- Я работал в Америке, святой равви, - ответил Гершуни тихим, вкрадчивым голосом. - Там были-таки работники на ниве Израиля. Но когда там всё налажено, когда наступает почти момент торжества Израиля, наши союзники-анархисты выходят из повиновения и начинают свою дикую проповедь, направленную к разрушению всякой власти, - даже власти Израиля…
Анархист пожал плечами. Графиня Малка вспыхнула вся, глаза её загорелись гневом.
- Находятся всё-таки предатели общего нашего дела…
Она, по-видимому, хотела разразиться пылкой обличительной речью по адресу анархиста, но последний замаскированный повелительным жестом остановил красавицу.
- Терпение, графиня… Ваше мнение будет выслушано своевременно. Члены великого международного Бет-Дина, теперь заседание может быть открыто! - произнёс он торжественно, медленно снимая маску с лица.
Это был лорд Дженнер.
ЧАСТЬ III. Тайны Мартиники
I. Заседание всемирных заговорщиков
Поднявшись с места, лорд Дженнер начал говорить спокойным и ровным голосом:
- Здесь собраны высшие посвящённые международного масонства и его побочных организаций, временами меняющих свои названия, но никогда не меняющих своего смысла, то есть своей цели и своих средств. И само масонство не вечно в ныне существующей форме… Формы и имена обновляются, но цели и средства остаются одинаковыми с отдалённейших времён и останутся таковыми до того, уже близкого, будущего, которое увидит триумф народа израильского над символом Распятого… Для подготовки этого триумфа работали сотни поколений и пролились реки золота, слез и крови… И тем отрадней нам предвидеть полную победу в близком будущем, настолько близком, что мы все, собранные здесь, ещё можем дожить до радостного дня, когда враг наш упадёт в прах перед великим изгнанником, перед оклеветанным "царём познанья и свободы"…
Все глаза обратились, и все руки протянулись к чёрному занавесу, усеянному зелёными треугольниками. Но достаточно было жеста оратора, чтобы все присутствующие снова замерли в полном внимании.
- Посвящённые, уполномоченные от государств, находящихся ныне более или менее открыто в сфере нашего влияния… Меня прислал великий синедрион, имеющий своё пребывание в Лондоне, так же как и блюститель престола израильского, избравший своей резиденцией Париж. По дороге из Лондона сюда я заезжал к великим мастерам масонства - явному и тайному, - живущим в вечном городе Риме… Все три инстанции тайного правления израильского народа поручили мне председательствовать на нынешнем очередном международном съезде, носящем священное название Бет-Дина, судилища израильского, потому что на нём израильтянами обсуждается судьба народов и государств…
Вторично одобрительный шёпот раздался в зале… Лорд Дженнер продолжал:
- Семь лет назад последнее очередное собрание великого Бет-Дина созвано было в Стокгольме под предлогом съезда гимнастических союзов. Четырнадцать лет назад собрание "судей Израиля" было в Эрфурте, под прикрытием съезда социал-демократов. Но в последнее время европейские правительства стали слишком внимательно следить за участниками подобных съездов, так что найдено было более безопасным для нынешнего очередного собрания Бет-Дина избрать отдалённую французскую колонию. В полной безопасности мы можем чувствовать себя только здесь. И эта безопасность искупает невозможность присутствия некоторых ревностных деятелей, - между прочим, супруга графини Малки, - не могущего, в виду занимаемого им положения, исчезнуть на две недели, не возбуждая опасных подозрений против себя и… нас… Впрочем, граф Помпеи прислал вместо себя свою супругу…
- Этого достаточно, - перебил старый раввин Гершель. - Мы все, работавшие в России, знаем, каким надёжным помощником своего мужа была наша графиня. Её следовало бы назвать Юдифь или Эсфирь…
Некоторые из сидящих одобрительно кивнули головой.
- Отчёты о деятельности каждого из наших союзов, обществ или кружков присылаются ежегодно с верными людьми в центральное управление в Лондоне, откуда идут для просмотра и утверждения в Рим и Париж. Все уполномоченные получают своевременно, для ознакомления, копии с этих донесений… Поэтому Бет-Дин собирается не ради обычных, регулярных сведений и отчётов о росте нашего верховного синедриона. Таково и моё полномочие. Но, прежде чем приступить к изложению того, что поручено мне передать великому Бет-Дину, я спрашиваю членов его, имеет ли кто-либо сообщить что-либо особенное, не вошедшее в ежегодный доклад, отосланный семь месяцев назад? А потому говорите, посвящённые… Великий Бет-Дин вас слушает.
Первым поднялся желтолицый человек, назвавший себя уполномоченным от Китая. Он был действительно китаец по рождению, сохранивший свою национальную косу и свой китайский костюм под длинным тёмным плащом, скрывавшим его на улице, теперь же откинутым на спинку кресла. Но, оставаясь китайцем по облику, Ли-Ки-Чанг был давно уже обращён в жидовство одним из проповедников, рассылаемых "воинствующим Израилем" под маркой международного благотворительного еврейского союза. Эти агенты знаменитой "Алитэ" (Aliance Israelite Inernationale) по всему свету умеют приноравливаться к нравам и обычаям стран, понимая все языки и все наречия. Обращённый в жидовство Ли-Ки-Чанг стал, в свою очередь, ревностным агентом международного жидовства, пока ещё отчасти скрывающегося за "всемирным масонством". Теряя веру своих предков, увлекаясь кажущейся возвышенной моралью масонства, с его "единобожием" (имя масонского "единого бога" искусно скрывалось под названием "великий архитектор природы") - молодой китаец постепенно втягивался в тайны свободных каменщиков, проникая в их связь с жидовством и в заветную цель "великого" международного союза, поставившего своей задачей покорение всех народов одной воле и одной религии, точное обозначение которой опять-таки осторожно избегалось.
Только после долгих наблюдений масоны своим "посвящённым" открывали имя того "великого изгнанника", того "безвинно оклеветанного защитника свободной воли и мысли", того "истинного друга человечества", который стремится создать "царство своё здесь на земле", создавая блаженство человечества при жизни в противовес Тому, Кто говорил: "Царство моё не от мира сего", Кто обещал человечеству царство небесное, недосягаемое и невидимое.
Эти лукавые речи, эти гнусные лжеучения отравляли душу китайца, бывшего ещё так недавно идолопоклонником. Сам того не замечая, Ли-Ки-Чанг превращался в убеждённого люциферианина, в обожателя сатаны, которому - по уверению его масонских "руководителей" - поклонялись все древние народы под именем Прометея, укравшего для человека небесный огонь; которого боготворили древнейшие восточные религии, как "всеоживляющее начало", как "источник знания и свободы", которого признавали "необходимым соправителем вселенной", - под именем Аримана в Персии, Локи - в Германии, Чернобога - в Славянских землях.
Поклонение сатане, увы, не ново. В Библии постоянно находятся следы уклонения "жестоковыйного" народа в грубейшее кровавое язычество. Дагон и Ваал не раз оскверняли храм Соломона своим присутствием. Невинные жертвы Молоха, дети израильские, не раз сжигались на раскалённых руках гнусного карфагенского идола.
От Молоха, Ваала и Дагона до сатаны-Люцифера путь прямой. Изменилось только имя, но ритуал кровавых жертвоприношений остался почти неизменным. Христианский мир только начинает понимать это и ужасаться, не веря глазам своим и не решаясь допустить возможность столь чудовищного идолослужения чуть не две тысячи лет после Рождества Христова. Но пророчества должны сбыться. Времена антихристовы, предсказанные в Откровении, близятся, и первые предвестники его, слуги антихриста, уже народились, они уже бродят между нами.
Несчастный Ли-Ки-Чанг со временем стал искренним поклонником сатаны, перенося на этого "великого изгнанника" горячность обожания, естественную у бывшего язычника, привыкшего поклоняться идолам.
Таким образом, результатом масонского воспитания оказалось весьма сложное существо: китаец по внешности, жид в душе, образованный по-европейски, но сохранивший мышление и логику восточного дикаря вместе с хитростью и пронырливостью своих соплеменников, на которых он влиял необычайно сильно, зная до тонкости их душу, взгляды и характер. Одним словом, Ли-Ки-Чанг был человеком чрезвычайно опасным, влияние которого успешно боролось с христианскими миссионерами в Китае. И теперь, впервые появляясь перед верховным Бет-Дином, собранием вождей того жидомасонства, которое китаец считал своей религией, Ли-Ки-Чанг заговорил глухим от волнения голосом: