- Мистер Эшфорд, прошу вас. Я дочь священника.
Он засмеялся.
- Какую из сестер вы списали с себя? Элинор или Марианну?
- Не ту и не другую, я думаю.
- Полноте! Несомненно, всякий писатель и писательница выражает меру собственных мыслей и чувств через своих персонажей.
- Возможно, я тоже, немного. Я полагаю Элинор образцом великодушия, здравомыслия и самообладания, всяк и всегда должен думать и действовать подобно ей. Не единожды после ее создания, будучи вынужденной принять важное решение, я спрашивала себя: "А как поступила бы Элинор?"
- И Элинор отвечает? - весело осведомился он.
- Отвечает. Она наилучший советчик в области правильного и благоразумного поведения.
- Но несомненно, вы не считаете Элинор совершенством, - сказал он. - Она практична, она восхитительна, она замечательно владеет своими чувствами. Но разве можно в действительности прожить жизнь так? Разве не находите вы нечто весьма привлекательное в откровенности и восторженности Марианны?
- Да. Хотя временами Марианна заходит слишком далеко.
- Но в ней столько жизни и огня! Если я влюблюсь, к дьяволу здравый смысл! Я…
Он спохватился, умолк и отвернулся, словно пытаясь совладать с эмоциями.
Он открыл дверь. Я не видела причин не вбежать в нее.
- Если я влюблюсь, - ответила я с чувством, - я буду поступать как Марианна.
С пылким кивком он обернулся ко мне и придвинулся ближе.
- Да. Говорить не раздумывая.
- Искренне.
- Любить, несмотря ни на что.
- Вся - трепет и изумление.
- И всепоглощающая страсть!
- Да.
- Да!
Наши взгляды встретились. Я видела глубокое, пылкое чувство в его глазах. Настал ли миг? Я сомневалась, мое сердце колотилось так отчаянно, что я была уверена: он способен слышать его биение. Собирается ли он сказать, что любит меня? Намерен ли поцеловать меня? Попросить моей руки?
Но внезапно, к моему смятению, глаза его затуманились, и он отпрянул, слегка покраснев. Повисла неловкая пауза, он казался взволнованным и смущенным.
- В своем романе вы прекрасно выражаете подобные чувства, - произнес он наконец.
Мои щеки вспыхнули от разочарования. Я едва ли помню, что сказала в ответ. Я поражалась самой себе. Впервые за много лет я желала - нет, жаждала, - чтобы мужчина поцеловал меня.
Глава 12
- Осторожнее, Джейн! - сказала на следующее утро Кассандра. - Каждое блюдо необходимо со всех сторон обмотать сеткой, иначе оно не переживет переезд.
- Мне казалось, я обмотала, - ответила я, быстро заворачивая блюдо заново.
- Чему мы обязаны подобной рассеянностью? - спросила сестра. - Уж верно, не твоей книге.
Я поместила блюдо в корзину и закрыла лицо руками, стараясь удержать поток переполнявших меня эмоций.
- Ах, Кассандра! - наконец воскликнула я, широко разведя руками. - Как мне поведать тебе, что я чувствую? Я хочу обнять весь мир! Мне кажется… мне кажется, я влюблена!
Я схватила Кассандру и, смеясь, закружила ее по столовой, пока мы не налетели на стул и не опрокинули его с грохотом на пол, что вызвало новый взрыв смеха.
- Я никогда не встречала мужчину, равного мистеру Эшфорду! - заявила я, остановившись, чтобы поднять упавший стул и перевести дыхание. - На мой взгляд, он совершенство. С первого мгновения нашей встречи я ощутила такую связь между нами, что едва ли в силах ее описать.
- Я так рада за тебя, - сказала Кассандра. - Он, несомненно, весьма сговорчивый мужчина.
Едва слова слетели с ее губ, как она вновь разразилась смехом.
- Молю, не держи меня более в неведении. Расскажи все, и побыстрее. Ты сговорена?
- Сговорена? Не глупи. Все развивалось не так быстро. Мы провели вместе менее трех недель.
- Да, но известно, что, когда чувства и склонности находятся в согласии, люди достигают понимания и в более короткое время. Он сказал, что любит тебя?
- Этих слов он не произнес. Мне кажется, он был на грани вчера, когда мы сидели в саду, но оробел.
Моя улыбка внезапно увяла, в глубине души зазвенел неприятный голосок осторожности. Я села.
- По правде говоря, как бы много я ни чувствовала к нему, я никоим образом не уверена в его расположении ко мне.
- О, мистер Эшфорд любит тебя, я ничуть не сомневаюсь.
- Не уверена. Особенно в последние несколько дней бывали мгновения, когда он казался рассеянным, а временами даже унылым.
- Я тоже это заметила, - признала Кассандра. - Возможно, его беспокоят дела или он получил тревожное письмо от отца или сестры.
- Я подумала так же, но он, по-видимому, не настроен обсуждать это, поэтому я прекратила расспросы. Знаешь, его семья может не одобрить его растущую привязанность ко мне, - добавила я, нахмурившись.
- Возможно. Но он - мужчина тридцати четырех лет, который, несомненно, способен принимать самостоятельные решения. Более двух недель он почти каждый день бывал у нас, Джейн. Одно это убеждает в его благоприятном отношении к тебе. Его манеры, его внимание и уважение, его умиление всем, что ты думаешь, и говоришь, и делаешь, - все свидетельствует о его интересе. И даже если этого недостаточно, я видела то, что ты видеть не могла, - выражение его глаз, когда он внимает твоему чтению. Они горят и полны такого восхищения, что я уже несколько дней уверена: он так же без ума от тебя, как ты от него.
Ее слова наполнили меня радостью и надеждой.
- Молю Бога, чтобы ты оказалась права. Но я тревожусь все больше. Мы не сможем переписываться, если не обручимся.
- Тогда давай надеяться, что он признается, прежде чем покинет Саутгемптон.
Я вздохнула.
- В таком случае времени осталось немного. Он уезжает завтра.
Следующим утром в одиннадцать часов мистер Эшфорд, придя, казался рассеянным. Он выразил сожаление, что располагает всего лишь часом перед отъездом, и предложил прогуляться. Я быстро накинула ротонду.
Когда мы миновали замок на крошечной площади - возведенное маркизом Лэндсдауном причудливое строение, которое казалось чрезмерно велико для ограниченного пространства, на котором стояло, - нашим глазам предстало зрелище фаэтона маркизы, выехавшего из ворот. Экипаж тащили восемь маленьких пони, каждая следующая пара ниже и светлее предыдущей. Их окрас, всех оттенков коричневого, менялся от густого шоколадного до бежевого по мере отдаления от кареты.
- Моему племяннику Эдварду нравится смотреть на этих лошадок, когда он приезжает, - сказала я, пока мы глядели, как мальчики-форейторы правят фаэтоном. - Он говорит, они совсем как из волшебной сказки.
- Так и есть. Вот бы мы все могли ездить на прекрасных пони и жить в волшебной сказке.
Мы пошли дальше.
- Мне не хочется уезжать, - добавил он, быстро глянув на меня. - Я буду скучать по нашим ежедневным чтениям.
- Как и я.
- Каждое утро я буду просыпаться и гадать: что сталось с сестрами Дэшвуд? Каким новым мучениям мисс Остин подвергла их сегодня?
Его улыбка казалась вымученной, а голос и глаза хранили немало мрачности и подавленности, что весьма встревожило меня.
- Мы и сами скоро уедем, - сказала я, надеясь подтолкнуть его к беседе относительно возможной переписки.
- Но не сразу в Чотон?
- Нет, коттедж не будет готов до июля. Мы собираемся вначале несколько недель погостить у матушки в Стивентоне, а оттуда отправиться в поместье моего брата Эдварда в Годмершеме.
Он кивнул. Несколько минут мы шли в молчании, и мое беспокойство росло. Мистер Эшфорд тоже казался взволнованным, словно решал в уме очень важный вопрос.
- Мисс Остин, я должен кое о чем с вами поговорить, - наконец произнес он.
Мое воображение понеслось вскачь, предвкушая его следующие слова.
- Да? - произнесла я, надеясь, что не выгляжу нетерпеливой.
- Последние несколько недель… мы знакомы совсем недолго, однако…
- Наше знакомство и вправду не слишком продолжительно.
- Я кое-что вам должен… вам известно, что мое семейное имение находится в Дербишире?
- Вы упоминали об этом.
Мое сердце учащенно забилось. Я почти ничего не знала о его имении, только что оно велико и, вероятно, очень красиво.
- И вы знакомы с Черчиллями. С моим другом Чарльзом Черчиллем.
- Чарльзом Черчиллем?
- Да. Мое семейство, мы давно общаемся с… с его семейством. Они живут примерно в шести милях к западу.
- К западу? - неуверенно повторила я.
- Наши отцы долгие годы были лучшими друзьями.
- Ваши отцы?
Почему я глупо повторяю все его слова, точно попугай? Почему он говорит об их отцах, вместо того чтобы попросить моей руки?
- Именно, - сказал он. - Видите ли… я хочу сказать, что…
В этот миг на узкую улицу завернула карета, четыре лошади бодрой рысью повлекли ее к нам. Я немедленно узнала блестящий черный экипаж с семейным гербом - он принадлежал мистеру Эшфорду. Мы с удивлением остановились, когда кучер осадил лошадей подле нас.
- Эшфорд! - крикнул в открытое окно сидевший внутри мистер Черчилль. - Вот вы где! А мы вас по всему городу ищем.