Окончив чтение, Гермина осторожно закрыла книгу. На мгновение взгляд молодой женщины остановился на лице Матильды, крепко спящей, раскинувшись в низеньком покойном кресле. Как изменилась прекрасная подруга леди Дженнер!… Гермина невольно вздрогнула, впервые заметив эту перемену. От задорной, жгучей, вызывающе-смелой красоты Матильды и следа не осталось… Её сверкающие красным золотом волосы уже не рассыпались капризными локонами по беломраморным плечам. Туго заплетённые в две толстые косы, они сползли с белого пеньюара и легли на синий бархатный ковёр, как две золотые змейки… Эта ли гладкая причёска изменила прекрасное лицо Матильды, придавая выражение тихой покорности и кроткой печали этому похудевшему личику с прозрачной, ослепительно белой кожей и нежным румянцем, всегда сопровождающим рыжие волосы?… Гермина залюбовалась на спящую, впервые замечая разницу в характере её красоты.
Ей живо припомнилась первая встреча с этой златокудрой красавицей, на благотворительном костюмированном балу в городской ратуше. Тогда Матильда была в костюме вакханки, с венком из виноградных гроздьев на распущенных волосах. Яркие пурпурные губы, полураскрытые в лукавой и кокетливой усмешке, теперь крепко сжались заботой и горем, образуя страдальческую складку в углах рта. Ослепительно белый лоб прорезала тонкая поперечная морщинка, проведённая неумолимым резцом времени и горького опыта… А глаза, - эти страстные огневые сапфировые звезды, оттенённые чёрными бархатными и пушистыми длинными ресницами, уже не глядели смелым, вызывающим судьбу, как и людей, взором… Они не померкли, хоть и покраснели от пролитых слез, но приняли выражение глубокой покорности Высшей Воле.
Взгляд Гермины скользнул по крепко спящей молодой негритянке, и остановился на неподвижном, смертельно бледном лице Лилианы… Это прелестное личико изменилось ещё больше… Совсем недавно жизнерадостное и свежее, как только что распустившийся розовый бутон, оно стало бледно и мертвенно, как полузавядшая лилия. А выражение! Давно ли эти губы умели только улыбаться в детски-счастливом наслаждении жизнью, а теперь… Какое страдальческое, напуганное и беспомощное выражение застыло на этом юном лице.
Вдруг громадные, глубокие глаза раскрылись, и больная проговорила чуть слышно:
- Гермина, чья-то злая воля преследует нас… Кому-то нужно истребление нашей семьи… Я это чувствую ясно… Но кому?… Кому?… - мучительно повторила она.
Гермина подошла к кушетке и нежно сжала руку больной.
- Ты ошибаешься, - ответила она на знакомые слова, повторяемые после каждого припадка. - Не злая воля, а злой рок преследует семью твоего мужа… Против злого рока защита одна: Господь Бог. Молится надо, Лилиана!…
Лилиана медленно подняла свою прозрачную руку и тихо перекрестилась.
- Я молюсь, Мина… Да и можно ли было бы жить без молитвы? Но именно после молитвы мне ясней всего кажется то, чего я не умею сказать…
- Что же тебе кажется, Лили?- спросила Гермина, невольно понижая голос и наклоняясь к больной, лежащей по-прежнему не шевелясь под своим голубым одеялом. - Скажи мне, Лили, что тебе "кажется", если тебя не слишком волнует этот разговор… Иногда легче делается, когда выскажешься…
Лилиана понизила голос.
- Говори тише, Мина… Не разбудить бы нам Матильду. Бедняжка так устала возле меня… Я ведь понимаю, как тяжело вам сидеть здесь, возле меня, день и ночь.
Гермина провела рукой по горячему влажному лбу подруги и поспешно заговорила, чтобы отвлечь её внимание от мрачных мыслей:
- Как ярко светит луна… Её лучи ярче света, падающего из окон кабинета моего мужа… Как он, однако, засиделся со своим гостем…
Лилиана приподнялась так быстро и неожиданно, что Гермина вздрогнула и остановилась. Широко раскрытые глаза больной уставились на красную полосу окна, светившегося вдали, по другую сторону громадного цветника, разделяющего оба корпуса обширного здания, загибающегося в форме "покоя".
- Что с тобой, Лили?… Куда ты смотришь такими испуганными глазами? Что тебе пришло в голову?… - растерянно прошептала Гермина.
- Скажи мне, Мина, ты видела этого человека… того, который сегодня приехал к твоему мужу? - чуть слышно прошептала Лилиана, с болезненной дрожью прижимаясь к груди подруги.
- Да, конечно, - спокойно и равнодушно ответила Гермина. - Ведь этот мистер… мистер… право, не помню его фамилии, обедал вместе с ним и с твоим отцом.
- Что он за человек, Гермина? Молодая женщина усмехнулась:
- Право, не знаю… Как я могу судить о человеке, которого вижу в первый раз и с которым сказала не больше сотни слов, и притом самых обыденных. Если ты спрашиваешь о его наружности…
- Ах, я не это хотела спросить, - нетерпеливо перебила Лилиана. - Представь себе, Мина, - только ты не смейся надо мной… Я видела его во сне ровно шесть дней назад… Мой бедный Боб указал на него и сказал: "Берегись, Лилиана… это враг"… И с той ночи начался мой припадок. Этот сон был так ясен и убедителен, покойный муж стоял как живой передо мной, - вот на том месте, где теперь стоит кресло Матильды… И он указывал мне рукой на освещённый луной цветник, на другом конце которого точно так же, как и сейчас, мерцало красным светом окно из кабинета твоего мужа… И в этом окне я ясно увидела лицо этого… американца. И он дышал такой злобой, что я в ужасе проснулась и закричала "спасите"… Представь же себе мой ужас, когда я узнала в этом приезжем американце страшное лицо, виденное мною в окне.
Гермина пожала плечами с невольной улыбкой.
- Но Лилиана, радость моя, как же ты могла узнать человека, которого ни разу не видела?… Ведь он только сегодня приехал, а ты не выходила из комнаты?
- И все-таки, Мина, я видела его, когда он проходил с твоим мужем по саду… Я лежала в том кресле, где теперь спит Матильда, и прекрасно могла разглядеть это ужасное лицо… Неужели оно тебя не пугает?…
Гермина покачала прелестной головкой.
- Воля твоя, я не вижу ничего страшного в этом рыжем американце. Хотя теперь, когда я припоминаю его, оно начинает мне казаться как будто знакомым. Но это очевидно только смутное сходство с кем-либо из случайно встреченных мною людей, так как сколько ни стараюсь, я всё же не могу припомнить, на кого оно похоже.
- А я сразу узнала его… Таким точно стоял он предо мною во сне, когда мой бедный Ральф указал на него рукой…
- Но что это?… - Молодые женщины ахнули… Возле окна стояла тёмная фигура мужчины. Гермина тихо вскрикнула… Матильда раскрыла глаза.
- Что случилось? - быстро вставая, спросила она. Но Лилиана успокоила, разглядев так неожиданно появившуюся фигуру:
- Это наш старый друг… Входи, отец мой. Мы рады тебя видеть, - возбуждённым шепотом заговорила она.
Тёмная мужская фигура шагнула из ярко освещённого луной сада на тенистую, увитую виноградом и розами, террасу, спускавшуюся в цветник, и через минуту уже стояла посреди комнаты.
- Потушите лампу, - произнёс он. - Не надо света… Он может возбудить внимание тех, кто совещается там, - старый негр протянул руку по направлению кабинета Лео.
Узнавшая "чёрного чародея" Матильда радостно кинулась к нему.
- Ах, это ты, отец мой… Я посылала за тобой уже два раза, но тебя не могли найти… Ты уезжал куда-нибудь?
- Я пытался спасти тех, кого ещё можно спасти… И сегодня я пришёл к вам… Приближается конец, дети мои. Смерть уже витает над грешным городом… Те, кто хотят жить, должны прокинуть его и бежать… бежать без оглядки…
Голос старика негра звучал бесконечной грустью. Чёрные глаза его горели ярким блеском.
Три молодые женщины стояли, не понимая смысла его слов, но не смея расспрашивать.
А старик продолжал:
- Я предчувствую гнев Божий и вижу возмездие… Грозное, страшное, нечеловеческое!… Вас, дети мои, я пришёл предупредить о гибели… Не смейтесь над бедным нищим негром.
Я пришёл сюда, чтобы спросить тебя, бедная молодая мать: способна ли ты решиться на смелое, на отчаянное дело… ради спасения твоего ребёнка?…
Чёрный отшельник ласково положил руку на голову Лилианы. Молодая женщина решительно подняла голову и сказала:
- Да, отец мой… Для моего мальчика я на всё решусь, всё сделаю и всё вынесу…
- Хорошо… В таком случае выслушай меня внимательно, а ты, дочь моя… - старик внезапно повернулся к Гермине, - пройди в сад и посмотри, чтобы никто не смог подойти к нашей террасе. Я боюсь соглядатаев и шпионов.
Гермина вышла.
- Что должна сделать Лилиана?… - спросила Матильда.
- Уехать… - твёрдо произнёс негр. - Немедленно покинуть Сен-Пьер и Мартинику. Даже имя своё она должна позабыть, помня только о своем ребёнке.
- А мой отец?… - спросила Лилиана. - Неужели я и от него принуждена буду отказаться?
- Твой отец будет сопровождать тебя, - произнёс старый негр. - Он предупреждён об опасностях, окружающих тебя и твоего сына, и принял все меры для устройства вашей новой жизни… Он подготовил новое имя и безопасную жизнь для дочери и внука… Вот письмо твоего отца, Лилиана. В нём ты найдёшь все подробности твоего бегства, назначенного на завтрашнюю ночь…
- Боже, так скоро… - вскрикнула Матильда, испуганная мыслью о разлуке с любимой сестрой.
- Вам нельзя терять ни часу, бедные дети, - печально ответил негр. - Вы окружены шайкой злодеев, шайкой, которая не остановится ни перед чем для достижения своей гнусной цели. Времени осталось немного… Итак, будь готова к завтрашнему вечеру, Лилиана…