Она связана уже с самим героем. Вот он выстоял вечерню и вышел из церкви во время полиелея (который возвещает "переход душ наших из Египта греха и заблуждения к вере во Христе" – конечный путь героя). Но пока он направился в Чертов овраг – глухое, гнилое черное место, где ему, в любовном свидании, открылось уродство героини: "темные, кровяные веки, напухшие, без ресниц, и неподвижный, стеклянный глаз". Потрясенный, он заболел, три недели бредил на грани смерти, видя странные картины: толстые змеи в черно-зеленых пятнах, пунцовые жирные цветы, бык…
Все это символы. От традиционного любовного романа (критика не зря сравнивала его с "Первой любовью" Тургенева) Шмелев переходит к новой прозе: символической. Здесь значимы все мелкие детали Всякий раз, когда герой думает о грехе, ему представляется этот черно-зеленый змей (змей с фрески Страшного суда в Троице-Сергиевой лавре) или бык – традиционный для прозы Шмелева символ "плотского", животного (рассказы "Свет разума", "Москва в позоре", "Это было"). Овраг противоположен не только церкви, но и зале в доме, где герой настраивается на молитву и любуется на аквариумных рыб: рыба – известный христианский символ Устами одного из персонажей писатель напрямую объясняет и болезнь, и выздоровление, сцену омовения героя: "У вас вот горе было, мозги горели… а это в очищение! Послал Бог! <…> И Иоанн Златоуст говорит. "Опалитесь и обновитесь!" В глазок попало?.. А вот когда в сердце оружие пройдет, горе… – надо живой водой омыться, от Писания: "Аз есмь вода живая"!"
Наконец, об основном сюжете книги Шмелев иносказательно пишет уже в первом письме: о "монахе" и "змее". Монах – это порода голубей, а голубь – символ Святого Духа. Змей – искуситель рода человеческого. Их борьба – это борьба Добра и Зла, чистоты и греха.
Наш герой, пятнадцатилетний гимназист, "бедный рыцарь", вступает в ЭТУ борьбу. И одерживает победу.
* * *
Если в "Истории любовной" борьба добра и зла, чистоты и греха происходит в душе одного человека, то во втором предлагаемом читателю романе "Солдаты" она должна была развернуться в огромном масштабе, в ДУШЕ РОДИНЫ. К сожалению, роман остался недописанным, практически – лишь начатым, и мы можем говорить, в сущности, только об истории замысла.
"Солдатская" тема вошла в творчество Шмелева со времен первой мировой войны. В эмиграции Иван Сергеевич начал с публицистики: с воззваний, статей, открытых писем об инвалидах войны, туберкулезных, калеках; о студентах. Судьбе белых офицеров в эмиграции посвящены и большие публицистические статьи, и ряд рассказов. Шмелев был членом бюро при центральном комитете по устройству дня русского инвалида, собирал как непосредственно пожертвования для бывших воинов, так и материалы для литературного номера газеты "Русский инвалид", где публиковались и его наброски к "Солдатам": "Метельный день" (ноябрь 1924), "Гроза" (май 1926), "Проводы" (1928), "Душный день" (май 1933), а также глава из "Иностранца" (май 1938).
Связано все это было с судьбой сына писателя Сергея Шмелева. Валясиком (имя денщика в "Солдатах") звали именно его денщика. Сергей был отравлен газами на фронте первой мировой войны и болел туберкулезом. Служил у Деникина, в Туркестане, при Врангеле в Крыму, где после установления советской власти и был расстрелян. Конечно, в эмигрантской судьбе его сверстников, оставшихся в живых, Шмелев видел возможную судьбу Сергея. И все "военное" творчество писателя – венок памяти на могилу сына.
Отсюда и особенности "звучания" этого творчества, наиболее хорошо видные в сравнении. Так, например, И. А. Ильин в своей "белой" публицистике подчеркивает мотив сопротивления – "сопротивления злу силою". Шмелев же – жертвенность, страдание, мученичество. Для него добровольцы – символ страдания русского: "ИМ ставили капканы, их предавали, их продавали, выбрасывали с пароходов в эвакуациях, оставляли больных и раненых в полях, в станицах. Предавали в тылах <…> Сотни тысяч ИХ полегли в боях, сотни тысяч умучены по чрезвычайкам, брошены в овраги, в ямы, в реки, в моря…" ("Крестный подвиг"). И в "Солдатах", рассуждая о своей профессии, герой подчеркивает главное: "К смерти всегда готов – будь чист <…> Наше дело – самое страшное из искусств. Игра со смертью…" Лучшие из набросков к роману – "Зеркальце" (впервые: Иллюстрированная Россия. 1932. Май), "Душный день" – о смерти брата героя и переживаниях отца.
Военную прозу Шмелева следует сравнивать с "генеральской" и "офицерской" прозой: произведениями П. Н. Краснова, А. И. Деникина, К. С. Попова. Скажем сначала об их отличии (кроме общего художественного уровня, хотя справедливости ради надо отметить, что генералы писали совсем неплохо). Шмелев куда более демократичен, народен и даже – простонароден. "Он – белый. Он монархист-консерватор с демократическим оттенком", – совершенно верно замечала о Шмелеве В. Н. Муромцева-Бунина. Для Краснова солдаты – "серая масса". У Шмелева денщик Валясик и самобытные огородники получились едва ли не лучше красавчика главного героя. И назван роман именно "Солдаты", а не "Офицеры" (очерки А. И. Деникина, 1928) или даже "Гг. Офицеры" (очерки К. С. Попова, 1929). Эти очерки писались одновременно с основной работой над "Солдатами", причем не без помощи Шмелева, соседа Деникина и Попова по летнему отдыху в Капбретоне.
Но общий пафос и Шмелева и всех идеологов Белого дела сходен. Сходны и идеи: верности долгу, полковым традициям, чести, служения – как служения России. Со словами Ю. Семенова на зарубежном съезде (1926): "Все должны считать себя связанными общим обетом и, живя будничной жизнью рабочего, шофера, банковского служащего и т. д., каждый должен знать и помнить, что не может не быть он воином за великое дело России" – прямо перекликаются рассуждения героев "Солдат": "Надо, чтобы идея охватила массы, чтобы все были как бы в круговой поруке, как бы в приказе у России… чтобы все были, как верные ее солдаты".
Об этом же Шмелев писал, когда пояснял замысел романа: "Начало происходит в мирное время, в захолустье, где стояла воинская часть. Офицер Бураев – один из многих моих героев, долженствующих впоследствии появиться. Дальше в романе я предполагаю изобразить эпоху войны, потом он перекинется за рубеж.
Мои "Солдаты", – не только военные, – я к ним в будущем причислю вообще всех тех, кто стоит за свою идею: журналистов, писателей, общественных деятелей и просто сильных духом русских людей".
Соответственно в противоположность им были и "несолдаты". Шмелев объяснял К. С. Попову: "Сейчас приступил – и плотно, кажется, – к великой (по размерам) работе "Солдаты", где постараюсь не только дать СОЛДАТА, русского солдата-офицера, но пущу перышко по всей России, по многим несолдатам: когда солнце сияет гуще, виднее – тени". 1928–1929 годы – пик работы над "Солдатами". В 1929 году Шмелев пишет А. И. Деникину: "…летом, "Солдаты" и "Иностранец"".