"Грязи", значит, раствора. Не готов раствор - двое стоят: каменщик Юля и подхват-Васька. И объясняют Билову, бедному, как работать надо. Объясняет, конечно, один Васька, Юля грубых слов не любит: не нравится ему грубить, так же, как и чужую грубость выслушивать.
Короче, Билов после Васькиного объяснения метаться начинает, красный, потный, очки все в цементе. Нет раствора, значит, Билов о бренности задумался и темп сбавил. Если хорошо работать, все успеешь.
Освоился Билов - тексты во время работы басить было стал, значит, не устает: бас-то у него искусственный, большого напряга требует. Эх, не басил бы лучше на свою голову. Васька-то его первые дни разминал просто, присматривался - не околеет ли? Не околел. Тут Васька и добавил ему хлопот:
- Глеб, вторым пойдешь за Юлианом. Значит, два каменщика будут класть, а Васька один на подхвате у двоих. Двоим раствор носить, у двоих перед носом вываливать его из ведер на стену, чтоб каменщики из темпа не выбивались. Опорожнил ведро на стену, с пустым к Билову за раствором и опять бегом - к стене.
Юле раствора не так много надо - он линию ведет помедленнее. А Глеб, тот бутит за ним, грязь жрет ведрами; стенки в полкирпича, а внутри - бут и раствор, бут и раствор…
- Чего случилось? - орет Васька.
Юлька стянул рукавицы и смотрит на кончики пальцев. Хоть Васька и спросил "чего", а сам все знает: пальцы болят - сил нет. У профессионалов, у тех мозоли, им все нипочем, а Юля хоть кладет хорошо - в стройотрядах еще настропалился, а мозолей нет - куда денешься: распухают пальцы, трескаются от цементного раствора.
- Помазать забыл, - оправдывается Юля.
- Крем положи возле мешалки! - рявкает Васька. - Кончил, руки помыл - намажь тут же!
Юлины пальцы сейчас на особом учете. Бригада маленькая, подменить некем, один вышел из строя - вся шабашка накроется. Билов первые дни на мосту хотел в речке по утрам купаться для здоровья, а больше для понта. Васька ему запретил тут же: заболеешь - каждый день полста рублей минус. Раздумал Билов купаться. Васька стянул свои сухие рукавицы и поменялся с Юлей; себе взял его клеклые от раствора. Ведра в руки и - к мешалке. Пока нагребает в ведро раствор, командует Билову:
- Юлиану раствор тоньше делай, два раза песок сей! Глебу - можно грубый.
- Ящик-то один! - огрызается Билов.
- Второй сколоти!
- Когда-а? - тянет Билов, протирая очки.
- В обед! - гавкает Васька, но понимает, что задает непосильное, и орет: - Глеб! Второй ящик сколоти! В обед.
Через час Васька командует перекур.
- Э-э-это… Билов! Сейчас покурю - и полечимся. - Глеб оторвал фильтр у Васькиной сигареты. Не купил ему Васька вовремя "Приму", теперь Глеб уродует его дорогие "Столичные". - Деревяшки пиленой, Вась, мало, а на циркулярке студенты круглый день.
У студентов в захвате все: пилорама, кирпич, техника - все в первую очередь. Чуть что:, в контору бегут - жаловаться. Даже Зинка их боится. Так и сказала: "Василий, со студентами сам разбирайся. Мне еще с райкомом ссориться!.." Не надо ссориться. Васька же договорился с шофером, тот ему фару с "зилка" даст напрокат. Над циркуляркой повесить, и пили всю ночь до утра в холодке.
- Студенты уже стропила ставят, - Билов с завистью посмотрел в сторону студенческого коровника. Билов стоял перед Глебом голый по пояс, расставив руки крестом, а Глеб обкладывал его прошедшей "Литературной газетой", еще из Москвы.
Васька глянул невзначай на Билова и вдруг заржал.
- …"Зачем человеку собака?" - прочел он по складам название газетной статьи поперек биловского живота. - Хорош балду ловить… - он досмеялся, курнул напоследок и щелчком влепил окурок в кирпичи.
Васька не зря усмехается каждый раз, когда речь заходит о студенческом коровнике… Там все ясно. Чего-чего, а уж эти дела он знает.
Студенты пашут - будь здоров. Коровник на глазах растет. Пообещали им, студентам, мешок денег. Пообещали-то в институте перед трудовым семестром, и Зинка наверняка подтвердила. Они и мечутся. Покупки в голове прикидывают. А политика про них вся уж наперед ясная. Недодаст им Зинка обещанных денег. Обдерет! За пустяк какой-нибудь зацепится и - от винта. Денег в совхозе мало, даже если много, все равно - мало. Студентов наколет, а совхозные деньги сэкономит.
К коровнику пылил самосвал.
- Тяжело прет! - обрадовался Васька. - Полный!
- Принимай! - Зинка соскочила с подножки. - До обеда еще один подойдет. Хватит. Не хватит - сам дольешь. У студентов отняла. У них, между прочим, мешалки нет, на земле всей оравой гурцуют…
- Лопаты крадут, сволочи! - Васька развел руками.
- Это твоя забота. У тебя увели - ты уведи! Учить надо!
- Э! Сюда давай! - Васька замахал рукой шоферу. - Подай назад!
Зинка подошла к Глебу.
- Смотри! - Зинка подставила ему ухо. - Я думала, так… смола.
- Смола!.. Мумие! Теперь это… сережки, золотые обязательно.
Она усмехнулась.
- Можно серебряные, - поправился Глеб.
- А тебе за лечение?..
- При чем тут здесь?.. - Глеб завертел головой. - Женщине помочь…
- Василий! - не слушая его, крикнула Зинка. - Что он у вас любит?
- Сивуху!
- Это все любят. Чего еще?
- Охоту!
- Не слушайте вы их. - Глеб прямо закрутился от смущения. - Пацаны неумные…
- Охо-о-отник… - соображая что-то, протянула Зинка. - Ну да, ружье возит. Ладно, трудитесь.
Васька поглядел ей вслед.
- Смотри, змей! - Он погрозил пальцем Глебу. - То-то я гляжу: ушки, теперь - "что он у вас любит?"… Пока деньги не получим, ни-ни… Понял?
- Да и после лучше бы Юлика направить, - хохотнул Билов. - Без пяти минут кандидат… Красавец…
- Затаривать! - оборвал его Васька.
Не любит он, когда Билов выступает.
Юля встал у подножия кирпичной кучи. Глеб - между стеной и кучей. Юля нагнулся за кирпичиной, потоптался, чтоб поудобней в развороте с разгибом кинуть кирпич Глебу за десять метров. Да так, чтобы не по ногам и чтоб не крутился. Чтоб кирпич летел прямо в руки.
- Ты долго еще?!
- Сейчас! - Васька зашнуровал второй кед.
На стену лезть - только в кедах. А по земле бегать - наоборот, пожестче подошву, чтоб неровности не чувствовать.
Васька взлетел на стену, покрутился так, сяк…
- Погнали! - крикнул он Юльке.
Юлька наклонился в кучу, кинул.
- Легче! - крикнул Глеб.
Юля кидает плохо, потому что редко кидает. Утром чуть-чуть, пока Билов первый раствор не заведет, да после обеда - опять же до первого. А так: кладет и кладет… Кидают в основном Васька с Глебом, у них уж отработано. Иной раз Глеб и не смотрит, куда кидает, а Васька ловит - и все четко - из рук в руки, без промахов.
- Хорош! - орет Васька.
Теперь опять класть. Весь кирпич сработают - опять затаривать. И так - до темноты, пока не перестанет зудеть мешалка. Перестала - значит, дел еще на полчаса - раствор в ящиках доработать. А Билов тем временем мешалку моет. Можно и не мыть, кто их моет! А здесь, на шабашке, мешалка - все, ее чуть не кремом Юлькиным мазать надо, чтоб не заскорузла. Не помыл: раствор затвердеет - наутро схватится, включишь - а она не везет: мотор сгорел или шпонка полетела. Вот и умывает ее Билов ежевечерне и, помыв, еще лопасти вхолостую провернет. Конечно, не по своей инициативе. Он ее разок не помыл - встала. Васька обещал наказать при расчете…
Юля вдруг перестал класть и с непонятным вниманием уставился на стену.
- Плохо… - пробормотал он.
- Чего такое? - забеспокоился Васька. - Руки?..
- Да нет… стена выперла… - Юлька показал на выпятившуюся кладку. - Просмотрели…
- Отвешивать чаще надо! - Васька уже рычит. - и на три ряда не гнать!..
- Пузо, что ль? - крикнул с подмостей Глеб. Он уже стяжкой сводил стены под крышу. - Сейча-а-ас!.. - И тяжело спрыгнул вниз.
Глеб долго кряхтел, ковыряясь в тайнике под досками, - отыскивал кувалду. Нашел, наложил доску на кирпичный бугор и тремя ударами заподлицо выровнял пузо. А Васька уже на стене. Хоть и стена, а стоять-то не на чем. Он будто эквилибрист стоит на ней. Как его только кирпичом не сшибает? Обычный еще - ничего, а вот два года назад в Смоленске шел кирпич самодельной выпечки, на два кило тяжелей обычного. Вот это да-а-а! Страх смотреть… Кувалда летит - четыре кило! А Васька ловит и затаривает, ловит и затаривает… Тонкий, узкий, весь из резиновых мышц, потом помазанный, блестит на солнце, как мулат. Еще плавки до неприличия закатал - Люське загар в Москву повезет. Морда ровная, спокойная, на Джека Лондона похож немного. И что язва - никогда не подумаешь, только шрам над пупком, зашнурованный, как мяч волейбольный.
Работали до темноты. Васька решил на завтра весь периметр затарить. И нужды большой в этом не было. Просто не мог Васька остановиться. Как будто силы в нем прибывало, хотя пошел четырнадцатый час работы. Билов давно выключил мешалку, и сейчас они с Глебом вдвоем кидали кирпич в темноту, и только по шмяканью можно было определить, что Васька его ловит. Как только Васька переходил по верху стены на другое место, внизу Глеб с изнемогающим Биловым перебирались к следующей куче кирпича, ближайшей к Ваське. За Васькой по стене, чуть отступя, шел Юля - ровнял стопы кирпичей, доводя их до максимальной высоты. Взошла луна.
- Пожалуй, хватит, - ровным голосом сказал Вася и спрыгнул со стены.
Билов где стоял, там и сел, прямо на битый кирпич, не чувствуя боли.
- Так и надо всегда работать, - забубнил Глеб. - Может, лампочку тут приспособить?