомнил, как мать говорила сестрёнке Оле: "Коса - девичья краса".
"А чья же она? - задумался он. - Про сад разговаривает, садоводом отца называет… Неужели самого Дорогина дочка?.."
Девушка повернулась в его сторону, и он, смутившись, быстро вышел. Под сараем наощупь набрал дров и прямо через сугроб побрёл к двери. Той порой Вера выбежала с котлом в руках - зачерпнуть снега. Вася не заметил её и толкнул плечом. От неожиданности выронил дрова. Девушка захохотала:
- Ночью ходит-бродит домовой!.. Ничего, не расстраивайся, я помогу домовому…
Она склонилась над сугробом. Ветер перекинул косы и хлестнул ими парня по лицу. Он увидел, что девушка не одета, и стал оттеснять её к двери.
- В такую падеру - без шубы?! Враз прохватит!..
- Не продует. Привычная…
- Раз я - домовой, надо слушаться! Домовым не перечат.
- Вон ты какой! А я хочу тебе помочь, - упорствовала девушка и кидала поленья парню на руки. - Неси.