Васька заклеил письмо, потянулся за гитарой… По пути к гитаре он встретил Юлин просительный взгляд, но сделал вид, что не заметил его, и тихонько все-таки затренькал. Тренькал он Асадова, свою музыку, которую приладил к стихам. С Асадовым у него не получалось - буксовал на припеве и тоненьким, не дотягивающим голосом снова и снова заводил припев.
Юля, вздохнув, продолжал необязательную свою работу: сортировал электроды на сухие и влажные, хотя сухих был непочатый ящик.
Билов, поплевав на пальцы, дотронулся до чайника, потом без опаски приложил к нему ладонь и поматерил электрика. Васька, соблюдая невозмутимость, снисходительно взглянул на Билова.
- И так не кипит, да еще Асадов!.. - забывшись, огрызнулся Билов.
- Ты чай кипяти, понял? - сквозь зубы процедил Васька.
- А чего? - со своего насеста проскрипел Глеб. - Хороший писатель, нежный…
- И этот туда же, - под нос себе прошипел Билов и выстраданно поднял глаза к потолку.
- …А чего?.. Красиво звучит, и слова хорошие - про девушку, чтоб не отдыхала с кем ни попадя… Человека сперва узнай поближе, а уж тогда временно… Юля вот со своей балериной отдохнул, не узнавши, - я ему еле лекарство добыл… - Он вдруг вспомнил, что сейчас Юлю трогать нельзя, оборвал мысль. - А тебя, Билов, чем песня не устраивает?
- Пошло, Глебушка.
- Асадов ему - пошло, а сам со своей дудкой!.. - Васька презрительно усмехнулся.
- …А чего "пошло"?.. Я с этим не согласен. Человек, видать, взрослый, пожилой, он вас, пацанов корыстных, поучит хоть временно, а то так дураками и подохнете. Соня твоя послушала бы чуток Асадова, - глядишь, и рожать не намерялась.
В окошко постучали… Юля выглянул и почему-то встал.
- Та-а-ак, балдеем?! На гитаре играем?.. - Кареев сел на табуретку и обвел взглядом всех четверых. - Ну вот что, дорогие москвичи… - Он сделал передышку. - К утру чтобы вами здесь не воняло! Вопросы?
- Умер? - Юля опустился на койку.
Кареев посмотрел на него:
- Живой… Пока. Михайлов - ты? Ты с ним на мосту был?
- Ну моли Бога, чтоб жив остался!
Кареев хлопнул дверью, с чайника слетела крышка.
- Денежки тю-тю! - Васька ладонью стукнул по гитаре. - И отпуск полетел.
- Чай будет кто? - Билов поднял крышку с пола.
- Говорил, не получится… - подал голос Глеб. - И плиты кое-как поставили, и человека почти до смерти убили…
Юля выскочил из вагончика.
- Не психуй! - вдогонку ему крикнул Васька. - Слушаться надо было!..
- Что делать, Вась? - несмело спросил Билов.
- Откуда я знаю?! Спать. - Васька засунул гитару в чехол. - Свет туши.
Билов щелкнул выключателем.
- Э-это… если не помер, мол… надо ему завтра гостинец… Смотри-ка… восемь метров… в камни… Возраст уж больно ломкий… - тихо рассуждал в темноте Глеб.
- Спи, Глеб. Про себя переживай.
… - Зайти, что ль? - сказал Васька утром, показывая на вагончик Кареева.
- Не на-а-а-до… - жалостно протянул Юля.
- Он тебя что, в гости звал временно? - поддержал Юлю Глеб. - Сваливать велел. Правильно велел. К Егорычу зайти и на дорогу - машину ловить.
- Зайди, Вась, - вдруг осмелел Билов. - Может, хоть сколько выпишет. Вдруг.
- Не позорьтесь, пацаны корыстные, - забубнил Глеб. - С нас не взяли - и слава богу!.. Это разве работа - как мы плиты поставили?.. С весны в пазухи вода надавит, подмоет: все закладные порвет… На соплях… сварка-то…
Васька все-таки постучал в дверь. В вагончике трещал телевизор. Кареев сидел за столом спиной к экрану, курил. Напротив него - молодая женщина с выгоревшими светлыми волосами.
- Ну? - полуобернувшись, буркнул Кареев. - Чего еще? Постели сдали?
- Сдали, - сказал Васька.
- Привет столице! - Кареев, не глядя на Ваську, потряс над головой рукой. - Все. До свидания.
- Может, на другом участке есть работа?
- Может, и есть, - выпустил дым Кареев. - Только не для вас.
- А чего, Рафа? - спросила женщина. - Чего случилось?
- Потом расскажу, - раздраженно отмахнулся Кареев. - Не хотел их брать - как чувствовал… Павла знакомые… - И, резко обернувшись, спросил: - Почему Михайлов написал, что Курнашев трезвый был? Он же бухой был?!
- Не знаю… Говорит, трезвый…
- Трезвый? Ну и мотайте!
- Погоди, Раф, а может, они мне подойдут?
- Тебе? - Кареев пожал плечами. - Не знаю… Тебе, может, и ничего…
- Сколько вас? - женщина повернулась к Ваське.
- Четверо.
- А проку… - Кареев усмехнулся. - Хотя, если свинарник…
- Коровник, - глядя на Ваську, поправила женщина. - Каменщики есть?
- Двое, - маскируя радость, спокойно ответил Васька.
- Пьют? - женщина взглянула на Кареева.
- Этот - нет, - Кареев отвернулся с безразличным видом.
Женщина взглянула на часы, потом - на Ваську.
- К двенадцати подойдете к прорабской. - И снова обернулась к Карееву: - Так чего я тебе?..
- Марья Ивановна! - крикнул внутрь дворика Глеб. - Тетя Маня!
Приземистый домик косо сидел в узком палисаднике, дувальчиком отгороженный от улицы. Перед домом пестрые куры клевали землю.
- Нет Мани… Может, в магазине?..
Они вошли во двор. Куры прыгнули в разные стороны, взъерошив низкую пыль.
Дверь была без замка. Глеб для порядка постучал и со скрипом подал ее внутрь. В сарайчике справа завозилась свинка. Они сняли рюкзаки. Ружье Глеб поставил в угол.
- Егорыч! Гости! Дверь в комнату была приоткрыта: в распахе виднелась часть дивана и зашевелившееся на нем красное одеяло.
- Егорыч!
Угол одеяла сполз на пол.
- Кого?.. - замученно донеслось с дивана.
В комнате моргали кошачьи глаза - ходики. Вплотную с диваном, возле руки Егорыча стояла табуретка, на табуретке в стакане, прикрытом блюдцем, плавали темные ягоды.
- Егорыч, ты живой?! Как летать - он живой, гостей встречать - нету… Хозяйка-то где? - Глеб сел на диван в ноги к Егорычу, подобрав сползший угол одеяла.
Остальные растерянно стояли.
- …микстурой… в лаборатории кх, кх… - закряхтел живой Егорыч.
Егорыч был такой же, как до падения, целый с вида, только рот чуть перекошен: в несмыкающемся правом углу виднелись желтые зубы.
- Туда, кх, давай… - он шевельнул головой за спину, - сесть.
Глеб бережно за плечи вытянул легкого - даже со стороны видно: легкого - Егорыча из-под одеяла и примял подушку ему за спину.
- За-закурить дай… Некуреный, чего говоришь-то кх… со вчера…
Глеб вынул "Приму".
- Полегче чего…
Юля достал с фильтром. Слабыми руками Егорыч взял длинную сигарету и неуверенно вставил в незнакомый рот.
- Запугался? - спросил он Юлю, - кх… скривило… вот…
- Пройдет, Егорыч. Отпустит постепенно. - Глеб поднес ему спичку. - А мы тебе, это… презент несем…
- Кого?.. Кх… - Выплюнул Егорыч дым.
- Гостинец, говорю… - Глеб взял стакан с табуретки. - В шифоньере чашки возьму, ага?
- Бери, кх… Третий раз летаю, кх, кх… Еще жив…
Странное дело! Глеб легко, как с нормальным, общался с Егорычем, будто и не он вчера уверял, что Егорыча нет уже на этом свете. Остальные неловко молчали, зажатые брезгливой жалостью.
- А Юлька-то, кх, кх, говорю, запугался, - Егорыч попробовал улыбнуться. - Не боись, кх, кх…
Юля сидел бледный и глядел в пол. Глеб нашел чашки и по-хозяйски разливал водку.
- Давай я тебя попою, Егорыч… Икрой мягкой закусай временно. Икра-то у кого? Билов, в блюдечко ее вынь…
Билов вынул из рюкзака баклажанную икру.
- Когда в Москву-то прилетишь, Егорыч?.. В январе не приезжай, в январе я окуней буду удить на морошку… Духу набери и постепенно… - Одной рукой Глеб поддерживал Егорыча за спину, трясущуюся от мелкого сухого кашля, другой - помогал вялой его руке совладать со стаканом. - О-о… Вот так… Держи ее временно. Ну, будь здоров, Егорыч! - Глеб выпил. - Забыл! Икорки-то?..
- Не-е, кх… - Егорыч отвел слабую руку со стаканом в сторону.
Глеб подхватил стакан.
- Чего врач сказал? Рентген делали?
- Светили… донизу, кх… ребра поломаты… Врач, легкое, кх… сказал, воспаление будет…
- Легких, - поправил Глеб.
- Ага, - легкое… И после желудка, кх… желудка там, надорвалось, говорит… После желудка… Тычу туда… вроде, кх… кость лишняя. Ткни-ка…
- Чего ее тыкать, там лишних нет. Тебе, Егорыч, надо, это… грудь обмотать, чтоб ребра состыковались…
- Маня уж… замотала… Простыню раскурочила… Третий раз летаю, чего говоришь-то, все не до смерти, кх…. Маня под расписку из больницы вынула.
- Я, Егорыч, тоже чуть не подох один раз временно: ну, я выпиваю, так… - Глеб неопределенно помахал рукой, показывая "как", - а маме моей старой не нравится. Так она решила меня отучить. Подсыпала в суп антабусу - яду специального - от пьянки и мне не сказала. Я в Печатников переулок пива попить пошел и там чуть не вырубился. Меня "скорая" забрала. Еле оклемался. Дома матери говорю: чего ж ты, мол, мне не сказала. Подох бы - тебя бы посадили. А она: Тарас Бульба вон совсем парня своего убил, и то ничего…
Егорыч усмехнулся и закашлялся.
- Мы, Егорыч, поедем сейчас… - под Глеба бодро начал Васька.
- Чего так? - слабым от долгого кашля голосом спросил Егорыч. - А-а-а, кх… Комиссия… - он понимающе кивнул. - Кареев?
- Кареев, - согласился Глеб. - Юлька про тебя написал - трезвый, чтоб ты знал, если чего…
- Угу, кх… чего говоришь-то… В больнице он пьяным определил… Кареев. Подписывать не буду, кх…
- Да ты не волнуйся, Егорыч…