"У меня в городе он мне совсем не нужен... Там меня все знают", хвастанул он. - Ну а мне он очень нужен, подумал я, и в голове у меня созрел план. Я сделал все, чтобы объединиться. Влил в него пива, затем мы хватили водки, еще пива и мой новый знакомый надрался. Была уже ночь... Время спать... Я взял его под мышку и повел к себе ночевать... Принес постель, уложил... Долго шли у нас пьяные разговоры, наконец, он успокоился и заснул. Тихо зажег я свечу "помыл его шкары, взял его кожу", т. е. вытащил из его кармана бумажник и вышел в коридор... Долго я рылся в чужом бумажнике, - никак не мог найти документ... Наконец вытянул его оттуда, спрятал, вернулся, положил бумажник на место и со спокойной совестью заснул. Так я стал карманным вором.
Теперь нужно было форсировать свой отъезд. Регистрация была в субботу... Поезд на Петроград шел в воскресенье. Я купил себе кое-что из одежды, сказал хозяевам, что я нашел себе новую квартиру, но не знаю насколько она мне понравится и может быть я перееду обратно. Заплатил им за несколько дней вперед и оставил у них свои вещи. Б-ов достал подводу, купил в Тюмени билет и его человек должен был доставить его на следующую станцию. В субботу в последний раз "выкупался" ("Купаться" - регистрироваться, быть на учете), а в воскресенье рано утром, дошел до конца города, где меня ждала подвода, сел в нее и прощай Тюмень...
Была распутица... Колеса вязли. Нам нужно было ехать 40 верст. В начале мы ехали хорошо. - Лошадка была крепкая и тянула. Но вот пошел дождь, снег стал таять, почва набухать и мой возница начал действовать кнутом.
Все чаще и чаще я смотрел на часы. Мы опаздывали... Разговоры прекратились... Мы оба были сосредоточены на одном - как бы доехать. Досадно было опоздать. Слишком дорого это стоило бы. Кнут свистал, но не действовал. Конь вставал. Но вот показалась станция... Я сидел с часами в руках... Мы опоздали!
Я вышел на станцию, спросил, и оказалось, что поезд опаздывает на два часа! Обрадовался я сильно.
Наконец подошел поезд. Без разговоров, как было условленно, мне был передан билет. Я нашел место, сходил в уборную, сжег там все свои прежние документы, забрался на верхнюю полку, вынул "липовые очки" (Фальшивый паспорт) лег, и начал учить: "Я - уроженец Тюменской губернии, Яренского узда, Николай Петрович Вершинин".
Первый этап был кончен... Но я не закрывал глаза на будущее и знал, что мне предстоять еще много препятствий:
Надо доехать. Надо жить в Петрограде. Надо достать клад. И уйти за границу!..
Я сделал все от себя зависящее, чтобы меня не хватились раньше, чем через четыре дня. - Я отучил своих немногочисленных знакомых ходить ко мне, я никогда не ходил по главной улице и не бывал даже в кинематографе. Но все-таки, я никак не мог быть застрахованным от того, что мне вдогонку пошлют телеграмму о моем аресте. Кажется около Вятки, по поезду прошел контроль с неприятным для меня окриком: "Ваши документы"...
Я подал... Прошло... Значит там еще ничего неизвестно.
Надо было есть. Не очень опасаясь, я вышел на двух-трех станциях. Знакомых в Тюмени у меня было мало и бояться мне было нечего... Но случай все-таки загнал меня опять в вагон. - На одной из станций, я нос к носу, столкнулся с одним из служащих в Тюмени, который знал, что я ссыльный. Быстро поднес я руку к лицу, как бы почесывая глаз, повернул в сторону, в вагон, и опять забрался к себе на верхнюю полку.
Начиналась жизнь, в которой нельзя было страховать себя на пять минут вперед. Ехал я четверо суток. Вот показались знакомые места... Скоро Петроград. Благоразумнее было сойти на одной из ближайших станций. Хотя я знал, что успех таких дел основан на мелочах, но мне все-таки не хотелось останавливаться на них, и я доехал до самого Петрограда. Вылез из вагона, прошел контроль, не взяли... Тогда я сдал свой маленький багаж на хранение и вышел на Николаевскую площадь. - Куда?!..
Жизнь среди "блатных" и проституток
Я знал, что несмотря на то, что я всегда жил в Петрограде, что меня здесь знают, что в Г.П.У. есть мои карточки, мне не страшна уличная слежка. Этот тонкий способ сыска у Г.П.У. поставлен плохо. И кроме того я хорошо изменил свое лицо и костюм. Зато наблюдение за домами, за жильцами у них налажено очень хорошо. В каждом доме есть их агенты, которые обязаны давать все сведения о живущих. - Где служит жилец, чем занимается, на какие средства живет, кто у него бывает и т.п.
Но все-таки, несмотря на страх перед ответственностью, друзья меня приютили. Забавны были приемы. В некоторых случаях я говорил минуты по две с хорошо знакомыми мне людьми и меня не узнавали... Тяжелая была жизнь. Заберешься в квартиру и сидишь не вылезая... Но надо было делать дело и поэтому приходилось выходить.
Надо было освежить свою "липу", то есть подложные документы, достать клад и подготовить побег за границу. Конечно, не будь клада, я никогда бы не бежал в Петроград. Но нужны были деньги, и, казалось, что они в кармане.
В первую очередь мне пришлось обратиться за помощью к уголовникам. Жалею, что я мало знаю Париж и его уголовный мир с его арго. Мне бы хотелось сравнить этот Парижский мир с Петроградским, и я уверен, что Советская Россия, в данном случае, дала бы лучших представителей.
Попасть и быть принятым в это общество, дело не легкое. Оно очень замкнуто и не охотно открывает свои двери для людей не из их среды. Но мои прежние знакомства, знание "музыки" (Воровской жаргон) и умение себя прилично держать, дали мне возможность войти туда и быть "на ты" со многими хорошими людьми.
Как раньше, так и теперь весь уголовный Петроград длился на несколько районов. - Васильеостровский, Коломенский, Новодеревенский и т.д., но всегда самым аристократическим считался Лиговский, включая сюда Обводный канал. Вот здесь я и был принят... Случай меня сразу столкнул с человеком, занимающим видное положение.
В Петрограде выходил журнал - "Суд идет"... Я его изредка читал. Мне запомнилась статья одного доктора, где он описывая дома для испытания уголовных преступников, рассказывает такой случай: он говорит, что высокий, здоровый парень, в припадке падучей, бьется головой о каменный пол и постоянно выкрикивает одни и те же слова: "Кровь заливает!.. Ура! Белая церковь взята"... Он не представляет себе, как может нормальный человек не обращать внимания на страшные удары головой об пол, на неожиданные уколы булавкой и останавливается на вопросах, симулянт это, или действительно несчастный и больной человек.
Вскоре после моего прибытия в Петроград я отправился на Лиговку. Костюм мой был вполне подходящий, только несколько старинный. Высокие, со сборкой, сапоги, шаровары, русская рубаха, фуражка и обязательная принадлежность костюма - "верблюдка" (Пиджак коричневого цвета, верблюжьей шерсти). Уж очень мне было противно одевать нынешние "клош" и матроску. По рассказам я знал те "малины" (Воровские притоны - кабаки) где обыкновенно можно встретить "блатных".
Вошел в биллиардную. - Накурено... Пахнет пивом и грязью. Народу много и сразу видно кругом - "свои". Подождал, походил, прислушался... И вот вижу, как один высокий здоровый парень, отойдя в сторону объясняется с другим. Слышна "музыка"... Значит ясно, что здесь "блат"... Я подождал конца разговора, а затем подошел к одному из них. Сперва недоверие... Тогда я назвал несколько имен с кличками и почти напрямик сказал в чем мое "дело"...
"Щупал" меня мой новый знакомый недолго... Я был более или менее откровенен. - Назвал ему всех, с кем я сидел, - "Федьку Глота", "Ваську-Корову", "Сашу Косого", мелкую шпану, объяснил ему, что мне надо "липу" и "хазу" (Квартиру) - польстил ему, что если б я был из Угрозыска и хотел бы его взять, то не пошел бы на него один на один. Затем влил ему пива, и мы быстро сошлись. После водки он начал "лахмониться" (Хвастаться). Он рассказал мне, что ему опасаться ареста нечего - его уже несколько раз брали, но выпускали, так как у него есть документ, что он больной. В чем дело? "А я", говорит, "как приведут меня, так начинаю "ерзать"-"филонить", (Симулировать) свою падучую разыгрывать... Хлоп об пол... Бьюсь и кричу"... И тут он мне выпалил целую тираду, закончив ее словами - "Кровь заливает! Ура! Белая Церковь взята"...
Я узнал его имя - "Сашка", и после некоторого колебания, он мне сообщил свою кличку - "Водяной". Я рассказал ему, что я читал про него в журнале. Он очень обрадовался, что надул доктора, заинтересовался, и мы стали друзьями. Так я снова вошел в то общество, не вращаясь в котором трудно жить в стране Советов. Через полчаса за нашим столиком сидели "Ванька Прыгун", "Петька Соловей", и мне было в крепкую обещано, что завтра у меня будет "липа", какую я только захочу, и о квартире мне нечего беспокоиться - все их "хазы" к моим услугам. Между прочим они мне сообщили, что "Корова" расстрелян за налет, а "Глот" шестой месяц сидит в "киче". Придя на следующий день, я получил новую "липу" и мне были показаны две "хазы". Много раз я пользовался ими.
Условия были самые, казалось бы, неприемлимые.