Увертываясь от ударов, я кое-как выбрался из гущи драки в тот момент, когда его честь мэр Гидеон Ли явился с парой вооруженных сторожей.
Мэр сурово возвышался во главе своего отряда.
- Прекратить! - крикнул он. Воцарилась тишина, и захватчики из Шестого округа обернулись, чтобы посмотреть, какое там еще им предстоит развлечение. - Я ваш мэр. Расходитесь по домам. Без шума. Это приказ.
Снайперски нацеленный булыжник снял цилиндр с головы мэра. Взяв палки наперевес, городские сторожа двинулись на толпу, а толпа пошла в контратаку.
Я со всех ног побежал во двор больницы и там увидел мистера Дэвиса и солидного джентльмена.
- Отчаянные ребята, наши друзья из Таммани.
Мистер Дэвис наслаждался беспорядками.
- Это, - он показал на бушующую вокруг битву, - начало конца мистера Ван Бюрена и рождение Генри Клея. Мой мальчик, мы действительно создали новую партию.
Мистера Дэвиса не поймешь. То он был лидером в Таммани, то поддерживал Джексона, то был союзником Ван Бюрена, и вот он порвал с ними со всеми из-за Банка (ему нравится Банк, им не нравится, ну и что дальше?). Теперь мистер Дэвис помог сколотить новую партию вигов, состоящую из богатейших и беднейших людей города. Две разные группы, и у них ничего общего, кроме поддержки Банка Соединенных Штатов, мистера Бидла и горячей симпатии к Генри Клею. Но бедным-то какое дело до Банка? А богатым - до Генри Клея? Ничего не поймешь!
Мы почтительно посторонились, пропуская двоих сторожей; они вносили в госпиталь потерявшего сознание мэра, продавленный цилиндр гордо покоился на его большом животе.
- Пойдем поищем, где поспокойнее.
Мистер Дэвис, бодрый, несмотря на урон, понесенный вигами, повел нас в неуютный "Бродвей-хаус". Его вместительный бар - неофициальная ставка партии вигов.
Мистер Дэвис развернул свой штаб в дальнем углу шумного прокуренного зала. Трезвых здесь почти не было; и голосуешь-то, чего греха таить, ради пьяного забвенья после голосования.
Темноволосый человек, трезвый как стеклышко, доложил мистеру Дэвису:
- Этих, из Четвертого округа, мы привели в чувство.
- Раненых нет?
- Убитых нет.
Когда он двинулся от нас, пальто на нем распахнулось и я увидел у него за поясом нож и дубинку, утыканную гвоздями.
Солидному человеку это не понравилось.
- Не следует им уподобляться.
- Защищаться-то надо.
Мистеру Дэвису подали чай, а нам пиво - мне и солидному человеку, который оказался пресловутым Мордекаем Ноем. Десять лет назад он стал первым - и единственным - евреем, удостоившимся поста нью-йоркского шерифа. Когда кто-то выразил недовольство тем, что еврей получил пост, который позволит ему вешать христиан, Ной якобы ответил: "Хороши христиане, если их надо вешать!"
Ной - существо удивительное. Он пишет мелодрамы для театра, редактирует газеты и является - или являлся - одним из лидеров Таммани: президент Мэдисон назначил его консулом в Тунис (во время стычек с пиратами), а президент Джексон - инспектором нью-йоркского порта, и только недавно он покинул этот пост, порвав с президентом из-за Банка. До последних выборов он был соредактором газеты "Курьер энд инквайерер", поддерживавшей Джексона до тех пор, пока не возникла "проблема Банка мистера Бидла". Тогда Ной и его газета развернулись на сто восемьдесят градусов и стали нападать на правительство. Во время выборов открылось, что Ной и второй редактор тайно получали деньги от мистера Бидла. Скандал был на руку властям и нанес урон мистеру Бидлу, развратителю прессы.
Сейчас Ной редактирует "Ивнинг стар", открыто поддерживая Банк и вигов. Отдав чуть не всю жизнь Таммани и рабочему люду, Ной переметнулся к богатею мистеру Бидлу и его ставленнику Генри Клею.
Леггет считает Ноя сумасшедшим: "Но яркая личность. Прирожденный актер. И конечно же, он король евреев - или думает, что король".
Леггет описал, как Ной, в короне и пурпуре, "завладел" островом Гранд на Ниагаре и провозгласил там город Арарат, убежище для всех евреев. Естественно, отцы города Буффало быстро положили этому конец.
Сегодня Ной, жалкий и издерганный, не очень-то похож на короля.
- Какая глупость! Закрыть предприятия и приказать рабочим голосовать за вигов.
- Не горюйте, Мордекай. Волна, которая выбросила на берег нас, смоет и нашего безбожника капитана. - Мистер Дэвис посмотрел на меня, словно хотел сгладить резкость. - Которому мы аплодируем. Что еще остается делать добрым демократам? Мы понимаем, что президент состарился на службе у народа и теперь - бедный старикан! - пляшет под дудку Ван Бюрена и других врагов народа. О, скоро наступят перемены!
Как ни стараюсь, никак не могу понять, почему людей вроде Дэвиса и Ноя волнует вопрос, кого выберут или не выберут в президенты или еще куда-то. Мне наплевать, кто будет правителем в Первом округе и президентом в Белом доме. Дело-то не в этом. Настоящего и активного сторонника Джексона в двадцать восьмом или тридцать втором привлекали денежки, или должность, или то и другое вместе. Сейчас половина деятелей из Таммани-холла - директора новых банков, которые возникли после того, как Джексон нанес удар Николасу Бидлу и Банку Соединенных Штатов. Кстати, никто - даже Леггет - еще не разъяснил, почему банк, находящийся под контролем федеральных властей, хуже, чем тысяча банков, которые никто не контролирует. И уж совершенно неясно, почему Банк считается "аристократическим", а банки - "демократическими". Ведь все вместе они будут обдирать бедных ничуть не хуже, чем их обдирал один из них.
- Не уверен. Совсем не уверен!
Рядом раздался взрыв. Окна в баре зазвенели.
- Прекрасно! Пусть Таммани сожжет город и тем прославится!
Мистер Дэвис ликовал. Я встревожился. И все кругом тоже. Стычки, мародерство и поджоги распространились по всему городу.
- Что же мне прислал полковник Бэрр? - Мистер Дэвис открыл портфель.
Наконец-то Ной обратил на меня внимание; спросил, действительно ли я посланец Аарона Бэрра.
- Не просто посланец, - ответил за меня мистер Дэвис, - но и летописец жизни человека, которого так обижают.
- Ей-богу, мне все больше нравится Бэрр. - Ной вдруг оживился. - Что вам известно о его делах на Западе?
И снова мистер Дэвис ответил за меня:
- По-моему, мы все знаем - полковник ни в чем не виноват.
- Да-да. Ну, а как насчет роли президента Джексона?
- Он в этом замешан не больше, чем…
- Не больше, чем… - я решил перейти в наступление в лучших традициях судопроизводства и одним ударом парализовал обвинителя, - Генри Клей.
Мистер Дэвис хмыкнул, то есть издал сухой шелестящий звук, словно потерли один о другой тома свода законов.
- А здорово он вас, Мордекай.
Ной был невозмутим.
- Клей просто защищал Бэрра в суде. Не более. А Джексон хотел ехать с ним в Мексику. Все об этом знают.
- Все, кроме двух его биографов. Нет, Мордекай, такая тактика нам ничего не даст. С Эндрю Джексоном нельзя так обращаться, его слишком любят. Кроме того, через два года, а то и раньше, он уже не будет президентом.
- Ну и что же, все равно я хочу рассказать народу о том, какой человек… Дэвис, вы только посмотрите…
Так Эдмунд Кин в роли Макбета смотрел на дух Банко. В бар вошел высокий улыбающийся человек. Подтянутый, аккуратный, но одет как мастеровой.
Мистер Дэвис потерял обычное самообладание.
- Давайте отвернемся, - сказал он явно с опозданием, так как высокий человек, щурясь в полумраке бара, уже шел к нашему столику. Дэвис мрачно представил меня Томасу Скидмору.
Пять лет назад Леггет дал мне почитать памфлет Скидмора "Права человека на собственность!". Но я его так и не прочитал. В те дни Скидмора считали антихристом, даже хуже - антисобственником! Механик-самоучка Скидмор выступал (блестяще, но безалаберно, если верить Леггету) за отмену тюремного наказания за неуплату долга, за отмену частной собственности на землю и за отмену прав наследования капитала. Он даже выступал за обложение налогом церквей и предлагал прочие меры, которые может породить лишь мозг сумасшедшего, задумавшего вызвать настоящую ненависть своих сограждан. Леггет в конце концов обрушился на него, назвав "апостолом системы общественного грабежа". И тем не менее Скидмор на целый сезон стал героем рабочего люда и грозой собственников.
- Мы овладеем городом. - Мистер Дэвис был вежлив, но холоден. Чего нельзя было сказать про Ноя. - Мы докажем, мистер Скидмор, что реформы возможны без уничтожения общества.
- Но в этом нет смысла. Никакого смысла. - Мягкий, грустный голос Скидмора противоречил резкости слов. - До тех пор пока каждому не обеспечат его долю, будет не общество, а тирания меньшинства.
- Именно так говорят представители Таммани в Шестом округе.
- Но, господа, они же только говорят, а мы делаем.
- Мы, мистер Скидмор? - Ной был очень резок.
Но Скидмор этого не замечал.
- Такая основополагающая идея, как истинное равенство, мистер Ной, не может быть нераздельным достоянием единственного ума, пусть даже самого радикального.
Мило кивнув, Скидмор направился к соседнему столику, где забулдыги глушили пиво. Усевшись, он вдруг громко сказал:
- Мистер Дэвис, партия вигов провалится. Потому что у других больше, чем у вас.
- Это что еще значит? - Ной повернулся к мистеру Дэвису: - Больше - чего?
Мистер Дэвис пожал плечами.
- Он отъявленный преступник!
Но я достаточно наслушался Леггета и тотчас нашелся:
- Он имеет в виду, что раз вы хотите, чтобы в мире была кучка богатых и множество бедных, то партия, в которой больше богатых, победит.